Леонид Андреев - Екатерина Ивановна
Коромыслов. Ну, а Георгий?
Лиза. Ну и он тоже, не лучше других. Сам седой, сам мрачный, а нет, чтобы сказать прямо и честно, по душе — нет, тоже смеется и посылает в театр. И… ну, уж все равно: я скоро и Богу перестану молиться… я Георгия теперь не уважаю.
Коромыслов. Это же за что?
Лиза (мрачно). Не скажу. Вы сами знаете прекрасно. Боже мой, какие все люди лгуны, как они притворяются и постоянно хотят обмануть. Нате ваш платок!
Коромыслов. Да ведь холодно, чудачка.
Лиза. Нисколько мне не холодно. Нате! Не хочу вашего платка. Какие у вас женщины бывают, и вы всем даете этот платок укрываться — противность какая! И Катя лучше вас всех, хоть вы и жалуетесь, что она красится. Если бы вам можно было, вы тоже бы красились… смешно? Ну и глупо.
Коромыслов смеется. За дверью голоса, и нарядная горничная, впускает Екатерину Ивановну, в черной бархатной шубке, вуали и шляпе, и Ментиков а — последний без верхнего платья.
Екатерина Ивановна. Здравствуйте, детки! Как тут у вас весело. Не целуйте руку в перчатке, Павел Алексеевич, я не люблю, когда целуют в перчатке.
Коромыслов. Раздевайтесь, Екатерина Ивановна.
Екатерина Ивановна. Вы думаете? Нет, не стоит, я ненадолго. Или снять? Ну, хорошо, пальто снимите, а шляпу не надо, с ней так долго возиться. Отчего ты такая красная, Лизочка.
Лиза. Я не красная.
Ментиков. Павел Алексеевич, вы не пробовали писать Екатерину Ивановну в шубке и вуали?
Коромыслов. Не пробовал. Чего хотите, Екатерина Ивановна, — чаю, фруктов, вина?
Екатерина Ивановна. Ничего не хочу.
Лиза. А у вас все есть?
Коромыслов. Все, Ментиков, положите, пожалуйста.
Ментиков (принимая шубку и отыскивая для нее место). Если бы я был художником, я написал бы Екатерину Ивановну именно такою. Я здесь положу.
Екатерина Ивановна. А портрет — послушайте! Вы его повернули, вы не хотите показывать?
Коромыслов. Нет, не стоит смотреть. Не удался.
Екатерина Ивановна. Ну, пожалуйста!
Коромыслов. Нет, дорогая, нет. Вы откуда это ко мне пожаловали?
Ментиков, как человек знающий, уже добыл где-то в углу папку и рассматривает этюды, прицениваясь глазом. Коромыслов искоса следит за ним.
Ментиков. Мы исполняли поручение Георгия Дмитриевича.
Издали глухо доносится звонок телефона.
Екатерина Ивановна. Да, отвозили какую-то бумагу в Думу. Георгий теперь так много работает, что я начинаю бояться за его здоровье, хотя бы вы его убедили…
Входит горничная.
Горничная. Павел Алексеевич, вас просят к телефону.
Коpомыслов. Иду. Простите, я одну минуту. (Быстро выходит, бросив подозрительный взгляд на Ментикова).
Екатерина Ивановна. Ты давно здесь, Лиза? Лиза, тебе письмо от Алеши.
Лиза. Где же оно?
Екатерина Ивановна. Дома, конечно! А ты уж в нетерпении — ах, эти влюбленные!
Лиза. Мы не влюбленные.
Екатерина Ивановна. Да? Вы что смотрите, Аркадий Просперович? — какая прелесть!
Заглядывает мельком через плечо и отходит. Возвращается Коромыслов.
Что-нибудь интересное?
Коромыслов. Так, знакомый один.
Екатерина Ивановна. А не знакомая? — нет, нет, я шучу. Послушайте: что я хотела сказать? Да: отчего вы не приезжаете к нам? Георгий каждый день о вас спрашивает.
Коромыслов. Работаю, дорогая, работаю.
Екатерина Ивановна. И пьете?
Коромыслов. Пью я по ночам. Эй, Ментиков, Аркадий Просперович, вы смотрите, как-нибудь нечаянно моего рисунка не захватите!
Ментиков (смеется). Какая клевета на невинного человека! Но что правда, то правда: вот этот рисуночек я у вас непременно попрошу.
Коромыслов. Какой еще? Нет уж, голубчик, оставьте. Вы знаете, у этого господина подобралась уже целая коллекция моих вещей.
Ментиков. Да ведь маленький! Ну, чего вам стоит.
Коромыслов. А того стоит, что денег.
Ментиков. Другой напишете!
Коромыслов. Ну, давайте, давайте, разорвете! Да и папку я закрою, а то соблазн, я вижу… (Закрывает и прячет папку.)
Ментиков. Эх!
Екатерина Ивановна. Пожалуйста, без ваших вздохов, Аркадий Просперович: раз не дают, значит, нельзя. Послушайте: какая красота — солнце уже заходит. Посмотри, Лиза!
Лиза. Я отсюда вижу.
Екатерина Ивановна. Как у нас теперь, должно быть, в деревне! Ведь я тоже деревенская, Павел Алексеевич, вы не думайте: мы все сестры деревенские. Послушайте, Павел Алексеевич: а что если разбежаться и головой в это стекло, то куда упадешь?
Коромыслов. На улицу.
Екатерина Ивановна. Бездыханным трупом? Смотрите! (Поднимает руки и вытягивается, как для полета — но есть в этой позе ее преувеличение и искусственность.)
Лиза. Катечка, не надо. Неприятно смотреть!
Ментиков. Нет, постойте так, Екатерина Ивановна, я когда-нибудь так сниму вас. Вы знаете новость, Павел Алексеевич: я ведь сделался-таки фотографом! Чудесный аппаратик, стереоскопический, и особенно хорошо выходит!..
Екатерина Ивановна. Мне дурно! (Опускается на диван.)
Коромыслов (грубо). Воды у меня, кажется, нет. Вина хотите?
Екатерина Ивановна. Нет, прошло. Лизочка…
Лиза. До свидания, Павел Алексеевич.
Коромыслов. Куда же вы, Лизок? Посидите, голубчик: мне так жалко, что сегодня я заставил вас напрасно страдать. Приходите во вторник, я вас теперь испанкой писать буду.
Лиза. Ах, миленький, — какая я испанка!
Коромыслов. А кто же вы? — я уж и понимать перестал.
Лиза. Я! (Закрывая глаза и склоняя голову.) Я — просто бедная Лиза. Катя, Катечка, мы вместе пойдем?
Екатерина Ивановна. Нет, я еще побуду, у меня кружится голова. Послушайте… мне можно еще побыть у вас? Я недолго!
Коромыслов. Да, конечно, дорогая, что за вопрос! Мы и шляпу сейчас снимем…
Лиза (быстро шепотом). Спасите ее!
Коромыслов смотрит вопросительно и хмуро.
Да, да, вы все можете. Спасите!
Екатерина Ивановна. Что ты там шепчешь, Лиза?
Лиза. Так, секрет. До свидания, миленький, я скоро опять влюблюсь в вас. Хотите? Любовь свободна… Хороша испаночка?
Ментиков (в недоумении). А как же я?
Екатерина Ивановна. Вы проводите Лизу.
Ментиков. Но мы же вместе приехали?
Лиза. Ну, мой тореадорчик, идем-ка, нечего там распинаться.
Екатерина Ивановна. Только, пожалуйста, Лиза, не в трамвае. Возьмите извозчика.
Лиза. Отчего, Катечка? — мне так хочется! На лошади-то я в деревне наездилась. Мы с тореадорчиком никуда не свалимся, мы с тореадорчиком как сядем, так и встанем!
Ментиков (кисло). А в автомобиле хотите?
Лиза. Ей-Богу?
Ментиков. Я возьму таксомотор.
Лиза (с уважением). А знаете — в вас, действительно, есть что-то испанское! Идем!
Коромыслов. На два слова, Лизок, — теперь у меня секрет.
Отходят. Ментиков прощается с Екатериной Ивановной и что-то просительно говорит ей.
Не ездите с ним на автомобиле.
Лиза (удивленно). Почему? Какие глупости.
Коромыслов. Я вас прошу, Лизочка.
Лиза. Да что же может случиться?
Коромыслов. Я вас прошу.
Лиза. Ну хорошо, миленький… но, Господи Иисусе, какие вы все таинственные и… противные. Прощайте! (Быстро идет.)
Коромыслов (идет за ней). Я вас одену. Ментиков, вас ждут!
Ментиков. Сейчас, иду, иду!
От двери, оставшись один, посылает Екатерине Ивановне воздушный поцелуй. Екатерина Ивановна одна. Быстро встает, снимает шляпу и странно, как актриса, перегибается перед зеркалом. Заглядывает вниз — на улицу — и быстро со страхом отходит. Садится на прежнее место в позе отчаяния и безысходности, но при входе Коромыслова меняет ее на более спокойную. Коромыслов останавливается в нескольких шагах.
Молчание.
Екатерина Ивановна. Павел, пойди сюда.
Коромыслов. Нет, я лучше останусь здесь.
Молчание.
Екатерина Ивановна. Ты меня разлюбил?
Коромыслов. Я и никогда вас не любил.
