Бранислав Нушич - Госпожа министерша

Дара. Все еще никак не могу поверить, что она это серьезно.

Чеда. Вполне серьезно, я тебе говорю. Сват уже покончил с женихом, все устроено. Скажи, ты знаешь, кто этот сват?

Дара. Нет, не знаю.

Чеда. Зубной врач, который вставил ей золотой зуб. Она приходит к зубному врачу, садится в его железное кресло: «Очень прошу, – я пришла сменить зуб и переменить зятя». Вот спасибо! Раз уж она так начала, может быть, она пойдет к зубному врачу и скажет: «Знаете, я пришла, чтобы вы запломбировали мне зятя».

Дара. Боже, Чеда, что за чепуху ты городишь!

Чеда. Она на все способна! Видишь, совершенно потеряла разум, став министершей.

Дара. Ничего она не сможет сделать, если я не захочу.

Чеда. А ты уверена в себе?

Дара. До тех пор, пока убеждена, что ты мне не изменяешь.

Чеда. Я? С чего ты взяла?

Дара. Мать сказала, что она мне это докажет.

Чеда. Вот, вот, я и говорю, она еще меня запломбирует. Говорю тебе, а ты не веришь.

Курьер из министерства, те же.

Курьер. Письмо госпоже Попович, министерше.

Чеда (небрежно). Дайте сюда.

Курьер. Приказано передать письмо барыне в собственные руки!

Дара. Пойду позову маму.

Чеда. А я лучше уйду, чтобы с ней не встречаться.

Дара уходит налево, Чеда – направо.

Живка, курьер.

Живка (после очень короткой паузы). Мне письмо?

Курьер. Да, барыня, от секретаря господина Нинковича.

Живка (приятно удивлена). Ах! (Берет маленькое розовое письмо и нюхает его, лицо ее выражает удовольствие.) Спасибо!

Курьер кланяется и уходит.

Живка сначала весело, по-детски смеется, распечатывает письмо, садится в кресло, чтобы прочесть его, но, вдруг вспомнив, идет к столу и берет ту папиросу, которую взяла у Нинковича. Снова садится в кресло, закуривает папиросу и начинает читать письмо, держа его в левой, а папиросу в правой руке. После первой затяжки она начинает так страшно кашлять, что сбегается весь дом. Из разных дверей, со всех сторон, стремительно вбегают Дара, Чеда, Рака, Анка, и все собираются вокруг нее, чтобы помочь. Дара хватает ее за правую руку с папиросой, Чеда – за левую с письмом, Анка колотит по спине, а Рака насильно вливает чашку воды ей в рот. Чеда, держа ее левую руку с письмом, приблизившись, читает письмо, не обращая внимания на состояние Живки. Во время чтения его лицо выражает злобное удовлетворение.

Действие третье

Та же комната, что и в предшествующем действии.

Пера, Анка.

Пера стоит в дверях, со шляпой в руке, в ожидании Анки, ушедшей с докладом о нем.

Анка (после небольшой паузы входит). Госпожа министерша очень занята и не может вас принять.

Пера. Очень хорошо, целую руки госпожи министерши. Собственно говоря, ей незачем тратить на меня свое драгоценное время. Будьте добры, скажите госпоже министерше, что я хотел только просить, чтобы она обо мне не забыла.

Анка. Я передам, сударь.

Пера. А мое имя вы знаете?

Анка. Да: господин Пера, писарь.

Пера. Не просто Пера-писарь, а скажите: Пера – писарь из административного отделения.

Анка. Так и скажу.

Пера. Прошу вас, так и скажите. До свидания. (Уходит.)

Анка, Васа.

Анка сразу подходит к зеркалу.

Васа. Добрый день. Барыня дома?

Анка. Дома.

Васа. Собственно говоря, мне важнее, дома ли зять Чеда. У меня к нему одно дело, по приказу барыни.

Анка. Интересно, у меня к нему тоже одно дело по приказу барыни.

Васа. Может быть, она нам обоим поручила одно и то же?

Анка. Должен он снять сюртук?

В ас а. Кто?

Анка. Господин зять.

Васа. Какой сюртук, братец ты мой?

Анка. Значит, у вас другое дело.

Васа. А он дома?

Анка. Дома.

Васа. Позови его, пожалуйста.

Анка. Сейчас! (Уходит.)

Васа, Чеда.

Васа видит на столе шкатулку с папиросами, вынимает их и насыпает себе в портсигар.

Чеда. Добрый день, дядя. Вы меня звали?

Васа. Да, у меня к тебе важный разговор.

Чеда. Это вы как представитель госпожи министерши?

Васа. Не как представитель, а как дядя. Разве я ей не дядя?

Чеда. Конечно!

Васа. Ну и что?

Чеда. О чем таком – наверное очень важном – вы хотите поговорить со мной от имени вашей племянницы?

Васа. Ведь тебе уже известно, что Живка намерена сделать с Дарой. Сам понимаешь, она мать, у нее всего одна девочка: нужно подумать, как о ней позаботиться.

Чеда. Как это позаботиться?

Baca. Да так, позаботиться. Сам понимаешь – ведь ты умный человек, – Дара не ребенок, ей уже двадцать лет, пора подумать о ее замужестве.

Чеда. Господи, дядя, о каком замужестве?! Ведь она уже два года замужем за мной!

Васа. Конечно, не скажу, что это не так. У меня, видишь, такой характер, что я никогда не могу сказать нет, если это да. Только…

Чеда. Только что?

Васа. Мы это замужество не принимаем в расчет.

Чеда. То есть как, не принимаете?

Васа. Да так, братец. Играем мы с тобой, скажем, в таблички, что ли. Сыграем одну партию, и я тебе скажу: знаешь, Чеда, давай-ка не будем считать эту партию и начнем сначала.

Чеда (притворяется, что его убедили). Ах, так?! Васа. Ну конечно.

Чеда. И эта партия в таблички, которую я уже два года играю, ничего не стоит?

Васа. Возьми губку, намочи ее и сотри с доски, вот и все! Теперь ты меня понимаешь?

Чеда. Понимаю, как не понять!

Васа. Вот, видишь, об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Ведь ты, братец, умный и, кроме того, сообразительный человек. Мы с тобой легко столкуемся.

Чеда. Надеюсь.

Васа. Прежде всего скажи мне, братец, зачем тебе жена? Если ты здраво подумаешь, то сам увидишь, что это вовсе не такая уж нужная вещь. Понимаю, когда ты говоришь: мне нужен дом – верно; или, скажем: мне нужен экипаж: – и это верно; или, предположим – мне нужно зимнее пальто. Все это я понимаю, но сказать – мне нужна жена… Этого, по правде говоря, я понять не могу.

Чеда. То, что вы говорите, верно… В ваши годы…

Васа. Э, когда я был моложе, мне она еще меньше была нужна.

Чеда. Тоже правильно.

Васа. Конечно, правильно. И потому, видишь ли, я тебя и спрашиваю, как умного человека: зачем тебе жена?

Чеда. Она мне совершенно не нужна.

Васа. Конечно, нет.

Чеда. Вы правы. Только я прошу вас, дядя Васа, объясните мне, зачем жена Никарагуа?

Васа. Какому Никарагуа?

Чеда. Ну, тому, который должен жениться на моей жене. Видите, я тоже спрашиваю, зачем ему жена?

Васа (немного смущен). Ему? Да как тебе сказать. Знаешь, есть люди, которые берут и то, что им не нужно. Есть такие люди.

Чеда. Есть такие!

Васа. Но ведь ты, разумеется, не из таких. Ты умный человек, и, если захочешь меня послушать, лучше всего, братец, оставь-ка свою жену. Жена тебе не нужна – ты и сам так говоришь, а раз она тебе не нужна, оставь ее. Вот я и должен был у тебя спросить от имени Живки: хочешь ты ее оставить или нет?

Чеда. Значит, это все, что вы должны были у меня спросить от имени госпожи Живки?

Васа. Да, больше ничего!

Чеда. Ну, скажите госпоже Живке, что я не хочу, ее оставить.

Васа (в изумлении). Не хочешь? Ну, знаешь, этого я от тебя не ожидал. Я, брат, считал тебя умным человеком. Постой, я тебе не все сказал. Мне Живка еще вот что говорила: если ты по-хорошему оставишь жену, ты, дружок, получишь в награду повышение на класс. Подумай! Получишь повышение! Теперь выбирай, что ты предпочитаешь: жену или класс?

Чеда. Я предпочел бы и жену и класс.

Васа. Тертой редьки тебе! Ты хочешь и арбуз и дыню?

Чеда. Подождите, я не все сказал. Еще больше я хотел бы жену и два класса.

Baca. Ух! Если ты начнешь как на аукционе набавлять, то, пожалуй, скажешь еще, что тебе нужны две жены и четыре класса. Так, приятель, не бывает! Чего не бывает, того не бывает! Нет, ты послушай меня хорошенько и здраво рассуди. Видишь ли: жену ты всегда сможешь найти, а класс, ей-богу, – нет. А всякий разумный человек смотрит, как бы прежде всего схватить то, что трудно достается. Разве не так? Вот, братец. Если ты человек практичный, ты не будешь увлекаться теориями. Ведь поразмысли здраво: жена – это теория, а класс, братец ты мой, – практика. Так ведь?

Чеда. Слушайте, дядя Васа, я выслушал вас от начала до конца и знаю все, что вы мне скажете… Я вас, дядя, весьма ценю и уважаю, поэтому и хочу быть откровенным и скажу вам, разумеется, по секрету, на что я решился. Так вот я решил: зубному врачу-свату глотку засыпать зубами, Никарагуа – уши отрезать, а вам, дорогой дядя, – разбить нос!

Васа. Чеда, сынок, ты меня удивляешь, я не вижу, чтобы мой нос был в какой-нибудь связи с этим делом.

Чеда. А тогда не суйте его в дела, которые вас не касаются.

Васа. Хорошо, хорошо, больше я не стану вмешиваться. Но только смотри, не пожалей, если с тобой случится что-нибудь такое, чего ты не хочешь.