Артур Копит - Конец света с последующим симпозиумом
Трент. От такого голова кругом идёт.
Генерал Уилмер. Убеждён, это не повод для уныния.
Трент. А как насчёт отчаяния?
Генерал Уилмер. Ничего подобного. Послушайте. Я сейчас скажу вам одну вещь, которая вас, возможно, потрясёт. Я считаю, что мы сегодня в отличной форме.
Трент. Неужели?
Генерал Уилмер. Возьмите последние сорок лет. У нас не было ни одной крупной войны. Почему? Ядерное оружие. Дело в том, что ядерное оружие предотвращает не только ядерную, но и любую войну… И, я думаю, оно, это оружие — самая превосходная, чёрт её побери, штуковина, какой мы когда-либо обладали! Убеждён в этом.
По мере того как солнце заходит, освещение за окном становится ярче. Теперь виден лишь силуэт генерала. Огонь в камине полыхает.
Затемнение
Действие второе
Музыка — тема Трента. Свет на Тренте, который находится в том же номере гостиницы. Он стоит у окна с сигаретой в зубах, смотрит сквозь жалюзи вниз, на улицу. Всё ещё ночь. Раздаётся стук в дверь.
Трент. Открыто.
Дверь открывается. На фоне освещённого проёма возникает силуэт человека.
Человек в дверях. Хочу лишь напомнить: если у вас найдут любое записывающее устройство, спрятанное где угодно, встреча не состоится. Понятно?
Трент. Конечно. Сколько ещё ждать?
Человек в дверях. Недолго. (Закрывает дверь.)
Трент (после паузы). После встречи с генералом я оказался перед весьма странным выбором: не знал, смеяться мне или плакать. Как и всегда, когда сталкиваюсь с чем-то неразрешимым, я выбрал совершенно новый — третий вариант. Напился. Это прекрасно мне помогало. До тех пор, пока не вошла Стелла с конвертом в руках.
Стелла (возникает как воспоминание). Эй, Майкл, смотри-ка, что нам только что подсунули под дверь.
Трент. Это было послание от генерала.
Стелла. Он пишет, что, по его мнению, ты должен встретиться с человеком по имени Стенли Берент.
Трент. Я наткнулся на имя Берента, когда вёл своё расследование. Это был специалист по русским проблемам, связанный, кажется, с университетом Джорджа Вашингтона, настоящий ястреб, особенно в том, что касается Советского Союза.
Стелла. Генерал считает, что Берент может оказаться полезным.
Трент. Я попросил её позвонить генералу и выяснить, не сможет ли он устроить встречу с Берентом. Так она и сделала. Тот сказал, что сможет.
Стелла исчезает.
В то же время на сцену начинает выдвигаться офис Стенли Берента. Гостиничный номер Трента погружается в темноту.
Берент был родом из Варшавы, где в своё время погибли его родители. В знак благодарности я послал генералу бутылку шампанского, о чём потом сожалел.
Берент (вкрадчивый, дружелюбный, с обаянием европейца). Да, вполне с вами согласен: наша сегодняшняя политика бессмысленна.
Трент (самому себе). Почему генерал направил меня к этому человеку?
Берент. Значит, вы драматург.
Трент. Да.
Берент (рассматривает его изучающим взглядом). Хорошо. Давайте поговорим о ядерной войне… Коротко говоря, наше ядерное сдерживающее средство служит двум целям: предотвратить атаку на нас или наших союзников, угрожая возмездием, и предотвратить тягу Советов к приключениям, угрожая им тем, что мы используем ядерное оружие первыми, скажем, в Западной Европе или на Ближнем Востоке. Возьмём как наглядный пример Иран. Мы говорим Советам: если вы захватите Иран, мы оставляем за собой право применить ядерное оружие в случае, если наши обычные вооружения не смогли бы остановить вас, хотя они, конечно, смогли бы. Хорошо, давайте предположим, всё это начинается. Как мы тогда действуем? Или убираемся с расквашенным носом, или наносим ядерный удар, подвергаем ядерной бомбардировке, скажем, Кавказ. О'кей, бомби ядерными бомбами перевалы! Перекрывай их! И вдруг оказывается, мы уже используем ядерное оружие и убиваем русских на русской земле. Тут возникает целая серия побочных вариантов войны в зависимости от того, как Советы ответят на нашу ядерную атаку. И вдруг, в какое-то мгновение, вокруг нас — совершенно иной мир. О'кей. Проблема в том, что мы пока не продумали всё до конца. Если мы заявляем, что готовы вести ядерную войну, нам следовало бы, чёрт возьми, задуматься, что это означает! Судя по тому, как обстоят сейчас дела, угроза развязать ядерную войну — а мне безразлично где: на Ближнем Востоке или в Западной Европе!.. Угроза развязать ядерную войну — а нам придётся её развязать, как вы понимаете, если мы хотим, чтобы с нашим сдерживающим средством кто-то считался!.. Угроза развязать ядерную войну представляет собой, в сущности, желание совершить самоубийство. И если в этом нет бессмыслицы, то скажите мне, где она?
Трент. Я встретил друга! Почему всё-таки генерал направил меня к этому человеку?
Берент. О'кей, как же нам выбраться из этого лабиринта? Понимаете, хотя мы и отказались от доктрины ядерного уничтожения, что сокращённо звучит как «политика безумия», — поскольку мы поняли, и совершенно правильно, что эта доктрина не срабатывает, тем не менее в основном наша политика осталась прежней. И она не срабатывает. (После паузы.) Как же нам быть? Всё очень просто: нам надо прекратить рассматривать ядерную войну как что-то вроде, чёрт побери, неизбежного конца света! Пора рассматривать её просто как, чёрт побери, войну.
Трент. Как вы сказали?
Берент. Послушайте. Если американская ядерная мощь будет использована для поддержки внешней политики — в частности, с помощью угрозы войны, — тогда нам нужно учиться вести такую войну рационально. Ясно? Понятно?
Трент (стараясь преодолеть потрясение). Боюсь, что нет.
Берент. Мы должны учиться вести ядерную войну рационально. Простите, у меня встреча, на которую я не могу не пойти. Если хотите продолжить беседу завтра, мой секретарь назначит вам время. Не уверен, был ли я вам полезен.
Свет с Берента снимается. Ошеломлённый Трент смотрит в пространство невидящим взглядом.
Трент. Я совершенно не представлял себе, как быть дальше… Поэтому позвонил Стоуну. Сказал, что понял, откуда он взял идею, будто мы обречены. Он сказал: «Вы не могли понять». Я спросил, почему. Он сказал: «Потому что вы ещё недостаточно долго занимались этим делом». Я сказал, что занимался достаточно долго, чтобы понять, какие страшные безумцы мечутся вокруг нас. Он сказал: «Поверьте мне, они не так уж безумны, продолжайте в том же духе, у вас всё идёт прекрасно». Ему-то легко говорить. Я позвонил секретарю Берента и договорился о новой встрече. Она предложила встретиться за ленчем. Я не был уверен, не скажется ли его присутствие на моём пищеварении, однако согласился. Мы встретились в маленьком японском ресторанчике, где он частенько бывал, полагаю, из чувства вины за бомбардировку Японии. Мы сидели на циновках, скрестив ноги, что делало беседу ещё более похожей на истязание. Над всем этим царило ощущение нереальности происходящего.
Звучит японская музыка. Трент и Берент сидят на циновках, их обслуживают.
Берент. Хотите чаю?
Трент. Да, спасибо.
Берент (наливает себе). Итак, на чём мы остановились?
Трент. Вы сказали что-то насчёт необходимости для нас вести ядерную войну рационально.
Берент. Совершенно верно. Понимаете, хотя можно довольно убедительно доказать, что ядерная война по сути представляет собой акт безумного отчаяния, и это не означает, что ты должен воевать кое-как.
Трент. Понимаю. (После паузы.) Конечно, из этого вроде бы можно заключить, будто, по вашему мнению, можно победить в ядерной войне.
Берент. Отнюдь! В ограниченной ядерной войне — да, можно. Никто не может выиграть всеобщую ядерную войну. Если, конечно, другая сторона решит не наносить ответный удар, на что нельзя рассчитывать. Хотя! Я должен сказать… (Даёт краткую, резкую команду официантке на беглом японском.) Хотя, должен сказать, во всех сценариях, какие я только видел, сторона, которая наносит первый ядерный удар, без сомнения выигрывает. Особенно если ты используешь то, что мы называем «контролируемым ограниченным ударом по противнику». На деле же ты поражаешь всё, кроме городов.
Трент. В этом и состоит ограниченность удара?
