Димитр Димов - Виновный
Мария. Ты-то, Велизар, пи в чем не виноват! Выйдешь из суда с гордо поднятой головой.
Велизар. Я думаю не о себе, а о нем!
Теодосий (рассерженно). Тебя никто не просит думать обо мне.
Петринский (примирительно). Доверьтесь Спиридону! В бракоразводных делах он стреляный воробей!
Велизар (презрительно, Теодосию). Пусть твой Спиридон тебя спасает перед общественным»[пением!
Петринский. Он его уже спасал… спасет и сейчас!
Велизар (презрительно, Петринскому). Когда это он его спасал?
Петринский. Ты не помнишь? Перед фашистским судом!
Велизар (с гневным пафосом). Но тогда он защищал борца за справедливость, а теперь – любовника!
Петринский. Каждый гражданин имеет право быть любовником! Законом это не запрещено!
Теодосий (бурно). Каждый человек свободен любить, и наша общественная мораль не должна этому препятствовать!
Звонок. Мария выходит и возвращается с Аной.
Ана (учтиво, сухо). Добрый день!
Петринский. Здравствуй, Aна! (Подходит к ней и почтительно целует ей руку, затем сажает в кресло.)
Ана (с вопросительной улыбкой). Ну?
Петринский. Ждем тебя и Глафиру.
Ана. Не знаю, так ли уж я необходима на этом совещании. Моя позиция известна.
Теодосий. Ана! Я прошу тебя подумать еще раз.
Ана. О чем тут думать, Теодосий?
Теодосий. Я в очень тяжелом положении.
Ана (саркастически). Ясно, не в легком! Влюбиться в твоем возрасте и требовать развода прежде всего смешно.
Теодосий. Пусть другие упрекают меня в том, что я смешон, Ана! Поговорим о серьезном!
Ана. По серьезное тебя уже не трогает, как Харалампия!
Петринский (философски). Жизнь всему научит. Ана. Кое-чему она его не учит, Харалампий.
Теодосий. Чему же, Ана?
Ана. Сам поймешь!
Теодосий (после паузы, тихо и задумчиво). Ты говоришь о топких иголочках, которые будут вечно колоть мою совесть, да? (После новой паузы.) Да, да! Иду с докладом к ответственному товарищу, с которым работал раньше и который знает Велизара или тебя. После служебного разговора жду, что он задаст мне несколько личных вопросов, которые могут напомнить о нашей дружбе в прошлом. Вместо этого – молчание. Что-то связывавшее меня с этим товарищем исчезло. Он узнал о нашем разводе! Или выступаю на собрании перед рабочими своего завода. Я не боюсь выступать перед народом, по вот я вижу, что кое-кто саркастически улыбается и перешептывается. Они знают, что я отнял жену у товарища! Или вызываю в кабинет служащую, хочу распечь ее за легкомысленное поведение. Но она не смущается, а смотрит на меня с вызовом, дерзко! Вчера она видела меня не улице с Глафирой! Ты об этом, Ана?
Ана (почти шепотом). Разве этого мало, Теодосий?
Теодосий (смеется). Нет, не мало. Но это преодолимо, когда ты прав. (После паузы.) Может быть, я стану только справедливее и человечнее по отношению к людям! (После долгой паузы, тихо, с болью.) Другое… другое страшно, Ана! Сознание, что я причинил страдания тебе и Велизару!
Ана. И это… даже это не поколеблет тебя?
Теодосий (тихо). Нет, Ана! Даже это не может меня поколебать! Если ты не дашь мне развод, меня раздавит моя совесть, оскорбительное отношение близких, но и тогда я не откажусь от Глафиры.
Ана (с неизмеримой болью, почти шепотом). Значит… ты действительно любишь Глафиру!
Теодосий (устало). А ты сомневалась?
Ана (скорбно, но с каким-то облегчением). Я хотела увериться, Теодосий! Это было для меня пробным камнем. Я хотела сохранить тебя в своей памяти прежним! (После долгой паузы, печально улыбаясь.) Ты свободен!
Теодосий (быстро, ошеломленно). Что ты этим хочешь сказать?
Ана. Напиши и подай заявление о разводе! Ты его получишь. У меня пет никаких претензий.
Велизар (озабоченно). Что же делать?
Мария. Ты-то, Велизар, ни в чем не виноват! Выйдешь из суда с гордо поднятой головой.
Велизар. Я думаю не о себе, а о нем!
Теодосий (рассерженно). Тебя никто не просит думать обо мне.
Петринский (примирительно). Доверьтесь Спиридону! В бракоразводных делах он стреляный воробей!
Велизар (презрительно, Теодосию). Пусть твой Спиридон тебя спасает перед общественным мнением!
Петринский. Он его уже спасал… спасет и сейчас!
Велизар (презрительно, Петринскому). Когда это он его спасал?
Петринский. Ты не помнишь? Перед фашистским судом!
Велизар (с гневным пафосом). Но тогда он защищал борца за справедливость, а теперь – любовника!
Петринский. Каждый гражданин имеет право быть любовником! Законом это не запрещено!
Теодосий (бурно). Каждый человек свободен любить, и паша общественная мораль не должна этому препятствовать!
Звонок. Мария выходит и возвращается с Аной.
Ана (учтиво, сухо). Добрый день!
Петринский. Здравствуй, Ана! (Подходит к ней и почтительно целует ей руку, затем сажает в кресло.)
Ана (с вопросительной улыбкой). Ну?
Петринский. Ждем тебя и Глафиру.
А и а. Не знаю, так ли уж я необходима на этом совещании. Моя позиция известна.
Теодосий. Ана! Я прошу тебя подумать еще раз.
Ана. О чем тут думать, Теодосий?
Теодосий. Я в очень тяжелом положении.
Ана (саркастически). Ясно, не в легком! Влюбиться в твоем возрасте и требовать развода прежде всего смешно.
Теодосий. Пусть другие упрекают меня в том, что я смешон, Ана! Поговорим о серьезном!
Ана. По серьезное тебя уже не трогает, как Харалампия!
Петринский (философски). Жизнь всему научит.
Ана. Кое-чему она его не учит, Харалампий.
Теодосий. Чему же, Ана?
Ана. Сам поймешь!
Теодосий (после паузы, тихо и задумчиво). Ты говоришь о топких иголочках, которые будут вечно колоть мою совесть, да? (После новой паузы.) Да, да! Иду с докладом к ответственному товарищу, с которым работал раньше и который знает Велизара или тебя. После служебного разговора жду, что он задаст мне несколько личных вопросов, которые могут напомнить о пашей дружбе в прошлом. Вместо этого – молчание. Что-то связывавшее меня с этим товарищем исчезло. Он узнал о нашем разводе! Или выступаю на собрании перед рабочими своего завода. Я не боюсь выступать перед народом, но вот я вижу, что кое-кто саркастически улыбается и перешептывается. Они знают, что я отнял жену у товарища! Или вызываю в кабинет служащую, хочу распечь ее за легкомысленное поведение. Но она не смущается, а смотрит на меня с вызовом, дерзко! Вчера она видела меня на улице с Глафирой! Ты об этом, Ана?
Ана (почти шепотом). Разве этого мало, Теодосий? Теодосий (смеется). Нет, не мало. Но это преодолимо, когда ты прав. (После паузы.) Может быть, я стану только справедливее и человечнее по отношению к людям! (После долгой паузы, тихо, с болью.) Другое… другое страшно, Ана! Сознание, что я причинил страдания тебе и Велизару!
Ана. И это… даже это не поколеблет тебя?
Теодосий (тихо). Нет, Ана! Даже это не может меня поколебать! Если ты не дашь мне развод, меня раздавит моя совесть, оскорбительное отношение близких, но и тогда я не откажусь от Глафиры.
Ана (с неизмеримой болью, почти шепотом). Значит… ты действительно любишь Глафиру!
Теодосий (устало). А ты сомневалась?
Ана (скорбно, но с каким-то облегчением). Я хотела увериться, Теодосий! Это было для меня пробным камнем. Я хотела сохранить тебя в своей памяти прежним! (После долгой паузы, печально улыбаясь.) Ты свободен!
Теодосий (быстро, ошеломленно). Что ты этим хочешь сказать?
Ана. Напиши и подай заявление о разводе! Ты его получишь. У меня нет никаких претензий.
Велизар (внезапно и бурно). А у кого должны быть претензии? У тех, кто нас обманывал?
Ана (кротко). Они не обманывали нас, Велизар! Они искали свое счастье!
Велизар (саркастически смеется). Чудесная формула! (Петринскому.) Запиши ее себе! Пригодится для будущих разводов!
Петринский. Судьи ею по горло сыты! Она уже не звучит.
Ана (Теодосию). Ты почему ушел из дому? Мог бы и остаться, пока все утрясется! Наверное, живешь в гостинице и ищешь квартиру?
Теодосий. Да! Ты угадала.
Ана (сочувственно). Ото неприятно! Приходится всем сообщать о переменах в своей жизни! (После короткой паузы, во время которой она размышляет.) Нет! Послушай! Уйду я, а ты оставайся в квартире. Мне достаточно одной комнаты. Я перееду к сестре.
Велизар (взволнованно, Теодосию). Видишь, какую женщину ты оставляешь?
Ана (строго, Велизару). Велизар! Думай о себе и не вмешивайся в чужие дела!
