Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы

Фрида. Госпожа Оттилия Франк, я целых двадцать два года…

Оттилия (угрожающим тоном). Я знаю, фройляйн Фрида Фюрст. Двадцать два года вы занимаетесь в нашей фирме своим ремеслом. Однако я бы на вашем месте этим не хвасталась. Нам очень жаль, но будем вынуждены подыскать более молодую сотрудницу. Объявление уже подано. (Садится. Тишина.)

Фрида Фюрст встает.

Фрида (спокойно и решительно). Госпожа Франк, я знаю, что в этом банке означает увольнение. Вы хотите меня погубить, как погубили всех тех, кто больше не был нужен. Меня отправят в подвал. Госпожа Франк, я не такая женщина, как вы, я не дама. То, что я делала, я делала из любви. Я хочу когда-нибудь выйти замуж за Рихарда Того Самого. Вы говорите о моем возрасте, госпожа Франк. Да, мне уже сорок, но именно поэтому я больше ни одного часа не позволю вам обворовывать меня, так как я еще мечтаю иметь детей, госпожа Франк, создать семью с моим Рихардом. Вы думаете, что можете поступать со мной, как с любым другим. Но вы сильно ошибаетесь, госпожа Франк. Вы не знаете ничего другого, кроме вашего бизнеса и ваших денег. Но теперь вам придется изведать силу любви. Рихард меня защитит, госпожа Франк. Я плюю на ваши угрозы! (Садится.)

Молчание.

Оттилия. Готфрид, закрывай заседание.

Франк Пятый. Господа, заседание окончено.

Остальные тоже встают. Франк уводит Оттилию налево на задний план, остальные следуют за ними, только Фрида Фюрст остается на своем месте у правого края стола. Тот Самый медленно присаживается у левого края, так что между ними оказывается огромный длинный стол заседаний.

Фрида. Я ей вмазала-таки. Она совсем побледнела и еле выкатилась отсюда.

Тот Самый. Не знаю, Фрида.

Фрида. Рихард, мы должны бежать. Сей же час. Бежать из этого города, из этой страны, куда угодно, ведь деньги у нас есть.

Тот Самый. Послушай, Фрица…

Фрида. Мы любим друг друга, Рихард. Я в опасности, если я не сбегу. Они меня прикончат в своем ужасном подвале.

Тот Самый. Это только твои фантазии, Фрида.

Фрида. Они всех поубивали!

Тот Самый. Я не могу сейчас оставить банк в беде, Фрида, это ты должна понимать, фирма действительно переживает трудные времена, черт возьми!

Фрида (уставившись на него). Рихард, ты на стороне банка?

Тот Самый. Фрида, ты должна понять…

Фрида. Ты не хочешь со мной бежать?

Тот Самый. Фрида, ты знаешь, мне нельзя волноваться ни при каких обстоятельствах. Прошу тебя, не создавай мне лишних трудностей.

Фрида не осмеливается даже вздохнуть.

Фрида. Какие трудности я создаю тебе, Рихард?

Тот Самый. Ты ведь знаешь, что я имею в виду. (Тоном, полным упрека.) Вот видишь, снова мне нужно принимать капли. (Берет кусочек сахара, отсчитывает капли.)

Она все понимает.

Фрида. Понимаю.

Тот Самый. Ничего не поделаешь, Фрида.

Фрида. Прости, что я тебя разволновала.

Тот Самый. Мне очень трудно, Фрида. В самом деле.

Фрида. В подвале?

Тот Самый. Как всегда.

Фрида. Сию минуту?

Тот Самый. Скоро.

Звучит мелодия «Когда-нибудь все будет иначе, когда-нибудь мы будем в одной постели».

Фрида. Что-то вдруг похолодало.

Тот Самый. Наступило утро. (Встает.)

Фрида. Я хочу только подкраситься.

Он ждет. Она достает из сумочки свою сберкнижку, бросает ее на стол.

Фрида. Вот тебе моя сберкнижка.

Тот Самый. Спасибо. (Берет сберкнижку.)

Фрида (встает). О’кей. Пошли в подвал.

Уходят направо в глубь сцены.

Авансцена пуста.

Оттилия и Рихард Тот Самый идут навстречу друг другу.

Тот Самый. Мадам, наш план заняться нефтяным бизнесом, к сожалению, сорвался, миллионерша вернулась в Милуоки.

Оттилия. Над нашим банком сгущаются мрачные тучи.

Тот Самый. Но есть и просветы, мадам. Мои усилия по привлечению необходимой молодой смены наконец увенчались успехом. Правда, фальшивомонетчик из Линца оказался липовым, этот негодяй сделался честным мастером графических искусств, а карманный вор в Аугсбурге теперь выступает в цирке, но зато я раскопал новую дельную сотрудницу.

Оттилия. Ее имя?

Тот Самый. Она говорит, вы еще успеете его узнать. Мы можем вздохнуть облегченно, мадам. Она заговорила со мной в городском парке. На скамейке у памятника героям у меня исчезли золотые часы, за завтраком в «Вечной лампе» — портмоне, так что, когда мы лежали рядом в постели в одном маленьком отеле, я ей в порыве восторга пообещал аванс уже в пятьдесят тысяч.

Оттилия. Золотые часы можешь списать на накладные расходы.

Тот Самый. Спасибо, мадам.

Оттилия. Насчет аванса — ты уж сам постарайся дать этому делу обратный ход.

Тот Самый. Не придется стараться, мадам. Я ей уже выписал чек на наш банк.

Оттилия. Пока, мой верный Рихард.

Оттилия идет направо, Тот Самый налево.

Ширма раздвигается.

Спальня Бёкмана. Посередине кровать изголовьем к публике, так что видны только руки Бёкмана, которые от боли впились в железную решетку.

Слева от кровати стул, справа у изголовья тумбочка, позади справа стол.

Слева входит Франк в одежде священника, направляясь к своему умирающему другу.

Бёкман. Высокочтимый! Спасибо, что вы пришли.

Франк Пятый. Бёкман. Это же я, Франк, твой лучший друг.

Бёкман. Какие адские боли.

Франк Пятый. Мужайся.

Бёкман. Мне страшно.

Франк Пятый. Мужайся.

Бёкман. Я умираю.

Франк Пятый. Мужайся.

Бёкман. Ты называешь меня своим лучшим другом, а являешься ко мне как фальшивый священник.

Франк Пятый. Бёкман, нельзя же, чтобы люди узнали во мне Франка, это был бы конец для всех нас.

Бёкман. Конец для всех нас! Притворяйся ты или нет, липовый священник, — мне все равно пришел конец. Ты думаешь, твое одеяние так же необходимо, как все наши преступления. Ни в чем не было необходимости, липовый ты священник, ни в одном, самом малом, малейшем обмане, ни в одном убийстве.

Франк Пятый (садится на постель). Но Бёкман, мы ведь не могли иначе. Наследие было слишком горьким. Тебе же известно все это немыслимое жульничество наших отцов, ты же знаешь, что нам не оставалось другого выбора, кроме как убивать и обманывать дальше, ты же знаешь, что было невозможно повернуть обратно.

Бёкман (хватает Франка за полы). Врешь. Каждую минуту у нас была возможность повернуть обратно, в каждое мгновение нашей гаденькой жизни. Нет такого наследия, от которого было бы невозможно отказаться, и нет преступления, которое обязательно надо совершить. Мы были свободны, липовый ты священник, мы были созданы на свободе и предоставлены свободе! (Снова опускается на кровать.) Прочь с моего смертного ложа, призрак, проваливай назад в свой склеп, сейчас придет пастор Мозер.

Франк Пятый (в испуге поднимается). Ты пригласил священника?

Бёкман. Я хочу умереть, как умирали мои предки.

Франк Пятый. Ты хочешь исповедаться?

Бёкман. Я хочу принести покаяние. Я раскаиваюсь в своей жизни. Не хочу мучиться этой адской мукой еще и в вечности.

Франк Пятый. Но Бёкман, Господь ведь милостив сам по себе, вот увидишь, тебе вовсе не нужно исповедоваться при безмерной милости Господней.

Бёкман. Ты осмеливаешься говорить о милости, липовый ты священник, осмеливаешься поминать всуе имя Господа? А если Бог не проявит ко мне милости? Был ли я милосерден? Испытывал ли я сострадание к бедному Герберту Мольтену и ко всем остальным? Я хочу покончить со своими грехами, прежде чем смерть покончит со мной. Ухо истинного служителя Бога пусть услышит о моих преступлениях. Я не хочу быть покинутым в мой судный час. Кто-то должен просить за меня о помиловании, тот, кто не замешан в моих подлостях, кто имеет право на эту просьбу, даже если она столь чудовищна.

Слева выходит Оттилия с большой дамской сумкой. Франк подходит к ней.

Франк Пятый. Вот и ты наконец. Он пригласил священника.