Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

Написанное остается

Сыну моему Андрею посвящаю

НАПИСАННОЕ ОСТАЕТСЯ

(ФРАНЦИСК СКОРИНА)

Историческая драма в двух действиях

…ТАКОЖ И МЫ, БРАТЬЯ, НЕ МОЖЕМ ЛИ В ВЕЛИКИХ ПОСЛУЖИТИ ПОСПОЛИТОМУ ЛЮДУ РУССКОГО ЯЗЫКА, СИЕ МАЛЫЕ КНИЖКИ ПРАЦЫ НАШЕЙ ПРИНОСИМЕ ИМ.

Франциск Скорина

В пьесе использованы тексты поэмы М. Гусовского «Песня о зубре» в переводе с латинского И. Семежона и Я. Порецкого.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ф р а н ц и с к  С к о р и н а

М и к о л а  Г у с о в с к и й

М а к с и м  Г р е к

Н и к о л а й  К о п е р н и к

Т о м а с  М ю н ц е р

Ю р и й  О д в е р н и к

М а р г а р и т а

П е т р  М с т и с л а в е ц

М а р т и н  Л ю т е р

И о х и м

П а п с к и й  н у н ц и й

И н к в и з и т о р

К в а л и ф и к а т о р

Е п и с к о п

С е н а т о р

П а л а ч

П и с е ц

Э л ь з а

М а н у э л л а

С т р а ж н и к и

Ю н о ш и  с о  ш п а г а м и

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

I

Кабинет ученого-богослова. М а р т и н  Л ю т е р  репетирует речь. Он гневен и решителен.

Л ю т е р. Предатели, клятвопреступники, ослушники, мятежники, убийцы, разбойники, богохульники! Ни одного дьявола не осталось в преисподней, все они вселились в крестьян. А потому не время спать. Время снисхождения прошло. Настало время меча и гнева!

Входит молодая красивая  м о н а х и н я.

Ну, чего тебе, Эльза?

Э л ь з а. К вам тот Иохим, который Джованни.

Л ю т е р (поцеловав Эльзу). Впусти. А когда уйдет приходи… Мы с тобой вдвоем порепетируем…

Эльза выходит. Лютер провожает ее ласковым взглядом.

Входит  И о х и м  в монашеском одеянии, лицо под капюшоном.

С чем?

И о х и м (отбрасывает капюшон). С доносом, господин Лютер.

Л ю т е р. Я знаю, что с доносом. На кого?

И о х и м. На Франциска, сына Скоринина, в науках вызволенных и лекарстве доктора.

Л ю т е р (недоверчиво). Шутишь?!

И о х и м. Чтобы я так был жив!

Л ю т е р. Хватил ты высоко, да Прага далеко.

И о х и м. Зачем же Прага? Он у нас в Виттенберге. Собственной персоной в моей корчме.

Л ю т е р (поражен). Ты не ошибся, Иохим?

И о х и м (вынимает бумагу). Не за то вы платите Иохиму, чтобы он ошибался. Читаю: «Ноября пятого дня 1512 года, в пятницу, в славном городе Падуе, в соборе святого Урбана, собрались ученые мужи медицинской коллегии университета, и вице-приор Тодэй Мусати сказал: «Уважаемые господа доктора! Причина созыва вашей светлости следующая: есть один ученейший юноша, доктор наук вызволенных, бедняк, с очень далеких стран прибыл сюда и желал бы получить степень доктора медицины бесплатно, по специальной милости и с милосердия божия». Далее здесь пишется, что экзамен продолжался два дня. Магистр Франциск публично обосновал свои тезисы, в диспуте опроверг все аргументы оппонентов и всеми присутствовавшими профессорами Падуи и Вероны, — а их было двадцать четыре, — при полном отсутствии несогласных, был одобрен и признан в лекарских науках доктором. Иохим не писал это сам. Он одолжил бумагу у самого Скорины. Русины — доверчивые дети. И эти не очень прячут, что едут из Праги на Белую Русь.

Л ю т е р. Почему же они едут через Виттенберг, а не через Краков?

И о х и м. Вы не знаете русских, ваша светлость. Когда они едут по делу, то им и тысяча миль не косина. Такой уж народ… Я вам скажу, когда я еще был православным и назывался Иоанном…

Л ю т е р (перебивает). Что же им надо в Виттенберге?

И о х и м. Зачем в Виттенберге, если им надо в Кенигсберге? То, что им там надо, одному Иохиму только и известно.

Л ю т е р (нетерпеливо). Не торгуйся!

И о х и м. Боже меня упаси. Если Иохим о том узнал, то только для вас, господин профессор… Иохиму тоже надо жить…

Лютер кладет перед собой мешочек с деньгами.

Иохим думает, что в Кенигсберге Скорине нужны металл на буквы и бумага. Они у себя еще на бересте пишут и смешат свет. Такой уж народ с березовыми грамотеями. Скорина умный человек — он, как и вы, ваша светлость, делает книги. Чтоб тот был так здоров, кто не знает, что книги — это деньги. И зачем Иохиму были бы его книги, если бы у Иохима были деньги?.. Я вам скажу, ваша светлость, когда я был еще правоверным католиком и назывался Джованни…

Л ю т е р (перебивает). Ты много говоришь.

И о х и м. С кем же мне еще поговорить, если после папы римского вы, ваша светлость, самый умный человек во всем мире.

Л ю т е р (зло). П о с л е  папы?..

И о х и м. Придет время, и папа будет после вас. Главное, чтобы такие, как Скорина да Максим Грек, не вылупливались вперед… На Руси теперь в большой моде ересь. Еще на бересте пишут, а уже хотят сделать Москву третьим Римом. И четвертому, как они говорят, не бывать.

Л ю т е р. Не твоего ума эти заботы.

И о х и м. Простите, ваша светлость, такой я уже дурной уродился и теперь всю жизнь забегаю вперед батьки, как говорят русские… Я вам должен сказать, ваша светлость, когда я еще был иудеем и назывался Исааком…

Л ю т е р (перебивает). О каких книгах Скорины ты говорил?

И о х и м. Иохим не читал тех книг, но Иохим не затыкал ушей, когда они пили и ели. Когда встречаются хотя бы двое русинов, они не едят. Они пьют и разговаривают. А этих было четверо. Можно было подумать, что на всем белом свете нет, не было и не будет ничего лучшего, чем те книги… Иохим давно знает, что тот же Скорина пять языков знает, но откуда Скорине знать, что Иохим русский знает. И хотя кто-то умный сказал: язык мой — враг мой, — кто об этом думает там, где надо. И о чем еще можно говорить, если не сказать господину профессору, что этот Скорина перевел Библию с латыни на мужицкий язык этих белых русинов.

Л ю т е р (удивленно и встревоженно). Этого не может быть?! Этого даже я не сделал!

И о х и м. Вы не знаете русских. Они испокон так: ходят тихо, глядят ртом, а потом ни с того ни с сего выкидывают такую штуку, что весь свет разом говорит «ах». Такой уж народ… Сказать, что Скорина перевел Библию, — значит ничего не сказать. Если этот полоцкий умник цитирует Цицерона о том, что дом, в котором нет книг, подобен телу, лишенному души, от него можно ожидать и не такого… И если уж я принял вашу веру и называюсь Иохимом…

Лютер бросает, а Иохим ловко ловит мешочек с деньгами.

Благодарю, ваша светлость, и советую встретиться с доктором Скориной сам на сам, как говорят в Париже. Мало ли что у него еще там в голове… Умный с умным