Оноре Бальзак - Вотрен
Как я берег, как оттачивал великолепное орудие, при помощи которого смогу утвердить свое господство! Рауль от природы отважен и безрассуден, он позволил бы убить себя как последний дурак. Пришлось сделать его холодным, рассудочным, отнять у него одну за другою прекрасные иллюзии, облечь его в доспехи опытности, сделать его недоверчивым и хитрым, как... старый ростовщик, и в то же время скрывать от него, кто я такой. И вот теперь любовь разрушает все это гигантское сооружение. Я прочил его в великие люди, а будет он всего-навсего счастливым человеком. Я же удалюсь доживать век где-нибудь в сторонке, под лучами его благоденствия. Его счастье будет делом моих рук. Но вот уже два дня, как меня сверлит мысль: не лучше ли будет, если принцесса Архосская внезапно умрет от... ну, от горячки, что ли? Просто непостижимо, чего только не может разрушить женщина!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Вотрен и Ляфурай.
Вотрен. Что тебе? Минуты покоя от вас нет. Ведь я не звал.
Ляфурай. Коготки правосудия собираются пощекотать нам макушки.
Вотрен. Опять какую-нибудь глупость выкинули?
Ляфурай. Да вот девчонка впустила какого-то прилично одетого господина, он желает вас видеть. Бютэ насвистывает песенку: «Нет приятней уголка, чем у родного камелька». Значит, идет шпик.
Вотрен. Только-то всего! Я знаю, в чем дело. Пусть подождет. Все по местам! Теперь — никаких Вотренов, я преображаюсь в барона де Вье-Шен. А ти ковори с немецкий виговор! Окрути его; наконец-то начинается большая игра! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Ляфурай и Сен-Шарль.
Ляфурай. Каспадин те Фрейсекас нет тома, сутарь, а его убравляющи, парон те Фьей-Шен, занят с архитектор, который буди стройт отин большой творец тля наш каспадин.
Сен-Шарль. Простите, как вы сказали?
Ляфурай. Я сказал парон те Фьей-Шен...
Сен-Шарль. Барон?!
Ляфурай. Та, та!
Сен-Шарль. Он — барон?
Ляфурай. Те Фьей-Шен.
Сен-Шарль. Вы немец?
Ляфурай. О нет, нет. Я — эльзасец, а это большой разница. Немцы из Германии коворят «шулик», а эльзасцы коворят «шульик».
Сен-Шарль (в сторону). Слишком уж у него немецкий акцент; сразу видно, что парижанин.
Ляфурай (в сторону). Я его узнал! О-о!
Сен-Шарль. Если барон де Вье-Шен занят, я подожду.
Ляфурай (в сторону). Ах, голубчик Блонде! Внешность-то ты изменил, да голос остался прежним. Счастлив твой бог, если тебе удастся выскользнуть из наших лап. (Вслух.) Как же мне толожить каспадину убравляющему, чтобы он прервал свой занятия? (Направляется к двери.)
Сен-Шарль. Погодите, дорогой мой, вы говорите по-немецки, а я — по-французски, этак может выйти недоразумение. (Сует ему в руку кошелек.) Вот так-то будет понятнее.
Ляфурай. Конечно, мой каспадин.
Сен-Шарль. Это только задаток.
Ляфурай (в сторону). В счет украденных у меня восьмидесяти тысяч. (Вслух.) Значит, вы хотите, чтоб я шпионил за свой хозяин?
Сен-Шарль. Нет, уважаемый, мне нужны только кое-какие сведения. И говорите, не стесняясь, — вы ничем не рискуете.
Ляфурай. Это я и назифаю шпионить, как полагается топропоряточному немцу.
Сен-Шарль. Да нет же! Это значит...
Ляфурай. Шпионить. А как мне толожить о фас парону?
Сен-Шарль. Кавалер де Сен-Шарль.
Ляфурай. Понимаю. Сейчас его к фам приведу. Но ему тенек не тавайте: он еще более честный, чем все мы прочие. (Толкает его локтем в бок.)
Сен-Шарль. Другими словами, он стоит дороже.
Ляфурай. Вот именно, мой каспадин. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Сен-Шарль один.
Сен-Шарль. Хорошенькое начало! Десять червонцев выброшено зря. Шпионить! Сразу же называет вещи своими именами! Это слишком глупо, чтобы не быть в высшей степени хитроумным. Если этот мнимый управляющий — ибо он, конечно, мнимый, — если барон такой же барон, как и его лакей — немец, то все свои выводы мне придется основывать лишь на том, что от меня попытаются скрыть. Гостиная недурна. Ни портрета короля, ни какого-либо сувенирчика об императоре... Словом, здесь свои убеждения не вывешивают на стенку. Может быть, мебель что-нибудь скажет? Нет. Она слишком нова, вероятно, даже еще и не оплачена. Но привратник при моем появлении стал насвистывать какую-то песенку, и это, по-видимому, — условный знак; если бы не этот свист, я, пожалуй, начал бы верить в существование настоящих Фрескасов.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Сен-Шарль, Вотрен и Ляфурай.
Ляфурай. Фот мой каспадин, парон те Фьей-Шен.
Вотрен (на нем светло-каштановый фрак старомодного покроя с крупными металлическими пуговицами, черные шелковые короткие штаны, черные шелковые чулки, туфли с золотыми пряжками, жилет в цветочках, с квадратным вырезом, две часовых цепочки, галстук времен Революции, седой парик. Лицо старческое, тонкое, потрепанное, развратное, голос надтреснутый. Говорит вкрадчиво. К Ляфураю). Хорошо, оставьте нас.
Ляфурай уходит.
(В сторону.) А теперь померяемся силами, почтеннейший господин Блонде! (Вслух.) Сударь, я к вашим услугам.
Сен-Шарль (в сторону). Лиса бывалая, дело сложнее, чем я предполагал! (Вслух.) Простите, барон, что беспокою вас, не имея чести быть с вами знакомым.
Вотрен. Я догадываюсь, сударь, о чем будет речь.
Сен-Шарль (в сторону). Вот так так!
Вотрен. Вы архитектор и собираетесь предложить свои услуги? Но я уже нашел подходящего человека.
Сен-Шарль. Простите, ваш немец, вероятно, неправильно доложил обо мне. Я кавалер де Сен-Шарль.
Вотрен (приподнимая очки). Позвольте, позвольте... Да мы же старые знакомые. Вы присутствовали на Венском конгрессе[11], и тогда вас звали графом Горкумом... Славное имя!
Сен-Шарль (в сторону). Сейчас подцепим тебя, старина! (Вслух.) Значит, и вы были на конгрессе?
Вотрен. Как же! И я очень рад снова с вами встретиться, ибо вы большой хитрец. Как вы их провели! Ах, как провели!
Сен-Шарль (в сторону). Вена так Вена! (Вслух.) Теперь и я вас припоминаю! Ведь и вы неплохо вели там дела!
Вотрен. А как же иначе? На нашей стороне были женщины. А вы все еще дружите с вашей прекрасной итальянкой?
Сен-Шарль. Ах, так вы и с ней знакомы? Какая ловкая женщина!
Вотрен. Дорогой мой, кому вы это рассказываете? Ведь ей вздумалось узнать, кто я такой.
Сен-Шарль. И, конечно, узнала.
Вотрен. Представьте себе, дорогой мой... Не в обиду вам будь сказано, она так ничего и не выведала.
Сен-Шарль. Ну, барон, раз уж дело пошло на откровенность, признаюсь, что ваша очаровательная полька...
Вотрен. Как? Вы тоже?
Сен-Шарль. Ну конечно же!
Оба смеются.
Вотрен. Теперь мы можем посмеяться вволю, ведь вы, надеюсь, тогда же с нею и расстались?
Сен-Шарль. Как и вы — немедленно. Мы с вами, оказывается, решили прокутить свои денежки в Париже, — и хорошо сделали. Но мне кажется, барон, вы выбрали себе уж слишком незаметное положение; это обращает на себя внимание.
Вотрен. Благодарю вас, кавалер. Надеюсь, теперь мы с вами друзья надолго?
Сен-Шарль. Навеки!
Вотрен. Вы можете быть мне крайне полезным, да и я тоже могу оказать вам услуги, поистине неоценимые; давайте сговоримся! Скажите мне, что привело вас сюда, а я скажу вам, каковы мои интересы.
Сен-Шарль (в сторону). Что ж это? Его на меня напустили или меня — на него?
Вотрен (в сторону). Так дело никогда не кончится.
Сен-Шарль. Сейчас изложу.
Вотрен. Сделайте одолжение!
Сен-Шарль. Барон, между нами говоря, я восхищаюсь вами!
Вотрен. Такая похвала в ваших устах!
Сен-Шарль. Нет, честное слово. Создать представителя рода Фрескас на глазах у всего Парижа, — да ведь это предприятие неизмеримо превосходит проделки наших графинь на Венском конгрессе. Вы охотитесь за приданым с редкостной отвагой.
Вотрен. Охочусь за приданым?
Сен-Шарль. Дорогой мой, да вас бы давно разоблачили, если бы следить за вами было поручено не мне, вашему благожелателю. Ведь я прикомандирован к вам из очень высоких сфер. И как это вы — простите меня за откровенность — решаетесь оспаривать богатую наследницу у семейства Монсорелей ?
