Владимир Набоков - Изобретение Вальса

Перестаньте, заклинаю вас, не надо больше!

ИЗАБЕЛЛА:

А вот она умеет играть на рояле ногами и даже тасовать колоду карт.

СУХОЩАВАЯ:

Я родилась такой. Любители очень ценят…

ВАЛЬС:

Сон, да ведь она безрукая!

СОН:

Вы просили разнообразия. Не знаю, чем вам не потрафил…

СТАРАЯ БЛОНДИНКА:

А я скромная… Я стою и смотрю издали… Какое счастье быть с вами в одной комнате…

СОН:

Это поэтесса. Талант, богема. Влюблена в вас с первого дня.

СТАРАЯ БЛОНДИНКА:

(Подступая к Вальсу.) А вы спросите, как я достала ваш портрет… Посмотрите на меня: вот — я вся как есть ваша, мои золотые волосы, моя грусть, мои отяжелевшие от чужих поцелуев руки… Делайте со мной что хотите… О, не забавляйтесь этими хорошенькими куклами, — они недостойны вашей интуиции… Я вам дам то счастье, по которому мы оба истосковались… Мой деспот…

ВАЛЬС:

Не смейте меня касаться! Старая гадина…

ТОЛСТАЯ:

Цыпанька, идите ко мне…

СУХОЩАВАЯ:

Венера тоже была безрукая…

ВАЛЬС:

Отвяжитесь, вон! Сон, что это за кошмар! Как ты смел, негодяй… (Срывает маску.) Я требовал тридцать юных красавиц, а вы мне привели двух шлюх и трех уродов… Я вас рассчитаю! Вы предатель!

СОН:

Уходите, красотки. Султан не в духах.

Они гуськом уходят.

ВАЛЬС:

Это, наконец, просто издевательство! На что мне такая шваль? Я вам заказал молодость, красоту, невинность, нежность, поволоку, кротость, пушок, хрупкость, задумчивость, грацию, грезу…

СОН:

Довольно, довольно.

ВАЛЬС:

Нет, не довольно! Извольте слушать! Кто я, — коммивояжер в провинциальном вертепе или царь мира, для желаний которого нет преград?

СОН:

Право, не знаю. Вопрос довольно сложный…

ВАЛЬС:

Ах, сложный? Я вам покажу — сложный! Вы мне сегодня же доставите альбом с фотографиями всех молодых девушек столицы{58}, — я уж сам выберу, сам. Какая наглость!.. Вот что, — прекрасная мысль: не так давно… а может быть, давно… не знаю… но, во всяком случае, я ее видел, — такую, совсем молоденькую… а, вспомнил, — дочь этого дурака-генерала. Так вот, — извольте распорядиться, чтоб она тотчас была доставлена ко мне.

СОН:

Ну, это вы уж поговорите с ее папашей{59}.

ВАЛЬС:

Хорошо, — доставьте папашу, — но только тотчас…

Входит, быстро хромая, генерал Берг.

БЕРГ:

Вот и я! Видите, подагра не удержала меня в постели, — вскочил с одра вроде исцеленного. Что, как дела? Корона кусается, одолели бармы?[10] Грах, грах, грах!

ВАЛЬС:

(К Сону.) Сообщите ему мое желание.

СОН:

А мне как-то неловко…

ВАЛЬС:

Умоляю вас, Сон, умоляю…

СОН:

Ладно, — только это уже из последних сил… Послушайте, генерал, где сейчас ваша прелестная дочка, — дома?

БЕРГ:

Никак-с нет. По некоторым соображениям военно-интимного характера мне пришлось отослать мою красавицу за границу.

ВАЛЬС:

Ах, соображения? Вы уже смеете у меня соображать?

БЕРГ:

Петух, сущий петух! Другие бранят, а вот я — люблю вас за эту отвагу. Ей-Богу!

СОН:

Не стоит, Вальс, бросьте… Переменим разговор…

ВАЛЬС:

Я вам переменю… Отлично… Одним словом, генерал, потрудитесь немедленно известить вашу дочь, что за ней будет послан самолет. Где она?

БЕРГ:

Что это вы, голубчик, что это вы так меня пугаете: дочка моя никогда не летала и, покуда я жив, летать не будет.

ВАЛЬС:

Я вас спрашиваю: где — ваша — дочь?

БЕРГ:

А почему, сударь, вам это приспичило?

ВАЛЬС:

Она должна быть немедленно доставлена сюда… Немедленно! Кстати — сколько ей лет?

БЕРГ:

Ей-то? Семнадцать. Да… Моей покойнице было бы теперь пятьдесят два года.

ВАЛЬС:

Я жду. Живо — где она?

БЕРГ:

Да на том свете, поди.

ВАЛЬС:

Я вас спрашиваю: где ваша дочь? Я везу ее с собой на мой остров. Ну?

БЕРГ:

(К Сону.) Никак не пойму, чего он от меня хочет… Какой остров? Кого везти?

ВАЛЬС:

Я вас спрашиваю…

СОН:

Вальс, будет, перестаньте… Это нехорошо!

ВАЛЬС:

Молчать, скотина! Я вас спрашиваю в последний раз, генерал: где находится ваша дочь?

БЕРГ:

А я вам сказать не намерен, грах, грах, грах.

ВАЛЬС:

То есть — как это не намерены? Я… Значит, вы ее от меня спрятали?

БЕРГ:

И еще как спрятал. Ни с какими ищейками не добудете.

ВАЛЬС:

Значит, вы… вы отказываетесь ее мне доставить? Так?

БЕРГ:

Голубчик, вы, должно быть, хлопнули лишка… а если это шутка, то она в сомнительном вкусе.

ВАЛЬС:

Нет, это вы шутите со мной! Признайтесь, — а? Ну, что вам стоит признаться?.. Видите, я готов смеяться… Да — шутите?

БЕРГ:

Нисколько. Румяную речь люблю{60}, — есть грех, — но сейчас я серьезен.

СОН:

Вальс, это так! Это так! Что-то изменилось! Он в самом деле не шутит!

ВАЛЬС:

Отлично. Ежели ваша дочь не будет здесь, в этой комнате, завтра — вы понимаете, завтра же, — то я приму страшные, страшнейшие меры.

БЕРГ:

Примите любые. Моей девочки вы не увидите никогда.{61}

ВАЛЬС:

О, я начну с меры несколько старомодной: вы, генерал, будете повешены, — после длительных и весьма разнообразных пыток. Достаточно?

БЕРГ:

Честно предупреждаю, что у меня сердце неважнец, так что вряд ли программа пыток будет особенно длительной, — грах, грах, грах.

СОН:

Вальс! Генерал! Довольно, дорогой генерал, оставьте его… вы же видите…

ВАЛЬС:

Я приму другие меры, и приму их сию же минуту. Или вы мне доставите эту девчонку, или вся ваша страна, город за городом, деревня за деревней, взлетит на воздух.

БЕРГ:

Видите ли, я никогда не понимал благородных дилемм трагических героев. Для меня все вопросы — единороги. Взрывайте, голубчик.

ВАЛЬС:

Я взорву весь мир… Она погибнет тоже.

БЕРГ:

Иду и на это. Вы не хотите понять, дорогуша, простую вещь, а именно, что гибель мира плюс моя гибель плюс гибель моей дочери в тысячу раз предпочтительнее, чем ее, извините за выражение, бесчестие.

ВАЛЬС:

Быть по-вашему, — я женюсь на ней.

БЕРГ:

Грах, грах, грах! Уморили, батюшка…

ВАЛЬС:

А если я буду великодушен? Если я буду безмерно щедр? Генерал, я вам предлагаю миллион… два миллиона…

БЕРГ:

Ну вот, — я же говорил, что все это шутка…

ВАЛЬС:

…один тотчас, другой по доставке… Впрочем, сами назначьте цену…

БЕРГ:

…и притом шутка довольно хамская.

ВАЛЬС:

Я больше не могу… Где она, где она, где она?

БЕРГ:

Не трудитесь искать: она так же хорошо спрятана, как ваша машина. Честь имею откланяться. (Уходит.)

ВАЛЬС:

Держите его! Сон, я должен знать… Не может быть, чтобы не было способа… Сон, помогите!{62}

СОН:

Увы, игра проиграна.

ВАЛЬС:

Какая игра? Что вы такое говорите?.. Вы опутываете меня дикими, смутными мыслями, которые я не хочу впускать к себе, — ни за что… Вот увидите… завтра же я начну такой террор, такие казни…

СОН:

Вальс, я вас поощрял, я поддакивал вам до сего времени, ибо все думал: авось такой способ вам может пойти на пользу, — но теперь я вижу…

ВАЛЬС:

Молчать! Не потерплю! Этот тон запрещен в моем царстве!

СОН:

Напротив, — вижу, что он необходим…

ВАЛЬС:

Вон отсюда.

СОН:

Сейчас ухожу, — я в вас разочаровался, — но напоследок хочу вам поведать маленькую правду. Вальс, у вас никакой машины нет.

Заходит за его спину и исчезает за портьеру. Уже вошли: военный министр и полковник, оба теперь в штатском; первый сразу садится за стол, как сидел в первом действии, и склоняется над бумагами.

ВАЛЬС:

Сон! Где он? Где…

Подходит к столу, где сидит Министр.

МИНИСТР:

(Медленно поднимает голову.) Да, это, конечно, любопытно.

ВАЛЬС:

Значит, вы полагаете, что все это выдумка, что я это просто так?..

МИНИСТР:

Постойте, постойте. Во-первых, успокойтесь. Во-вторых, постарайтесь понять то, что я вам скажу…