Теннесси Уильямс - Орфей спускается в ад

Он улыбается ей с доверчивым простодушием ребенка.

ЛЕЙДИ. И выбирать нечего — у нас тут хоть пруд пруди таких, что хотели бы поймать вас на слове.

ВЭЛ. Надо еще, чтоб я захотел.

ЛЕЙДИ. Не беспокойтесь, любезный, я вас на слове ловить не стану.

ВЭЛ. А я и сам покончил со всем этим.

ЛЕЙДИ. Что так? Измочалили вконец?

ВЭЛ. Нет, не измочалили. Просто осточертело.

ЛЕЙДИ. Ах, осточертело!

ВЭЛ. В этом мире, Лейди, людей покупают и продают, как свиные туши в мясной лавке.

ЛЕЙДИ. Тоже мне — новость!..

ВЭЛ. Вы, может, думаете, люди в этом мире — всяк на свой манер? Нет, Лейди, они делятся всего на два сорта: одних продают, другие — сами покупают… Хотя, нет! Есть еще один сорт…

ЛЕЙДИ. Какой же?

ВЭЛ. Те, на которых тавро не выжжено.

ЛЕЙДИ. Выжгут.

ВЭЛ. Пусть еще заарканят — сам я не дамся.

ЛЕЙДИ. Тогда вам лучше не задерживаться у нас.

ВЭЛ. Знаете, есть такая птица — совсем без лапок. Она не может присесть и всю жизнь — в полете. Да-да. Я видел одну такую: она умерла и упала на землю. Вся нежно-голубая, и тельце с ваш мизинец. Да-да, тельце у нее было крохотное, с ваш мизинец, и легкое-легкое: возьмешь на ладонь — легче пуха… Но крылья — с широким размахом, прозрачные, голубые, под цвет неба: насквозь видно. Это называется защитной окраской. Камуфляжем. В небе ее и не углядишь, и ястреб ей нипочем: он просто не замечает ее там, в синем небе, поближе к солнцу!

ЛЕЙДИ. А когда пасмурно?

ВЭЛ. А когда пасмурно, они взмывают еще выше — куда уж там проклятым ястребам! И у них совсем нет лапок, у этих маленьких птичек, вся жизнь — на крыльях, и спят на ветре: раскинут ночью крылышки, а постелью им — ветер. Не чета другим птицам — те на ночь складывают крылья и спят на деревьях…

Начинает звучать чуть слышная музыка.

…А этим птицам — постелью ветер, и они… (глаза его заволоклись, он берет гитару и вторит чуть слышной далекой музыке)…они никогда не слетают вниз, только мертвыми падают на землю!..

ЛЕЙДИ. Хотела бы я быть такой птицей!

ВЭЛ. И я хотел бы, как и многие, быть одной из таких птиц, и никогда — никогда — не запятнать себя грязью!

ЛЕЙДИ. Если одна из этих птиц умрет и упадет на землю, и вам случится найти ее, — покажите мне!.. Может, вам только померещилось, что есть такие птицы?.. Не верится!.. Как хотите, не верится, что хоть одно живое существо может быть таким свободным! Покажите мне такую птицу, и я скажу: «Да, господь создал одно совершенное творение!» Я отдала бы всю эту лавку со всем ее товаром, чтоб стать этой маленькой птицей небесного цвета… Чтобы хоть одну ночь постелью мне был ветер, а рядом — звезды…

Стук Джейба.

Лейди снова переводит взгляд на Вэла.

А приходится мне делить постель с мерзавцем, купившим меня на дешевой распродаже!.. Ни одного хорошего сна за последние пятнадцать лет! Ни одного! Ни одного!.. Боже мой!.. Что это я?.. Сама не знаю, почему так разоткровенничалась с незнакомцем… (Открывает ящик кассы.) Вот вам доллар, ступайте поешьте в ночном ресторане на шоссе. А утром придете, приставлю вас к делу. Пока поработаете приказчиком здесь, а откроется кондитерская — пригодитесь там… Захлопните за собой дверь, она замкнется… Хотя погодите, — вот еще что. Давайте-ка договоримся кое о чем заранее.

ВЭЛ. О чем?

ЛЕЙДИ. Все эти ваши хваленые таланты — мне ни к чему. Сами вы, по совести говоря, интересуете меня не больше, чем прошлогодний снег. Уясните себе это — у нас будут хорошие деловые отношения, нет — пеняйте на себя. Я, конечно, прекрасно вижу, что вы с придурью, но вокруг полным-полно придурков еще похлеще — и ничего: разгуливают на воле, а иные забрались так высоко — не достанешь. На том и порешим. Никаких фокусов я не потерплю. А теперь идите поешьте — вы голодны.

ВЭЛ. Ничего, если оставлю ее здесь? Подругу жизни? (Он подразумевает гитару.)

ЛЕЙДИ. Оставьте, если хотите.

ВЭЛ. Спасибо, Лейди.

ЛЕЙДИ. Не за что.

Вэл идет к двери.

Издалека отчетливо доносится захлебывающийся собачий лай.

ВЭЛ (обернувшись, с улыбкой). А вы славная. Ничего я о вас больше не знаю, но мне редко доводилось встречать такого славного человека. Я буду вести себя примерно, работать — на совесть: довольны останетесь. А случится бессонница — сумею помочь. Одна знакомая, остеопат, научила меня нескольким манипуляциям: небольшая разминка позвоночника, и человек засыпает глубоким, здоровым сном. А теперь — покойной ночи! (Выходит.)

Пятисекундная пауза. Затем Лейди запрокидывает голову и смеется — легко и радостно, как девушка.

Поворачивается и, взяв гитару, заинтересованно и нежно проводит по струнам пальцами.

Занавес

Действие второе

Там же, несколько недель спустя, днем. Столик и стул унесены в кондитерскую.

Лейди у телефона. Закончив разговор, вешает трубку.

Вэл стоит в дверях. Оборачивается и входит.

Неподалеку от лавки упряжка мулов вытаскивает на обледеневшее шоссе соскользнувший с обочины грузовик.

Слышен крик негра: «Давай-давай-давай-давай!..»

ВЭЛ (идет к окну). Грузовик с прицепом сполз ночью в кювет. Шестеро мулов тащат — никак не вытащат… Здоровенный, дьявол! (С интересом смотрит в окно.)

ЛЕЙДИ (выходит из-за прилавка). Мне только что нажаловались на вас, мистер. Серьезно нажаловались. Одна покупательница заявляет, что не будь она вдова, ее муж пришел бы сюда и исколошматил вас до смерти.

ВЭЛ (шагнув к ней). Такая низенькая, с розовыми волосами?

ЛЕЙДИ. Вы хотите сказать: с розою в волосах?

ВЭЛ. Нет — с розовыми. Низенькая женщина с волосами розового цвета, в пестром жакете с перламутровыми пуговицами — мешковат он ей.

ЛЕЙДИ. Я разговаривала с ней по телефону. Она не уточняла своих примет, а сказала, что вы позволяете себе лишнее. Я спросила: «В разговоре или в обхождении?» Она ответила — и то, и другое. Этого-то я и опасалась, когда предупреждала вас на той неделе, чтобы вы не позволяли себе здесь фокусов.

ВЭЛ. Эта низенькая женщина с розовыми волосами покупала у меня валентинку, и я ей только сказал, что меня самого зовут Вэл — Валентин. Через несколько минут входит какой-то негритенок и передает мне эту самую валентинку — на ней уже что-то написано, Я ее вроде еще не выбросил — погодите, сейчас найду. (Ищет в карманах и дзет ее Лейди.)

Прочитав записку, Лейди яростно рвет ее в клочки.

Вэл закуривает сигарету.

ЛЕЙДИ. Вместо подписи — поцелуй: отпечаток накрашенных губ!.. Ничего себе! И вы ходили на это свидание?

ВЭЛ. Нет, мэм. Потому-то она и нажаловалась. (Кидает спичку на пол.)

ЛЕЙДИ. Подымите спичку!

ВЭЛ. Вам бы ротой командовать! (С подчеркнутой тщательностью поднимает спичку и выбрасывает за дверь.)

Лейди неотступно следует за ним взглядом.

Вэл лениво идет обратно.

ЛЕЙДИ. Вы и при ней вот так ходили?

ВЭЛ (у прилавка). Как это «вот так»?

ЛЕЙДИ. Вразвалочку! Вразвалочку!

Вэл смотрит на нее пристальным, добродушно-недоумевающим взглядом.

И стояли перед ней тоже так? Так же близко?.. И в этой… в этой же позе?

ВЭЛ. В какой позе?

ЛЕЙДИ. Во всем у вас словно какой-то намек.

ВЭЛ. На что намек?

ЛЕЙДИ. А на то самое, с чем вы, по вашим словам, покончили, — на… Да вы сами знаете… Для чего, думаете, я дала вам этот костюм — одела как приказчика?..

ВЭЛ (с грустью). Э-эх!.. (Вздохнув, начиняет снимать свою синюю куртку.)

ЛЕЙДИ. Зачем снимаете?

ВЭЛ. Вот вам ваша куртка, пойду брюки переодену. (Вручив ей куртку, идет к нише.)

ЛЕЙДИ. Постойте! Простите меня! Слышите? Я плохо спала ночь! Постойте! Я ведь сказала: извиняюсь! Слышите? (Зашла в нишу и выходит с гитарой Вэла.)

ВЭЛ (следует за ней). Отдайте гитару, Лейди. Вы находите у меня слишком много недостатков, как я ни стараюсь угодить вам.