Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы
Доктор. Пусть даже тонюсенький скальпель…
Миссис Винэбл. Да.
Д о к т о р. И пусть он в искусных пальцах хирурга…
Миссис Винэбл. Да.
Доктор. Все-таки остается изрядная доля риска.
Миссис Винэбл. Вы сказали, эти операции успокаивают пациентов, утихомиривают их — они вдруг становятся смирными.
Доктор. Да, это так — это мы уже знаем, но…
Миссис Винэбл. Так что же еще?
Доктор. Минует еще десяток лет, прежде чем мы сможем сказать, насколько прочны первые успехи операций, насколько длителен их эффект или он проходит. А особенно сильно меня преследует мысль: сможем ли мы когда-нибудь в будущем воссоздать полноценную человеческую личность или это всегда будет ограниченное существо, пусть и лишенное каких-то резких отклонений от нормы, но ограниченное? Вот так, миссис Винэбл.
Миссис Винэбл. Да, но какое это все-таки для них благо — стать просто спокойными, вдруг стать спокойными… (В саду мелодично поет птица.) После всего ужаса, после этих кошмаров просто иметь возможность поднять голову и увидеть (смотрит вверх и поднимает руку, показывая на небо)… небо, но не такое черное от хищных, жадных птиц, как небо над Энкантадас, а…
Доктор. Миссис Винэбл, а ведь я не могу поручиться, что после лоботомии ее перестанет, как вы сказали, «нести».
Миссис Винэбл. Перестанет или нет, но после операции-то кто ж ей поверит?
(Пауза, а затем негромкая музыка джунглей.)
Доктор (тихо). Господи! (Пауза.) Миссис Винэбл, допустим, после того, как я встречусь с девушкой, осмотрю и выслушаю ее историю, то есть эту болтовню, я все еще не приду к выводу, что состояние девушки настолько серьезно, что ее необходимо подвергать риску, и, может быть, нехирургическое лечение, такое, как инсулиновая терапия, электрошок и…
Миссис Винэбл. В Сент-Мэрис ей все уже сделали. А теперь остается только это!
Д о к т о р. А если я с вами не соглашусь?
Миссис Винэбл. Но это только полвопроса. Давайте заканчивайте.
Доктор. Вы по-прежнему будете поддерживать мои эксперименты в Лайонс-Вью? Иными словами: поддержит ли их тогда Мемориальный фонд Себастьяна Винэбла?
Миссис Винэбл. Но, доктор, своя-то рубашка всегда ближе к телу!
Доктор. Миссис Винэбл! (В окне между кружевными шторами появляется Кэтрин Холли.) Вы столь наивны, что вам и в голову не приходит, — конечно, не приходит! — что ваше предложение о субсидии можно истолковать как… ну как своеобразный подкуп, что ли.
Миссис Винэбл (смеется, откидывая голову). Называйте, как хотите, — мне все равно. Но запомните одно: она все рушит, а мой сын — создавал! А теперь, коль уж моя честность вас шокировала, забирайте свой черный чемоданчик — без субсидии — и давайте-ка из этого сада! Никто нас не слышал, были здесь только вы да я. Вот так, доктор Сахар!
(Из дома выходит мисс Фоксхилл.)
Мисс Фоксхилл (зовет). Миссис Винэбл!
Миссис Винэбл. Ну, что там еще, чего вы хотите, мисс Фоксхилл?
Мисс Фоксхилл. Миссис Винэбл, пришла мисс Холли с…
(Миссис Винэбл замечает у окна Кэтрин.)
Миссис Винэбл. Боже, она там, в окне! Я же вам сказала, чтоб ее не пускали больше в мой дом! Я же велела вам встретить их у двери и провести вокруг дома в сад. Вы что, оглохли? Теперь я просто не готова встречаться с ней. Пять часов, и я должна подкрепиться — выпить коктейль. Ввезите меня в дом… Как, доктор, вы еще здесь? А я-то думала, уже убежали. Поеду-ка к другому входу. (Доктору.) А вы, если хотите, можете остаться. Или убежать, если возникнет такое желание, или войти в дом — делайте что угодно, но ровно в пять я буду пить свой дайкири со льдом! А потом уже — к ней, лицом к лицу!
(Во время этого монолога миссис Винэбл медленно едет по саду; она похожа на величавый морской корабль, которому ветер дует в паруса, на пиратский фрегат или нагруженный сокровищами галеон. Доктор смотрит на Кэтрин, обрамленную кружевными шторами. Рядом с ней появляется сестра Фелисити и уводит девушку от окна. Звучит музыка: зловещие фанфары. Только сестра Фелисити успевает открыть Кэтрин дверь, как доктор вдруг срывается с места, пытается подхватить портфель, но промахивается. Кэтрин выбегает из дома, и они почти сталкиваются…)
К э т р и н. О, простите меня!
Доктор. Виноват.
(Кэтрин смотрит ему вслед, пока он входит в дом.)
Сестра Фелисити. Сядьте и успокойтесь. И ждите, когда выйдут ваши близкие.
Свет меркнет.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Кэтрин достает из лакированного портсигара сигарету и закуривает. Последующие быстрые ритмичные реплики персонажи произносят в ходе быстрых, похожих на танец движений: сестра в накрахмаленном белом халате — он должен шелестеть — бегает за девушкой вокруг белого плетеного столика и таких же стульев; все это может сопровождаться быстрой музыкой.
Сестра. Что взяли из коробки?
Кэтрин. Всего лишь сигарету.
Сестра. А ну ее обратно!
Кэтрин. Уж поздно, я курю.
Сестра. Давайте-ка, давайте.
Кэтрин. Но дайте докурить.
Сестра. Давайте-ка сюда. Вы знаете, в Сент-Мэрис курить запрещено.
Кэтрин. Но сейчас мы не в Сент-Мэрис, оттуда мы ушли.
Сестра. Однако же покамест вы под моим надзором, и права не имею курить вам разрешить. В последний раз курили и уронили прямо на платье сигарету — и начался пожар.
Кэтрин. Нет, не было пожара. Прожгла я просто в юбке дыру, все потому, что была я без сознания от всех этих лекарств. (Эти слова она произносит стоя позади белого плетеного стула. Реплики начинают наскакивать одна на другую.)
Сестра. Давайте быстро, Кэтрин!
К э т р и н. Не будьте же занудой!
С е с т р а. А за непослушание расплатитесь потом.
К э т р и н. Ну ладно, расплачусь я.
Сестра. Давайте сигарету, или пишу я рапорт, чтоб вас опять туда — в отделение для буйных, вот только не дадите… (Дважды хлопает в ладоши, а затем вытягивает над столом руку.)
К э т р и н. Я вовсе не из буйных!
Сестра. Давайте сигарету! Держать мне сколько руку?
Кэтрин. Ну нате вот, возьмите! (Тычет зажженным концом сигареты в ладонь сестры, та вскакивает и прикладывает ладонь к губам.)
Сестра. Вы обожгли меня!
Кэтрин. Простите, не хотела.
Сестра (возмущенно, воя от боли). Нарочно обожгли!
Кэтрин. Просили сигарету — вот я и отдала…
Сестра. Зажженным-то концом…
К э т р и н. О, как мне надоели опека и угрозы!
Сестра (властно). Садитесь.
(Кэтрин неохотно садится в кресло на авансцене лицом к публике. Сестра дует на пораненную ладонь. И тут из дома раздается жужжание электрического миксера.)
Кэтрин. A-а, недремлющий миксер: значит, сейчас ровно пять, и тете Ви пора пить дайкири — по ней можно проверять часы. (Она почти готова рассмеяться. Потом делает глубокий, дрожащий вдох и прислоняется к спинке, но ее сжатые в кулаки руки остаются на белых подлокотниках плетеного кресла.) Значит, мы в саду Себастьяна. Мой Бог, я сейчас расплачусь!
Сестра. Лекарство перед уходом принимали?
Кэтрин. Нет, не принимала. Но ведь вы-то мне его дадите?
Сестра (почти нежно). А вот и не дам. Не велено. Может, доктор даст.
Кэтрин. Этот молодой блондин — я чуть на него не налетела!
Сестра. Да. Это молодой врач из другой больницы.
Кэтрин. Какой больницы?
Сестра. Нетрудно догадаться…
(.В окне появляется доктор.)
Кэтрин (резко вставая). Я знала, что за мной следят, он там, в окне, вон уставился!
Сестра. Сядьте и успокойтесь. Сейчас выйдут ваши близкие.
Кэтрин (вместе с ней). Так он из Лайонс-Вью!
(Она подходит к окну. Доктор мгновенно скрывается в дымке белых тюлевых штор.)
Сестра (вставая и делая сдерживающий жест, почти с сочувствием). Сядьте, милочка.
Кэтрин. Так это же доктор из Лайонс-Вью!
С е с т р а. Да успокойтесь…
Кэтрин. Когда же я перестану носиться по этой крутой белой улице в Кабеса-де-Лобо?
Сестра. Кэтрин, милочка, сядьте.
Кэтрин. Сестра, а ведь я его любила! И почему он не позволил мне себя спасти? Ведь я пыталась — схватила его за руку, но, сестра, он ударил меня и побежал — и совсем не туда!
Сестра. Кэтрин, милочка, успокойтесь. (Чихает.)
Кэтрин. Будьте здоровы! (Произносит это механически, все еще глядя в окно.)
Сестра. Спасибо.
К э т р и н. А доктор все еще у окна, но он слишком белый, чтобы прятаться за занавесками. Отражает свет и сквозь них просвечивается. (Отворачивается.) А блондины были следующими в нашем «меню».
