Паул Путниньш - Приглашение на порку
ЭДУАРД. Мать, что ты сейчас мелешь! Куда это ты дофилософствовалась! Теперь, когда человек унижает, убивает другого человека только потому, что этот другой такой же, как он сам, может быть даже лучше — умнее работящее, честнее, справедливее… И когда таким мерзавцем оказывается другой человек, рядом, — то мы с ним с той минуты враги, враги не на жизнь, а на смерть! Почему мне сегодня задумываться об эгоизме вселенной, если передо мной торжествует эта сознательная и поэтому самая противная часть эгоизма — подлость и мерзость между людьми?
КАРЛИС. Все тут яснее ясного.
ЭДУАРД (иронизирует). Мать, как бы это не было странно, такое глубокое философствование не к месту и не к времени иногда — мешает действовать, сохранять ясный рассудок!
МАРГАРИТА. Так же как каждые не до конца продуманные действия, дают результат скромный… А то и вовсе никакой…
ЭДУАРД (с лихорадочной увлеченностью). Даже если мы в своей революции чего то до конца и не продумали, сразу не почувствовали не только величие но и тяжесть цели… Все же за то совсем короткие мгновение мы многому научились, многое поняли. И это не зря! Поверь мне, мать, — это не зря!
МАРГАРИТА. Бог даст, чтобы это было бы не зря. (Эдуард, пошатнувшись, хватается за стенку.) Что с тобой, сынок!
ЭДУАРД. Ничего. Голова закружилась. Пройдет. (Пытается улыбнуться.) МАРГАРИТА (всматривается). Эдуард, тебе плохо… (Подходит, касается лба своего сына.) Ты же горишь как в огне!
КАРЛИС (обеспокоено). Может быть, простудился в подвале…
МАРГАРИТА. И с ногой не к лучшему… Может жар от того?
КАРЛИС. Нужно бы доктора, лекарство!
МАРГАРИТА. Нужно… Нужно…
ЭДУАРД (сникнув). Нога… Моя глупая нога…
МАРГАРИТА (с твердой, несгибаемой уверенностью). Иди сюда, я положу тебя в кровать! Сейчас лечить тебя будем! Иди сюда, сынок… Я сберегу тебя… Я вас всех сберегу…
Пятая сцена
Еще раз кабинет барона Хабихта. Воскресный вечер еще через неделю.
Оперев голову в руки, за столом хмуро сидит барон Хабихт. Встав, он подходит к окну, напряженно всматривается в ночную темноту. В дверях тихо появляется Рец.
РЕЦ. Ваше сиятельство, пастор, господин Таупер!
ХАБИХТ. Пригласите господина пастора!
Поклонившись, Рец уходит. Входит пастор Таупер.
ТАУПЕР. Я спешил, господин барон, чтобы встретить еще тут командира карательного отряда, господина Сухорукова.
ХАБИХТ. Господин Сухоруков еще не вернулся из волости. Ну, надеюсь теперь уже не долго. И я его жду…
ТАУПЕР. По вашему предложению — наше благодарственное донесение генералу Орлову. И благодарственное письмо от народа царю Николаю второму. Мой писарь вроде сносно оформил. (Подает Хабихту хорошо оформленные документы.)
ХАБИХТ. Спасибо! (С хмурой нервозностью смотрит на часы.) Благодарственное донесение генералу Орлову вышлем уже сегодня через господина Сухорукова. (Опять смотрит на часы и на ночное небо.) Какая кромешная тьма, господин пастор. Поверьте, я бы желал, чтобы она в эту ночь была бы вечной…
ТАУПЕР (с напускной набожностью). Все в руках Господа, ваша светлость!
ХАБИХТ (подавив раздражение). В моих, моих руках, господин священник! Нечего уж на этот раз за Господа прятаться! Все здесь происходит так, как я того хотел. И хотел я так, как велит мое высокое положение и справедливый долг перед вверенными мне людьми.
ТАУПЕР. И все же, все же — без Божьего соизволения…
ХАБИХТ. Конечно, конечно, Бог всё видит и, если так можно выразиться, дает добро на наши действия. (Он опять смотрит на часы.) Как там. Все пошло по моим предписаниям? Корм еще не вернулся и я не информирован.
ТАУПЕР. Как мне доложили — отряд драгунов разделился на несколько групп. Во главе каждой стал наводчик — кто-нибудь из местных, — старший писарь волости, ваш управляющий Корм, да еще другие… Сухоруков, правда, с начала боялся разбить отряд на такие мелкие части…
ХАБИХТ. Ведь я уже вчера убедил его в такой необходимости! (Презрительно.) Ах, так опять боялся…
ТАУПЕР. Темнота вокруг, чужой да враждебный к нам народ… Однако все же… все же… Я думаю — причины для опасений есть — и для него и для нас.
ХАБИХТ. Темнота вокруг, это да. А народ — он не столько враждебен, как покорный… Опять уже покорный! (В окно видно зарево пожара. Барон и пастор молча смотрят на возрастающий отблеск огненного бедствия: первый — хмуро и угрюмо, второй перекрещиваясь, но и с удовлетворением.)
ТАУПЕР (полушепотом шепчет молитву). Отче наш, Ты на небесах….
ХАБИХТ. Мы выстояли. Исключений не было. Насилия не было… (Смотрит на часы.) И финал строго по плану — одновременно во всех концах волости. (Смотрит на светлое окно. С облегчением вздыхает.) Тяжкий груз теперь с плеч долой…
В дверях показался камердинер Рец.
РЕЦ. Подпоручик, господин Сухоруков!
ХАБИХТ. Да, да — пожалуйста, пожалуйста!
Входит подпоручик Сухоруков.
СУХОРУКОВ. Ваша светлость, разрешите доложить, после успешно завершенной работы все группы вверенного мне отряда драгунов успешно вернулись в имение!
ХАБИХТ. Спасибо, господин Сухоруков! Спасибо за наше взаимопонимание! (Жмет ему руку.)
СУХОРУКОВ (смеется). Я должен извиниться перед вами, господин барон, что не всегда все шло точно по плану… Я имею в виду прошлое воскресение, когда пришлось стрелять в икра этого удирающего проходимца. К прискорбию, и этим вечером перепало строгость проявить. Группа моего заместителя Лепехина гуманно просит людей убраться из дома, так же гуманно подпаливают… А тут — бац! — из за угла из старой кремневки на нас лупит сам хозяин. Да утиной дробью при том… Пришлось старика тут же и уложить. (Вздыхая, к барону, с легкой усмешкой.) Вот так оно, когда хочешь все гуманно…
ХАБИХТ (слегка нахмурился, затем преодолевает себя). Отчасти вы даже и правы! Иногда только радикальные средства делают этих людей благоразумными. Как вот этот — столь дальновидно организованный выстрел прошлым воскресением… в воздух. И пожалуйста — на это воскресение собралась чуть ли не половина волости… Почти все, кто должен был прийти. (Смотрит на красное от дальних пожарищ окно.) Почти все — но к сожалению, к сожалению… не все…
СУХОРУКОВ (с напускным благородством). Мелочь, господин барон. Чистый отдых! Теперь отправляемся дальше! В соседней волости уж наверное придется потрудиться похлестче!
ХАБИХТ (дает Сухорукову одно из донесений.) Волость просит вас, господин подпоручик, передать генералу Орлову наше благодарственное донесение за успешные действия в нашей волости отряд его карательной экспедиции под командованием подпоручика Сухорукова!
СУХОРУКОВ (щелкает каблуками). Служу его Царскому высочеству, императору Николаю второму и неувядающему могуществу Российской империи!
ТАУПЕР (жмет руку Сухорукову). Во имя Господа Бога — благодарим, господин Сухоруков!
ХАБИХТ. Перед дорогой, позвольте, господин Сухоруков, оказать мне честь, и принять участие в небольшом торжественном ужине! И вас я приглашаю, господин пастор!
СУХОРУКОВ. О! С радостью принимаю ваше любезное предложение! В таком случае, мой отряд сможет покинуть поместье завтра утром…
ХАБИХТ. Прошу вас, мои господа!
ТАУПЕР. Спасибо, господин барон!
ХАБИХТ. Значит через полчаса, господа! (Сухоруков и Таупер покидает кабинет. Еще с минуты барон смотрит в озаренное пожарами окно.)
Появляется камердинер Рец.
РЕЦ. Ваша светлость, Корм желает вас видеть.
ХАБИХТ. Управляющий Корм? Путь входит. (Камердинер выходит.)
Появляется управляющий Корм.
ХАБИХТ. Я слушаю, Корм!
КОРМ (с плохо скрываемым волнением). Ваша светлость, господин барон, отряд драгунов собирается в дорогу… До сих пор поместье было без охраны и ничего. Обходились. По после этой ночи я все же советую, если позвольте…
ХАБИХТ (с минуты смотрит на красное зарево и о чем-то думает, тогда дает Корму красиво оформленное письмо для царя.) Перечитаете, Корм и завтра же отошлите царю Николаю второму в Петербург. То, что на переполненной площади у церкви все законопослушно прослушали это письмо, мы воспринимаем как общее сожаление народа за свои деяния… И как радость за восстановившийся порядок! Нет так ли, Корм?
