Теннесси Уильямс - Орфей спускается в ад
ЛЕЙДИ. Горячая у вас, видно, кровь…
ВЭЛ. Верно.
ЛЕЙДИ. Господи ты мой боже, что вы здесь ищете у нас?
ВЭЛ. Работы.
ЛЕЙДИ. Таким, как вы, работа не нужна.
ВЭЛ. Что значит — таким, как я?
ЛЕЙДИ. Тем, что бренчат на гитаре и расписывают, какая у них горячая кровь.
ВЭЛ. Что правда, то правда. У меня температура всегда градуса на два выше нормальной — как у собаки. Для меня-то она нормальна, эта температура, как и для собак… Правда!..
ЛЕЙДИ. Хм!
ВЭЛ. Не верите?
ЛЕЙДИ. Нет, почему же… А впрочем, какая разница?
ВЭЛ. Конечно… никакой.
Лейди засмеялась — смех у нее неожиданно мягкий. Вэл улыбается рассеянно и тепло.
ЛЕЙДИ. Занятный вы малый! Как это вас сюда занесло?
ВЭЛ. Я проезжал вчера вечером ваш городок, и у меня в машине ось сломалась. Пришлось задержаться. Пошел к тюрьме — укрыться от дождя. Миссис Толбет пустила переспать в арестантской и посоветовала дождаться вас — говорит, вам может понадобиться помощник по лавке, у вас болен муж…
ЛЕЙДИ. Понимаю… Нет, она ошиблась… А понадобится — возьму из местных. Не доверяться же первому встречному, у которого только и есть что гитара, змеиная куртка и… собачья температура! (Снова засмеялась, откинув назад голову. Снимает куртку.)
ВЭЛ. Да не снимайте.
ЛЕЙДИ. Нет, мне надо наверх, да и вам, наверно, пора.
ВЭЛ. А мне — некуда.
ЛЕЙДИ. Что поделаешь: у всех свои заботы.
ВЭЛ. Кто вы по национальности?
ЛЕЙДИ. Почему вы спрашиваете?
ВЭЛ. Вы похожи на иностранку.
ЛЕЙДИ. Я дочь Итальяшки-бутлегера, — его сожгли здесь, в собственном саду!.. Возьмите вашу куртку…
ВЭЛ. Как-как вы сказали? Насчет отца?..
ЛЕЙДИ. А что?
ВЭЛ. «Итальяшка-бутлегер»…
ЛЕЙДИ. Да. Сожгли его здесь… А вам что? У нас тут каждый знает эту историю.
Стук сверху.
Надо идти — зовут. (Гасит свет над прилавком.)
ВЭЛ (начиняет негромко напевать «Райские травы», аккомпанируя себе на гитаре. Резко останавливается). Я могу быть монтером…
Лейди смотрит на него, взор ее мягок.
Могу исполнять любую работу, что придется. Сегодня мне стукнуло тридцать, Лейди, и я порвал с прежней жизнью.
Пауза. Где-то вдалеке лает собака.
Я жил распутно, но грязь не приставала ко мне. Знаете почему? (Поднимает гитару.) Спутница моей жизни! Она омывала меня своей живой водой, и всю скверну как рукой снимало. (Чуть улыбаясь, тихо наигрывает на гитаре.)
ЛЕЙДИ. Что это за надписи на ней?
ВЭЛ. Автографы музыкантов, с которыми доводилось встречаться.
ЛЕЙДИ. Можно взглянуть?
ВЭЛ. Включите свет, вон там, над собой.
Она включает над прилавком лампочку под зеленым абажуром. Нежно, точно ребенка, Вэл подносит ей гитару.
(Тихо, задушевно, ласково.) Видите, это имя? Лидбелли?
ЛЕЙДИ. Лидбелли?
ВЭЛ. Величайший из музыкантов, когда-либо игравших на двенадцатиструнной гитаре! Он так на ней играл, что сумел тронуть каменное сердце техасского губернатора и тот выпустил его из тюрьмы… А это имя видите? Оливер! Кинг Оливер! Это имя бессмертно, Лейди. Со времен архангела Гавриила никто так не играл на трубе!..
ЛЕЙДИ. А это чье имя?
ВЭЛ. Это? О, это имя тоже бессмертно. Имя Бесси Смит вечно будет сиять на небе, среди звезд!.. «Джим-Кроу» прикончил ее. «Джим-Кроу» да «Джон — ячменное зерно» доконали Бесси Смит. Она попала в автомобильную катастрофу и истекла кровью: не приняли в больницу для белых… Но хватит об этом. Взгляните вот на это имя. Оно тоже бессмертно!
ЛЕЙДИ. Фэтс Уоллер? И его имя сияет среди звезд?
ВЭЛ. Да, его имя тоже сияет среди звезд…
Голос Лейди звучит тоже задушевно и тихо: оба они охвачены волной нежности; стоят рядом, почти касаясь друг друга, их разделяет только гитара.
ЛЕЙДИ. Опыт по части торговли у вас имеется?
ВЭЛ. Всю жизнь только и знал, что шел с торгов.
ЛЕЙДИ. Наш общий удел. Рекомендаций у вас никаких?
ВЭЛ. Есть одно… письмецо. (Достает из бумажника истертое, сложенное в несколько раз письмо, уронив при этом на пол множество фотокарточек и игральных карт из разных колод. С серьезным видом передает ей письмо и, опустившись на корточки, собирает свое имущество.)
ЛЕЙДИ (внимательно рассмотрев рекомендацию, медленно читает). «Податель сего в течение трех месяцев работал в моей авторемонтной мастерской и зарекомендовал себя усердным, умелым, честным работником. Однако он отъявленный говорун, из-за чего я и вынужден расстаться с ним, хоть делаю… (подносит письмо ближе к свету)…хоть делаю это скрепя сердце. С уважением…»
Вэл смотрит на нее с серьезной миной, слегка помаргивая.
Хм! Вот так рекомендация!
ВЭЛ. Так все и сказано?
ЛЕЙДИ. А вы разве не знали, что там сказано?
ВЭЛ. Нет. Конверт был запечатан.
ЛЕЙДИ. Н-да!.. Не очень-то вам поможет такая рекомендация.
ВЭЛ. Пожалуй.
ЛЕЙДИ. А впрочем…
ВЭЛ. Что?
ЛЕЙДИ. Не так уж важно, что о вас думают другие… В размерах обуви разбираетесь?
ВЭЛ. Думаю, разберусь.
ЛЕЙДИ. Что означает «75, Дэвид»?
Вэл молча смотрит на нее, медленно качает головой.
«75» — это длина: семь с половиной, а «Дэвид» — ширина: ширина «Д». Как обменивается товар, знаете?
ВЭЛ. Да, приходилось обменивать.
ЛЕЙДИ. Шило на мыло? Ха-ха!.. Ладно… (Пауза.) Видите, вон там за аркой еще одно помещение? Это кондитерская. Пока она закрыта, но скоро откроется снова, и мы еще посмотрим, к кому будут захаживать парочки вечерами после кино!.. Я хочу переоборудовать ее и заново украсить. Я уже все продумала. (В голосе ее возбуждение и страсть, она говорит словно сама с собой.) На потолке и на стенах будут искусственные ветки фруктовых деревьев в цвету!.. Как сад весной!.. У моего отца был сад — на берегу Лунного озера. У нас там было пятнадцать маленьких белых беседок… И в каждой — столик… И каждая была увита плющом… Мы продавали красное итальянское вино, а из-под полы приторговывали виски с пивом. И все это у нас сожгли! И отец сгорел… С кем бы я здесь ни встречалась, все думаю: может, и он из тех, что сожгли отца?..
Сверху стук Джейба — еще более громкий, чем раньше, и его хриплый голос: «Лейди!»
В дверях появляется какая-то фигура и зовет: «Миссис Торренс!»
Ах, это аптекарь со снотворным. (Идет к двери.)
Спасибо, мистер Дубинский, простите, что потревожила, но, право, я…
Пробормотав что-то невнятное, аптекарь уходит.
ЛЕЙДИ (закрывает дверь). Проваливай, старый ублюдок… (Возвращается с коробочкой таблеток.) Вас никогда не мучила бессонница?
ВЭЛ. Я могу спать или не спать, когда угодно и сколько захочу.
ЛЕЙДИ. В самом деле?
ВЭЛ. Спать на голом цементном полу или двое суток шагать без привала и сна. Могу задержать дыхание на три минуты. Однажды я держал пари на десять долларов, что сумею это сделать, и выиграл. Могу за целый день ни разу не помочиться.
ЛЕЙДИ (пораженная). Да что вы?
ВЭЛ (очень просто, словно о самом обычном). Могу. Отбывал я как-то срок за бродяжничество, и меня приковали — как был, в кандалах, — на целый день к столбу, и весь день я так и простоял, ни разу не помочившись, чтоб вся эта сволочь знала, с кем дело имеет.
ЛЕЙДИ. Теперь я понимаю, что имел в виду владелец авторемонтной мастерской, когда назвал вас отъявленным говоруном. Продолжайте: какие еще у вас таланты? Чем еще замечательно ваше умение владеть собой?
ВЭЛ (с усмешкой). Говорят, женщина, если захочет, может уездить мужчину. А я могу уездить женщину.
ЛЕЙДИ. Какую женщину?
ВЭЛ. Любую, на выбор.
Лейди дружелюбно засмеялась, запрокинув голову.
Он улыбается ей с доверчивым простодушием ребенка.
