Александра Маринина - Ну, ребята, вы попали
С к у р а т о в: Это почему? И что означает это ваше милостивое «так уж и быть»? Вы что, одолжение мне делаете?
Н а т а ш а: Что-то вроде этого. Фирма-то у вас, господин Скуратов, криминальная.
О л ь г а: Да ты что, Наташа?! Ты как будто с луны свалилась! Конечно, фирма криминальная, а ты другие какие-нибудь фирмы у нас в стране видела? Все от налогов убегают, кто как умеет. Почему надо все прекращать? Я не понимаю!
Н а т а ш а: Дело не в налогах.
С к у р а т о в: А в чем?
Н а т а ш а: В номерных счетах. Этих счетов, насколько мне известно, около десятка, верно?
С к у р а т о в: Двенадцать.
Н а т а ш а: Прелестно! И на всех этих счетах – деньги, укрытые от налогообложения и экспортированные за рубеж. Их придется вернуть государству.
С к у р а т о в: С какой стати?
О л ь г а: Наташка, ты что, заболела? Откуда эта патологическая честность?
Наташа открывает сумочку и достает удостоверение.
Н а т а ш а: Я вполне здорова, Лёлечка, и даже успешно двигаюсь по служебной лестнице. Недавно мне присвоено очередное звание полковника милиции. Можете меня поздравить.
С к у р а т о в: К-как…? Как вы сказали?
Ольга хватает удостоверение, открывает, читает.
О л ь г а: Министерство внутренних дел Российской Федерации… Главное управление по экономическим преступлениям… Полковник милиции Емелина Наталья Михайловна… Я ничего не понимаю, Наташа.
Н а т а ш а: Что же здесь непонятного? Фирма долгое время находилась в разработке, была осуществлена оперативная комбинация с целью внедрения нашего сотрудника в круг людей, приближенных к главе фирмы – господину Емелину.
С к у р а т о в: ИХ сотрудник – это, надо полагать, вы, Наталья Михайловна?
Н а т а ш а: Надо полагать, я.
О л ь г а: А круг приближенных – это мы с Сашей, что ли?
Н а т а ш а: Естественно.
О л ь г а: Так что же, много лет назад ты специально…
Н а т а ш а: Нет, конечно же нет. Когда я предложила тебе взяться за дело раскрутки Емелина, у меня был исключительно личный интерес. Мне нужны были деньги на восстановление здоровья. Но вскоре после этого мне предложили преподавать на кафедре экономики в Академии МВД, я же кандидат экономических наук как-никак. На меня надели форму, погоны и присвоили звание подполковника. А недавно, примерно года полтора назад, мне предложили работать в министерстве. Я согласилась. Остальное было проще простого. Фирма Емелина, оказывается, давно была у них на заметке, а я сказала, что у меня есть возможность добывать детальную информацию о перекачке денег на зарубежные счета. Пришло время завершать операцию, друзья мои. Что наше – то наше, а остальное, простите великодушно, придется вернуть государству.
С к у р а т о в: Интересная история… Ловко вы всех нас за нос водили, Наталья Михайловна. Но ведь и вы Емелинскими деньгами пользовались, и вас это не смущало. А теперь, значит, хотите быть святее Папы Римского.
Н а т а ш а: Во-первых, я пользовалась теми деньгами, которые крутились на территории России и за рубеж нелегальным путем не уходили. Их мой бывший муж доставал из собственного кошелька. Во-вторых, уважаемый господин Скуратов, вы тоже от души попили долларовой кровушки из вашего шефа, и от вас никто не требует, чтобы вы эти деньги вернули. Я же сказала: что наше – то наше. Что успели – то успели, но больше ни я, ни вы с Ольгой не возьмете ни копейки. У меня есть служебное задание, и я должна его выполнить. А уж сколько я с этого поимела в своих личных целях – пусть останется за кадром.
С к у р а т о в: А если ваше руководство узнает, как вы наживались на деньгах Емелина, которого сами же и разрабатывали?
Н а т а ш а: Фи, молодой человек, не терплю шантажа, тем более такого прямолинейного. Насколько я понимаю, из двенадцати зарубежных счетов два принадлежат лично вам?
С к у р а т о в: Ну, допустим.
Н а т а ш а: Не надо ничего допускать, дорогой мой, надо точно представлять себе весь расклад. Либо я докладываю о десяти счетах, на которых Емелин прячет украденные деньги, либо о двенадцати. Вам как больше нравится?
С к у р а т о в: Меня бы устроило, если бы вы не сообщали ни об одном.
О л ь г а: А правда, Наташечка, неужели так уж обязательно это делать, а? Ну скажи своим начальникам, что ты ничего не обнаружила. Пусть они оставят нашу фирму в покое. А мы с тобой поделимся.
Н а т а ш а: Так не получится. Если фирма попала в разработку, значит, в ней точно что-то нечисто. Я слишком долго ею занималась, чтобы прийти к руководству с пустыми руками. А то, что ты, Лёлечка, мне предлагаешь, называется дача взятки. Мне, знаешь ли, в тюрьму как-то не хочется.
О л ь г а: Так никто же не узнает! Мы никому не скажем.
Н а т а ш а: Нет. Тут мы с вами не договоримся.
С к у р а т о в: Договоримся.
Н а т а ш а: Нет.
С к у р а т о в: А я говорю – да.
Н а т а ш а: Откуда такая уверенность?
Скуратов лезет в карман пиджака, достает удостоверение, протяги вает Наташе.
С к у р а т о в: Вот отсюда.
Н а т а ш а (читает вслух): Министерство внутренних дел Российской Федерации… Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией… Майор милиции Скуратов Александр Николаевич… Какая прелесть! Поздравляю, коллега! Вам причитается «Оскар» за лучшую мужскую роль. А у вас какой интерес в фирме Емелина?
О л ь г а: Саша… Как же так? Ты же говорил, что уволился из милиции? Ты меня обманул, да? Ты мне врал все эти годы?
С к у р а т о в: Прости, Лёля, я не мог сказать тебе правду. Нам стало известно, что через фирму Емелина перекачиваются деньги, которые за рубежом уходят в виде взяток крупным чиновникам и гонораров профессиональным наемным убийцам. Мне удалось взять эти денежные потоки под контроль, и благодаря этому мы получили кучу информации на огромное число взяточников и коррупционеров, а заодно и на тех, кто оплачивает услуги киллеров. Поэтому мое ведомство заинтересовано в том, чтобы фирма продолжала существовать. Это позволит нам и в дальнейшем располагать сведениями о людях, которые получают взятки и гонорары через зарубежные счета. Так как, Наталья Михайловна, договоримся?
Н а т а ш а: А мое ведомство заинтересовано в том, чтобы экспортированные капиталы вернулись в страну. Счета фирмы должны быть арестованы, а деньги, хранящиеся на них, возвращены государству. Не договоримся.
С к у р а т о в: А если подумать как следует?
Н а т а ш а: И думать нечего. И хочу сказать – нам с вами. У нас есть начальство, вот пусть оно и думает. Но доложить я обязана. Если хотите, я скажу, что у вашего главка есть свой интерес в этом деле, пусть они там в верхах посовещаются и решат. А мы с вами, майор Скуратов, люди подневольные.
С к у р а т о в: Придется согласиться… В конце концов, Лёлька, ну что у нас, денег мало? Нам что, не хватает? Да гори оно всё огнем. С голоду не подохнем.
О л ь г а: Но как же, Саша… А дом в Архангельском? Мы уже и проект заказали… И потом, этот дом нужно будет содержать, там же бассейн, и котельная своя, и все такое… Нет, я не согласна! Ни за что! Нет!!! Я столько лет мучилась – и ради чего? Чтобы все вот так просто взять и отдать государству? А из того, что осталось, оплачивать дорогую психушку для Емелина? Ни за что!!!
Н а т а ш а: Лёля, стыдно! Нельзя быть такой жадной. Возьми себя в руки.
О л ь г а: Стыдно?! Значит, я, по-твоему, жадная, да? А кто спал с этим жирным потным ублюдком, чтобы достать деньги на твое лечение? Ты, что ли? Кто придумывал сказки про родственников и унижался, выпрашивая очередную подачку? Тоже ты? Нет, моя милая, это все я делала, я, а не ты. Ты только получала и занималась своим здоровьем и своей внешностью, и все за мой счет. Саша вылавливал каких-то там преступников и получал поощрения на службе, и тоже за мой счет. Потому что где бы вы сейчас были, если бы я не стала женой Емелина и не ложилась с ним каждый вечер в постель? Вы все получили благодаря мне, а теперь хотите кинуть как последнюю лохушку? С чем я останусь?
С к у р а т о в: Оленька, успокойся. Никто тебя кидать, как ты выразилась, не собирается. Давай-ка прими валерианочки и ложись спать, а я отвезу Наталью Михайловну домой и вернусь.
О л ь г а: Зачем тебе ее отвозить? У нее же шофер есть, он же носильщик, он же любовник. Пусть она его вызовет. А ты останешься здесь.
Н а т а ш а: Лёля права, вам совершенно незачем утруждаться, Алик меня отвезет. Сейчас я ему позвоню…
