Петр Ершов - Суворов и станционный смотритель

Петр Ершов

СУВОРОВ И СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Александр Васильевич Суворов — граф.

Иван Иванович — станционный смотритель.

Маша — его дочь.

Яков — его племянник, готовящийся к военной службе.

Лука — молодой ямщик, влюблённый в Машу.

Егор Матвеевич — деревенский староста.

Адъютант Суворова.

Крестьяне.

Действие происходит в деревне Смолянской Новгородской губернии. Время действия — вторая половина прошлого века.

Часть первая

Небольшая просто убранная комната, около стен лавки, впереди крашеный стол.

Маша (входит и садится на лавку). Уф! Отдохнуть хоть немножко! Батюшка и староста всю деревню сбили с толку своими приготовлениями. И от одного смотрения голова закружится! Вот, подумаешь, сколько шуму и один большой граф наделает, а приезжай-ка их побольше, так и взмолишься: «Упаси, Господи»! (Поправляет волосы). Чудно, право, на этом свете! Ведь все люди как люди, а нет! Один едет смирнёшенько, кажись, воды не замутит, а другой налетит как Вихрь-царевич — такую бурю напустит, что не взвидишь свету белого: того-другого, пятого-шестого урви да подай!

Лука (выглядывая из-за двери, тонким голосом). Машенька!

Маша. Ну?

Лука. Машечка.

Маша. Да чего надо?

Лука. Мне бы потолковать с тобой…

Маша. Говори, никто не мешает.

Лука. Да ты одна тут?

Маша. Одна. А на что тебе?

Лука. Ну, коль одна, так войти можно. (Входит).

Маша. Ах, это ты, Лукаша! А я, право, думала, что Федосья. Ну, точнёхонько её голос! Чего тебе хочется?

Лука. Хочется-то мне немногого, Машенька, а между прочим, что у вас за приготовления такие?

Маша. Будто не знаешь?

Лука. Вот тебе Христос, не знаю. Я только что с дороги.

Маша. У нас сегодня пир будет.

Лука (испугавшись). Пир? Так это правда?

Маша. Разумеется. К нам граф приедет.

Лука. Только-то? Ах! Слава Тебе, Господи! (Крестится). У меня отлегло от сердца. Погоди же ты, разбойник Фомка! Это шутка даром тебе не пройдёт!

Маша. Что же он такого сделал?

Лука. Как «что»? Перепугал до смерти! Сказал, собачий сын, что у тебя сегодня обручение будет.

Маша. А ты, рожица, и поверил?

Лука. Тебе смешно, Машенька, а у меня голова вот так и пошла кругом.

Маша. Эх, ты дурачок, дурачок! Разве забыл, что я отцу, опомнившись, сказала: «Прибей меня, батюшка, до полусмерти, а не пойду я ни за кого, кроме Луки».

Лука (почёсывая затылок). Оно так. Да если присватается кто-нибудь побогаче? А у меня в кармане-то хоть выспись.

Маша. Так что же? Не с богатством жить, с человеком, и через золото слёзы льются.

Лука (ласкаясь к ней). Дорогая ты моя Машенька! Золотая ты моя душенька!

Маша (отталкивая его). Ну, перестань дурачиться! Не то на глаза не пущу. Слышишь? Перестань, говорят!

Лука. Ну, ну, перестану. Вишь ты, какая грозная! Разом губки и надула… А что, Машенька, разве этот граф какого особого рода, что для него так суетятся? Ведь много у нас проезжало и князей, и графов, и всяких генералов, а ни одного не встречали с такими почестями.

Маша. Да, слышишь ли, этот — из графов граф, то есть самый большой граф — Суворов!

Лука. Суворов!

Маша. Ну, да, тот самый, у кого всё войско под рукой.

Лука. Пойди, пожалуй, всем войском командует!.. А что, Машенька, мне пришло в голову: не попросить ли Суворова, что бы он велел обвенчать нас?

Маша. Вишь, молодец какой! К графу прийти не то что к писарю: такого тычка дадут, что и своих не вспомнишь.

Лука (махнув рукой). Так что же! Пусть дадут, а я всё-таки растянусь перед графом да и зареву во всю Ивановскую. (Падает на колени перед Машей). «Ваше графское сиятельство! Господин Александр Васильевич, батюшка, помилуй! Лука любит Машу, Маша любит Луку, а Иван Иванович не хочет выдать Машу за Луку, затем что у Луки столько же рублей в кармане, сколько волос на ладони, — одни копейки.

Маша. А если граф-то спросит меня: правда ли, что Маша любит Луку?

Лука. А Маша скажет, что она уж давно его любит.

Маша. А если она скажет, что не любит Луку, а любит… Ну, хоть бы писаря?

Лука. Не боюсь этого лиха! А если и скажет, так я пуще прежнего зареву: «Не слушайте её, ваше графское сиятельство! Она вас надувает, ну вот, ей-богу! Надувает»!

Смотритель (в сенях). Эй, Максим! Подмети крыльцо-то почище.

Маша. Ах, это батюшка! Уйди скорее, Лукаша.

Лука. Да куда мне уйти-то? В дверях разом столкнёшься со смотрителем. Постой… (Бежит к окну). Мы прыгать мастера! (Выскакивает в окно).

Маша. Тулуп-то забыл. Замёрзнет, бедненький!

Смотритель (войдя). Кто ещё замерзнет?

Маша (скоро). Воробей, батюшка. За окошком.

Смотритель. Ты всё пустяками занимаешься. Ну, время ли теперь думать о воробьях, когда с часу на час ждём графа Суворова! Поди-ка лучше да приготовь мой парадный сюртук.

Маша. Слушаю, батюшка. (Уходит).

Смотритель. Всем бы хороша, да шалит много. Уж поскорее бы её с рук долой! Меньше заботы… Писарь уже поговаривал… Вот проводим графа Суворова, а там и займёмся сватовством…

Слышен звон колокольчика.

Чу! Кто-то едет! (Подбегает к окну). Тройка!.. Солдат… Уж не передовой ли графа?.. (В сторону кому-то). А что ты думаешь?! (Бежит к дверям).

Входит Суворов в солдатской шинели.

Суворов (кланяется). Здравствуй, смотритель!

Смотритель. Здравствуй, здравствуй, служба! Что нужно?

Суворов. А вот отдохнуть немножко, если позволишь.

Смотритель. Милости просим! Я сам в старину был солдатом, так что очень люблю потолковать со служивыми… А что, служба, ты не передовой ли графа Суворова?

Суворов. Точно так, я загонщик (зд. едущий впереди сановника, генерала, готовящий ему встречу, лошадей).

Смотритель. Так граф, наверное, скоро будет?

Суворов. Нет, ещё не скоро.

Смотритель. Ну, так мы успеем и перекусить кой-чего. Ты, чай, от хлеба с солью не откажешься?

Суворов. Конечно, нет.

Смотритель. Дело! Садись-ка сюда. Маша! Маша!.. Не прогневайся, что Бог послал… Маша!

Маша (выглядывает из-за двери). Ась, батюшка!

Смотритель. Подай-ка сюда миску щей да пирог с капустой.

Маша уходит.

За щи, брат, не отвечаю, а уж пирогом так могу похвалиться: объедение, да и только! А пока выпьем-ка по чарочке. Я вот сейчас того и сего к столу представлю.

Суворов ходит по комнате, смеясь и потирая руки.

Смотритель (приносит две рюмки и штоф и ставит на столе). Славное, брат, хлебное винцо! Пьёшь — больше хочется. (Наливает). Что? Каково? Чай, отродясь не пивал такого?

Суворов. Помилуй Бог, хорошо!

Смотритель. То-то же! Ну-ка, брат, ещё по чарочке. А что, служба, правда ли, что батюшка Александр Васильевич от простого винца не отказывается?

Суворов. А как же? Русская душа русское винцо любит.

Смотритель. Вот и я точно таков же! Терпеть не могу вин заморских! Дрянь такая! Брага не брага, вода не вода, а так, что-то ни туда, ни сюда. То ли дело — православное! Как дёрнешь стаканчика два-три, так хоть на Ивана Великого полезай!.. За здоровье батюшки Суворова.

Суворов. Пожалуй!

Чокаются и выпивают.

Смотритель. Да что ж обед наш? Ведь теперь покуда и поесть не мешает, а то как граф Суворов приедет, так в хлопотах-то не успеешь и перекусить. Маша!

Входит Маша.

Маша. Сейчас. (Ставит кушанье на стол и кланяется Суворову).

Суворов. Здравствуй, красавица! Это дочь твоя, смотритель?

Смотритель. Да, служба. А что? Какова?

Суворов. Настоящая Марфида прекрасная.

Смотритель. Вот такова же была покойница — мать её. Теперь ступай, Маша.

Маша кланяется и уходит.

Принимайся-ка за ложку.