Лев Толстой - Власть тьмы, или «Коготок увяз, всей птичке пропасть»
Явление одиннадцатое
Никита и Матрена (с фонарем и скребкой впопыхах выходит).
Матрена. Ты что ж сидишь, как курица на насесте? Тебе что баба велела? Готовь дело-то.
Никита. Да вы что ж делать-то будете?
Матрена. Да мы знаем, что делать. Ты-то свое дело справляй.
Никита. Запутляете вы меня.
Матрена. Ты что ж? Али пятиться думаешь? До чего дошло, ты и пятиться.
Никита. Ведь это какое дело! Живая душа тоже.
Матрена. Э, живая душа! Чего там, чуть душа держится. А куда его деть-то? Поди, понеси в воспитательный, – все одно помрет, а помолвка пойдет, сейчас расславят, и сядет у нас девка на руках.
Никита. А как узнают?
Матрена. В своем дому да не сделать дела? Так сделаем, что и не попахнет. Только делай, что велю. А то наше дело бабье, тоже без мужика никак нельзя. На-ка скребочку-то, да слезь, да и справь там. А я посвечу.
Никита. Что справлять-то?
Матрена (шепотом). Ямку выкопай. А тогда вынесем и живо приберем там. Вон она опять кличет. Иди, что ль! А я пойду.
Никита. А что ж, помер он?
Матрена. Известно, помер. Только живей надо. А то народ не полегся. Услышат, увидят, – им все, подлым, надо. А урядник вечор проходил. А ты вот что. (Подает скребку.) Слезь в погреб-то. Там в уголку выкопай ямку, землица мягкая, тогда опять заровняешь. Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет. Иди же. Иди, родной.
Никита. Запутляете вы меня. Ну вас совсем. Право, уйду. Делайте одни, как знаете.
Явление двенадцатое
Те же и Анисья.
Анисья (из двери). Что ж, выкопал он, что ли?
Матрена. Ты что ж ушла? Куда дела-то его?
Анисья. Веретьем прикрыла. Не слыхать будет. Что ж он, выкопал?
Матрена. Не хочет!
Анисья (выскакивает в бешенстве). Не хочет! А в остроге вшей кормить хочет?! Сейчас пойду, все уряднику скажу. Пропадать заодно. Сейчас все скажу.
Никита (оторопевши). Что скажешь-то?
Анисья. Что? Все скажу! Деньги кто взял? Ты!
Никита молчит.
А яду кто давал! Я давала! Да ты знал, знал, знал! С тобой в согласье была!
Матрена. Да будет. Ты, Микишка, что костричишься? Ну, что ж делать? Потрудиться надо. Иди, ягодка.
Анисья. Ишь ты, чистяк какой! Не хочет! Надругался ты надо мной, да будет. Поездил ты на мне, да и мой черед пришел. Иди, говорю, а то я то сделаю!.. На скребку-то, на! Иди!
Никита. Да ну же; что пристала? (Берет скребку, но жмется.) Не захочу – не пойду.
Анисья. Не пойдешь? (Начинает кричать.) Народ! Э-э!
Матрена (закрывает ей рот). Что ты! Очумела! Он пойдет... Иди, сынок, иди, роженый.
Анисья. Сейчас караул закричу.
Никита. Да будет! Эх, народ этот. Да вы живей, что ли. Уж заодно. (Идет к погребу.)
Матрена. Да, уж дело такое, ягодка: умел гулять, умей и концы хоронить.
Анисья (всё в волнении). Измывался он надо мной с висюгой своей! Да будет! Пусть не я одна. Пусть-ка и он душегубец будет. Узнает, каково.
Матрена. Ну, ну, распалилась. А ты, деушка, не серчай, а потихоньку да помаленьку, как получше. Иди к девке-то. Он потрудится. (Идет за ним с фонарем. Никита влезает в погреб.)
Aнисья. Ему и задушить велю отродье свое поганое. (Всё в волнении.) Измучалась я одна, Петровы кости-то дергаючи. Пускай и он узнает. Не пожалею себя; сказала, не пожалею!
Никита (из погреба). Посвети-ка, что ль!
Матрена (светит; к Анисье). Копает. Иди неси.
Анисья. Постой над ним. А то он, подлый, уйдет. А я пойду вынесу.
Матрена. Мотри, окрестить не забудь. А то я потружусь. Крестик-то есть?
Анисья. Найду, я знаю как. (Уходит.)
Явление тринадцатое
Матрена (одна) и Никита (в погребе).
Матрена. Тоже острабучилась как баба. Да и то сказать, обидно. Ну, да слава богу, дай это дело прикроем, в концы в воду. Спихнем девку без греха. Останется сынок жить покойно. Дом, слава богу, полная чаша. Тоже в меня не забудет. Без Матрены что б они были? Ничего б вы не обдумать. (В погреб.) Готово, что ли, сынок?
Никита (вылезает, голова видна). Чего ж там? Несите, что ль! Что валандаетесь? Делать так делать.
Явление четырнадцатое
Те же и Анисья. Матрена идет к сеням и встречает Анисью. Анисья выходит с ребенком, завернутым в тряпье.
Матрена. Что ж, окрестила?
Анисья. А то как же? Насилу отняла, – не дает. (Подходит и подает Никите.)
Никита (не берет). Да ты сама снеси.
Анисья. На, бери, говорю. (Кидает ему ребенка.)
Никита (подхватывает). Живой! Матушка родимая, шевелится! Живой! Что ж я с ним буду...
Анисья (выхватывает ребенка у него из рук и кидает в погреб). Задуши скорей, не будет живой. (Сталкивает Никиту вниз.) Твое дело, ты и прикончи.
Maтрена (садится на приступку). Жалостлив он. Трудно ему, сердечному. Ну, да что ж! Его грех тоже. (Анисья стоит над погребом. Матрена садится на приступок крыльца, поглядывает на нее и рассуждает.) И-и-и как испужался! Ну, да что ж? хоть и трудно, помимо-то нельзя. Куда денешься-то? Тоже, подумаешь, как другой раз просят детей! Ан, глядь, бог не дает, всё мертвеньких рожают. Вон хоть бы попадья. А тут не надо его, тут и живой. (Глядит к погребу.) Должно, покончил. (К Анисье.) Ну что?
Анисья (глядя в погреб). Доской прикрыл, на доску сел. Кончил, должно.
Матрена. О-ох! И рад бы не грешить, а что сделаешь?
Никита (вылезает, трясется весь). Жив все! Не могу! Жив!
Анисья. А жив, так куда ж ты? (Хочет остановить его.)
Никита (бросается на нее). Уйди ты! Убью я тебя! (Схватывает ее за руку, она вырывается, он бежит за ней с скребкой. Матрена бросается к нему навстречу, останавливает его. Анисья убегает на крыльцо. Матрена хочет отнять скребку. Никита на мать.) Убью, и тебя убью, уйди! (Матрена убегает к Анисье на крыльцо. Никита останавливается.) Убью. Всех убью!
Матрена. С испугу это. Ничего, сойдет это с него.
Никита. Что ж это они сделали? Что они со мной сделали? Пищал как... Как захрустит подо мной. Что они со мной сделали! И жив, все, право, жив! (Молчит и. прислушивается). Пищит... Во пищит. (Бежит к погребу.)
Матрена (к Анисье). Идет, видно, зарыть хочет. Микита, тебе бы фонарь.
Никита (не отвечая, слушает у погреба). Не слыхать. Примстилось. (Идет прочь и останавливается.) И как захрустят подо мной косточки. Кр... кр... Что они со мной сделали? (Опять прислушивается.) Опять пищит, право, пищит. Что ж это? Матушка, а матушка! (Подходит к ней).
Матрена. Что, сынок?
Никита. Матушка родимая, не могу я больше. Ничего не могу. Матушка родимая, пожалей ты меня!
Матрена. Ох, напугался же ты, сердечный. Поди, поди. Винца, что ль, выпей для смелости.
Никита. Матушка родимая, дошло, видно, до меня. Что вы со мной сделали? Как захрустят эти косточки, да как запищит!.. Матушка родимая, что вы со мной сделали! (Отходит и садится на сани.)
Матрена. Поди, родной, выпей. Оно, точно, ночным делом жутость берет. А дай срок, ободняет, да, ведашь, денек-другой пройдет, и думать забудешь. Дай срок, девку отдадим и думать забудем. А ты выпей, выпей поди. Я уж сама приберу в погребе-то.
Никита (встряхивается). Вино осталось там? Не запью ли?! (Уходит. Анисья, стоявшая все время у сеней, молча сторонится.)
Явление пятнадцатое
Матрена и Анисья.
Матрена. Иди, иди, ягодка, а уж я потружусь, полезу сама, закопаю. Скребку-то куда он тут бросил? (Находит скребку, спускается в погреб до половины.) Анисья, подь-ка сюда, посвети, что ль?
Анисья. А он-то что ж?
Матрена. Да напугался больно. Напорно уж больно ты налегла на него. Не замай, опамятуется. Бог с ним, уж я сама потружусь. Фонарь-то поставь тут. Я увижу. (Матрена скрывается в погребе.)
Анисья (на дверь, куда ушел Никита). Что, догулялся? Широк ты был, теперь, погоди, сам узнаешь каково. Пыху-то сбавишь.
