Елена Сазанович - «Я слушаю, Лина…» (пьеса)
Даник. Это правда, Лина?
Лина (не отрывая от него взгляда). Правда.
Даник (облегченно вздыхая). Уже говорят, принимается решение. Но, в общем, я верю, что это не твоих рук дело. Мне бы хотелось в это верить. Это было бы слишком низко. И слишком больно… Знаешь… Ну, в общем, я сам себя считал легкомысленным, вечным мальчишкой. И легко, довольно легко переживал поражения, неурядицы, измены. Но я никогда не думал, что так тяжело смогу пережить предательство товарища. Это единственное уязвимое место в моем характере. И, наверное, единственное, чего я не смог бы простить – предательство друга.
Лина. Поверь мне, Даник…
Даник. Лина – ты первоклассный сыщик. Я предлагаю тебе это дело продолжить. Мы столько пережили вместе. Нам не раз грозила опасность. Мы не раз распутывали сложнейшие дела. Если и дальше мы будем держаться вместе – мы победим.
Лина. Но дело закрыто, Данилов.
Даник. Плевать. Пусть они делают, что хотят. Но ты умная баба. Ты же понимаешь, ведь понимаешь, что все обстоит далеко не так. И мы это докажем. Вспомни, как нам когда-то не верили! Смеялись над нами! Помнишь, когда мы единственные пытались доказать невиновность той женщины, обвиняемой в убийстве мужа. Все перешептывались за нашей спиной. И даже твой любимый прокурор не поверил тебе. И что вышло! Мы… Только мы оказались правы. Мы единственные доказали невиновность человека. Мы спасли эту женщину! Боже, как ты радовалась тогда, Лина! Ты сама говорила, что это еще одно доказательство того, что правда существует. Главное – ее не побояться найти. А найти ее – наш долг. И почему… Почему ты теперь отказываешься от этого долга? Лина! Мы его выполним вместе. И схватим этого мальчишку!
Лина. И засудим его?
Даник. Да нет же! Нет, черт побери! Я действительно хочу докопаться до истины. А ты… Ты же, я знаю, не раз была на высоте. Не раз доказывала свою честность, справедливость, принципиальность!
Лина. Сколько комплементов. Сразу. В один вечер.
Даник. Мне не до шуток, Лина… Я тебе предлагаю дело. Мы осудим его. Но мы же его и оправдаем!
Лина. Не проще ли оставить его в покое?
Даник. Ага! Я знал! Значит, ты действительно не веришь в его смерть!
Лина. Во что мне верить – это мое право. Я знаю одно. Дело закрыто… Не стоит ворошить мертвое дело.
Даник. Какое, к черту, мертвое! Если нет мертвеца! Его не существует!
Лина. А тебе нужен мертвец, Даник! Вот твоя правда, с которой ты так носишься! Тебе нужна жертва! Ну что ж. Я даже готова предположить другое. Один малюсенький процентик, что этот парень жив. И что? Что дальше? Ты вспомнил ту женщину, которую мы сумели защитить. И которая оказалась невиновной. Но какое отношение она имеет к сегодняшней истории? Ты путаешь понятия, Даник. Ты забываешь, тогда речь шла об обычном убийстве. Здесь же дело о убийстве дочери главного прокурора города! Это разные вещи, Даник! Теперь ты не в силах будешь что-либо исправить. И никто не встанет на твою сторону. Абсолютно никто! Есть жертва. И есть убийство. Детали в этом деле не имеют значения. Будет суд. И ты прекрасно знаешь, чем этот суд закончится для парня.
Даник. Я только знаю, что в любом случае этот парень не имеет права скрываться.
Лина. Милый мой Даник. Для тебя он никто! Просто один из очередных подследственных. Он для тебя пустое место! Поэтому тебе так легко играть в эти игры с совестью. А ты не хочешь подумать о нем, как о человеке? Просто о человеке? Откуда ты его знаешь, Даник? Скажи, откуда? А вдруг он замечательный парень? Вдруг он любит книги, музыку? Вдруг он может стать великим композитором? Вдруг он бы может осчастливить кого-то?.. Ты же полностью исключаешь этого! Ты хочешь загнать его в тюрьму. А там-то он уж точно никем не станет. Не тебе рассказывать, что такое тюрьма и кем он оттуда выйдет. Если, конечно, выйдет. Он станет конченным человеком. И уж точно ненужным для общества. И это будет на нашей совести. Я же считаю, что парню необходим шанс… Если, конечно, допустить, что он жив.
Даник. Лина, ты не собираешься менять профессию? Ты прекрасно бы занималась перевоспитанием трудных подростков.
Лина. Оставь, мы это уже обсуждали.
Даник. Однако ты в своем психоанализе допустила промах. Всего несколько немаловажных деталей. Если этот парень прячется, если он боится признаться, хотя фактически не виновен, если он спокойно может спать по ночам, зная, что совершил преступление, если он вообще собирается и дальше жить с этим, именно это и значит, что он уже и есть конченый человек. И он никогда не сочинит музыку. И никогда не осчастливит человечество. Уж мне-то поверь. Люди без совести не способны на это. Более того, теперь он будет знать, что многие подлые вещи остаются безнаказанными. И поэтому он сможет совершить еще одну подлость. И сделает это уже легко… Ты сама толкаешь, Лина, его на это. Ты сама же топишь его. Пойми, человек, у которого есть совесть, не станет прятаться. Даже зная, что ему грозит. Он выберет правду. Чтобы найти силы жить дальше. И в тюрьме, за решеткой, он имеет больше шансов на спасение своей души. Даже если получит на полную катушку. Во всяком случае он задумается о себе. О своем месте в жизни… И, может быть, тогда он даже сможет сочинять музыку…
Лина. Или окончательно озлобится на людей. И окончательно их возненавидит. И окончательно разуверится в справедливости мира. Впрочем, Даник, мы говорим очень абстрактно о некоей шкуре неубитого медведя. Впрочем, наверное, все-таки – убитого.
Даник. Это твое последнее слово? (Он направляется к двери, там оглядывается.) Это твое последнее слово?
Лина (выдержав паузу, наигранно весело). А как же твои девочки, Даник?
Даник. Прекрасно. Они действительно глупы, как пробки. Но это не страшно. Главное – они не способны на предательство. Я в последнее время понял, что на предательство, как правило, идут слишком расчетливые и слишком умные люди. Поэтому я предпочитаю общаться с людьми попроще… Я сам буду вести это дело, Лина. И докопаюсь до истины.
Даник уходит. Появляется Олег.
Олег (кивая на дверь). А мне он понравился. Как-то легче живется, спокойнее, когда есть такие люди. Именно они вселяют надежду, что справедливость существует… Лина… Ответь, Лина… Может быть, этот Даник действительно прав? И все станет на свои места. Ведь свобода – это не обязательно, когда вне решетки…
Лина (резко). Ты хочешь сказать, что у меня ты не свободен?
Олег (с вызовом). Если хочешь – да! Это противоестественно – скрываться от людей. Скрываться от людей – это уже не свобода. Ты с тем же успехом можешь завести попугая в клетке. Но мое положение гораздо хуже. На меня никто не может даже прийти посмотреть.
Лина (не выдержав). Сопляк! (И тут же опомнившись.) Малыш… Ты просто понятия не имеешь, что такое попасть за решетку. Ты говоришь, Даник… Конечно, получается – чистый, благородный Даник. Мне же в этой пьесе уготована самая отвратительная роль. Но скажи… Скажи, кто ты для него? Кто? Молчишь! И правильно делаешь. Ты для него – никто. Просто еще один шаг к очередному доказательству своей безупречности и порядочности… Он вспомнил то дело, когда мы помогли женщине, обвиненной в убийстве мужа. Но кто была та женщина? И кто был ее муж? Прокурор? Президент? Миллионер? Он был никто! К сожалению, шанс на справедливость та женщина имела только потому, что пострадавший был человеком с улицы. И ее оправдали, потому что дело вели неплохие ребята… Но в этом случае даже мы тебя не спасем. И твой Даник ничего, ничего не решает. Ему легко играть в совестливого, потому что твоя судьба ему безразлична. А вот на прокурора ему не плевать.
Олег. Я так не думаю, Лина. Я считаю, ему не плевать на меня. И мне кажется, он спасает меня больше, чем ты. Он спасает меня от главного – от себя самого. И он прав, говоря, что это низость – скрываться. Человек должен отвечать за свои поступки. И ничего из меня не получится, если я смогу с этим жить. И уж точно я вряд ли когда-нибудь смогу сочинять. Я всю жизнь буду боятся. Мучиться. Я не смогу читать. Смотреть кино. Все мне будет напоминать о том, что я сделал. И не расплатился. И скажи, Лина, зачем мне такая жизнь? И, скажи, зачем я тебе нужен буду такой? Озлобленный, никчемный трус. Разве ты мечтала полюбить такого парня? И разве я позволю себя любить таким…
Лина. А я, малыш… Я разве могу позволить, чтобы ты оказался в тюрьме? Самое страшное – это не кошмарные ночи, холодные стены, одиночество. Самое страшное – не грязь, вонь, ругань, бессилие и постоянное унижение. Самое страшное – это то, кем ты оттуда выйдешь. Опустошенным, больным человеком. С изувеченной психикой. Человеком, которому в жизни уже не нужны будут ни музыка, ни искусство, ни любовь. И которому, поверь, будет глубоко плевать на свою совесть… И твоя судьба вряд ли станет кому-нибудь интересной. И вряд ли кто-либо примет в ней участие. Честь и честность ты посчитаешь великой роскошью. И разговоры об этом тебе покажутся пустыми и никчемными. Разглагольствованиями сытых баловней судьбы. Типа Даника. Твоя жизнь будет кончена, малыш.
