Тортоделка. Истинный шедевр - Евгения Грозд
Поднялся выше и вновь накрыл губы поцелуем. Чувствую, как извивается и глубоко дышит. Ласкал шею. Сжимал груди. Скользнул рукой к промежности и прошёлся между складочек. Мокро.
— Гера… — охнула Вика, уткнувшись в мою шею носом.
Теперь убила, отрезвляя окончательно. Застонал, как от зубной боли. Я знаю, ты — не моя, но зачем же так явно и жестоко? Впрочем, сам виноват.
Вика ослабла и растеклась подо мной. Выдернул из-под себя одеяло и накрыл им девушку.
Ясность проявляется в тёмных глазах, и она в ужасе смотрит на меня.
— Я сглупил. Прости… Ничего не было
Лучше уйти сейчас. Быстро поднялся и поспешил прочь из квартиры, оставляя Викторию самостоятельно делать выводы о произошедшем.
На работе остаться запретили, а спать в машине как-то негоже. Посмотрел на часы — полтретьего ночи. Вика по-любому спит. Тихонько вернуться мне ничего не мешает. Рискнул. Ступив за порог квартиры, обнаружил мрак. Это хорошо, значит девушка всё-таки спит. Прошёл глубже в комнату, оставляя свет включенным только в коридоре.
— Не обязательно вести себя, как преступники, — сердитый голос со стороны кровати.
— Я думал, что ты спишь, — проронил невинно. — Боялся разбудить.
— После случившегося я не смогу больше уснуть, — ночник вспыхнул ярким светом.
— Вик, мы просто поддались немного порыву, — тщетно пытался перевести всё в детскую шалость. — Но всё обошлось, мы вовремя одумались.
— Разве вовремя?! — негодуя, воскликнула она и встала с кровати.
— Ну почти. Ты ни в чём не виновата. Я воспользовался, а тобой владел повышенный уровень гормонов и тоска по мужу…
— При чем тут муж?
— Ну ты бы не шептала его имя во время моих ласк.
Девушка отчаянно простонала и, запустив ладони в волосы, нещадно потянула.
— Просто супер. Даже изменяя мужу, шепчу его имя.
Вот теперь от этих слов начало зарождаться негодование.
— Что значит изменяешь?! Он первый унизил тебя, вынудил уйти, требовал развода и аборта, параллельно трахался с другой. Вы давно не муж и жена друг другу. Только по документам. Какая на хрен, измена?!
— Измена не измеряется так, — её лицо стало грустным и виноватым. — Она измеряется совестью. Допустив близость с тобой, я изменила самой себе, своим чувствам… Ты словно обухом ударил меня о землю.
— А может уже пора? — смотрю жестко. — Тебе нужно принять решение рано или поздно. Либо ты простишь его и вернёшься, либо пора начинать новую жизнь. Среднего не дано.
— Именно сейчас принимать решения не только рано, но и невозможно. Всё слишком смыто и ненадёжно.
— Тогда чего ты хочешь от меня? — раздражение начало брать верх. — Я сделал тебе приятно. И остановился. Проявил запоздалое, но уважение к тебе и Герману. Да, ошиблись. Извини — повторяю ещё раз. Виновен. Идиот! Обещаю, больше не повториться такого.
Вика умолкла, сцепив зубы. Опустила голову.
— Мне лучше вернуться домой.
— Вик, проехали, ладно? — устало смотрю на неё. — Давай забудем, пожалуйста. Мы оба ошиблись и оба признаём. Что было, то было, — наблюдаю, как изучает пол. Её нужно как-то отвлечь. — Знаешь что?
— Что?
— Мне сейчас до безумия хочется того обалденного тарта из манго с мандаринами и чашку незабываемого кофе из твоей кондитерской.
— Мы ещё не открылись, — буркнула она.
— Ты — хозяйка заведения. Хоть раз позволь мне изъять выгоду от знакомства с тобой, — заговорчески подмигнул.
Уставилась на меня и её взор немного просветлел. Улыбнулась.
— Тогда скройся, я переоденусь.
Я рассмеялся и вышел из комнаты в коридор.
Окончательно погасить инцидент смогли только в кондитерской. Вика рассказывала забавные случаи с клиентами, а я решился поведать ей о нашем с Германом приключении, когда повезли тот злосчастный торт.
Видел, что сон начал одолевать девушку и решил поспешить закончить наше общение. Помог ей всё убрать и повез обратно в квартиру. Вика рухнула спать, едва успев переодеться, а я же замер на краю своего дивана, тоскливо глядя в окно и ловя первые лучи рассвета.
После произошедшего девушка волновала меня ещё больше до скрежета зубов, но понимал, что я был и всегда буду третьим лишним. Позиция в партере "френдзоны" занята мною навсегда и основательно. Рыпаться — себе дороже.
Вика всегда будет любить его, потому что любимых не выбирают. А он вечно будет причинять ей боль и сам страдать от этого, потому что не умеет любить правильно. Любить жену не как самого себя, а гораздо больше.
Телефон в брюках тихо пиликнул. Достал из кармана, глянув на дисплей. Входящее сообщение от Германа.
ГЕРМАН
Ярослава нешуточно трясли органы главка, хоть я всячески давил на то, что сам втянул себя в это дело и следователь попросту ничего не мог знать обо мне. Калину впаяли выговор и грозились отстранить от расследования.
— В Москве у меня больше шансов, чем здесь, — прошипел Яр, успокаивая. — Забей пока. Есть дела поважнее.
Важным для нас выживший являлся в первую очередь Шестаков Роман, который находился на искусственной вентиляции. Рана была серьёзной и его состояние врачи оценивали как стабильно тяжёлое. Мужчина потерял много крови и началось заражение. Прогнозов делать медики не спешили.
— Если он не выживет, мы вернёмся к тому от чего пришли? — понуро посмотрел на Ярика.
— Не совсем, — покачал он головой. — Судмедэкспертиза подтвердила идентичность волос с Шестаковой и телефон Майорова, действительно, был у неё. Думаю, этого достаточно, чтобы отложить слушанье дела на долгий срок. Но, если брат Риты очнётся и скажет нам имя заказчика, то сухари вашей семье сушить не придётся.
— Думаешь заказчик всё же был? — беспокойство снедало душу.
— Он и остается нашей главной проблемой, за что как раз прокуратура и может зацепиться. Связать убийство Широкова с Виктором им раз плюнуть. Прокуратура знает, что он — родной отец Вики. Следы протектора на кладбище от богатой машины. Всё можно вывернуть так, что твоя жена привезла Широкова туда для сделки, но его ждал сюрприз в виде Белуги. Выставить заказчиком Викторию им ничего не стоит. Равно как и убийство Шестаковой, как способ замести следы, снова при помощи родного отца. Поимку Виктории с поличным тоже можно выставить по своему. Против твоей жены ряд улик, а вереница обстоятельств вокруг — лишь отдельное для судьи дело.
— Хочешь сказать мою жену спасет от тюрьмы только повинная истинного убийцы? — в тихой панике смотрел на Калина.
— В идеале. Слушай, я давно уже верю твоей жене не только потому что я — не слепой котёнок, но и потому что столько нелогичного в одном стакане просто быть не
