Сделка. Я тебе верю (СИ) - Беж Рина
— Ну такты сама была виновата, Даша, что так случилось. Я — мужчина. Мне нужен секс на постоянной основе, а не раз в неделю и по одолжению, — негромко продолжает Шаталов, не подозревая о моих истинных мыслях. — И, если ты это, наконец, осознала и готова давать мне то, что я хочу и как хочу.
Не договаривает, подвешивая предложение в воздухе. Смотрит в глаза.
Еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос, и качаю головой.
— Нет-нет-нет нынешнее положение дел меня вполне устраивает — спешу откреститься от сомнительной радости. — К тому же ты у нас давно и плотно ангажирован.
— Для жены, — выделяет он голосом последнее слово, — время я найти могу.
Щедрый какой. Зато я для мужа — нет. Ни за что.
Но фразу снова не озвучиваю. Не с руки портить ему настроение, нам еще ближайшие часы плотно сотрудничать на благо ненасытной семейки Шаталовых.
— Что скажешь? — не унимается Ярослав, будто идея затащить в койку жену его самого сильно прельщает.
Мне везет, отвечать не приходится. Огромный зал, к счастью, заканчивается, и мы приближаемся к Льву Семеновичу и Клавдии Игоревне.
Свекор и свекровь стоят рука об руку и, растягивая искусственные улыбки (не верю, что они умеют радоваться искренне), принимают поздравления от семейной пары примерно их возраста. Тосты, смех, звон бокалов и холод во взглядах.
Высокомерие и пресыщенность, спрятанные за маской добродушия, — в этом они все.
— Надеюсь, ты позаботился о подарке? — заставляю себя не кривиться при виде Шаталова-старшего. Того, кто занимает верхнюю строчку списка презираемых мною людей. — Потому что в своих статьях расходов я эти траты не учитывала.
— Если тебя не устраивает зарплата, можешь в любой день подойти ко мне и попросить платить тебе больше.
Вновь переглядываемся с Ярославом. Он с высока, подначивая. Я, стараясь оставаться безразличной.
Подойти... попросить. ах-да, предварительно записавшись на прием у секретаря... а потом быть ему обязанной?
Ой, нет, увольте.
— Спасибо, муж, на личные нужды мне вполне хватает.
Приблизившись к родителям, Ярослав целует мать в щеку, пожимает руку отцу и выдает полагающуюся случаю какую-то высокопарную дребедень.
В смысл поздравления особо не вникаю, пусть упражняется в наигранном остроумии сколько влезет. Лишь вовремя киваю и с намертво приклеенной к губам улыбкой поддакиваю. Мол, да-да-да, я, конечно же, присоединяюсь к прочувствованным речам супруга. Как же иначе?!
Семейная пара, составлявшая компанию Шаталовым-старшим, оду «о прекрасном человеке» слушает внимательнее, чем сам юбиляр и его супруга, умиляется «хорошеньким деткам» (ну да, ну да, мне двадцать четыре, Ярославу тридцать, детки из нас еще те... великовозрастные), но, наконец, соображает, что пора и честь знать, откланивается и, прихватив у официанта новые бокалы с шампанским отчаливает бороздить зал.
Мысленно выдыхаю. Минус лишние глаза и уши.
Теперь, когда нас остается только четверо, а остальные гости вполне себе весело развлекаются сами, кому где больше нравится, и нас не слышат, можно расслабиться. Поддерживать разговор с «родственничками» особо не нужно, лишь периодически поддакивать, да стоять мебелью для услады глаз окружающих.
Последнее привычно и несложно.
Лев Семенович, пользуясь передышкой в поздравлениях, моментально переключается на единственную действительно волнующую его тему — обсуждение рабочих вопросов. Ярослав, включившись, внимательно слушает, время от времени вставляет несколько слов и постоянно кивает. Не то поддерживая, не то поддакивая. И этим всё больше напоминает мне китайского болванчика, чем солидного директора по развитию, каким его часто преподносят в репортажах местного ТВ.
— В понедельник созвонись с «Ритеком». Котлованы же готовы?
— Да. Полностью.
— Хорошо. Тогда скажи Бушуеву, что к концу недели на площадке должны быть все четыре емкости, нечего тянуть. Иначе штрафные санкции им обеспечены, —выговаривает свекор после очередного «понял» от Ярослава, и вдруг поворачивает голову и бросает на меня короткий, но вместе с тем острый взгляд.
Впрочем, ему от меня достается похожий. Почти зеркальный. В котором и остроты и холода ничуть не меньше, а может даже больше.
Да, умеем мы с Шаталовым-старшим разговаривать без слов. И всё это под улыбки не отражающиеся в глазах.
В наших зеркалах души мелькает иное. Колючее и едкое. Я напоминаю бездушному дельцу, как сильно его ненавижу, и будь моя воля, наверное, могла бы... да многое могла.
Он мне, что у него всё еще есть на меня управа и, если вздумаю дурить и выкаблучиваться, в любой момент окажусь за решеткой.
Привыкшие в нужное время закрывать глаза на некоторые щекотливые моменты Ярослав и Клавдия Игоревна, естественно, и в этот раз переглядываний не замечают.
Еще бы. Папенькин наследник и идеально вышколенная супруга послушны главе семейства всегда и во всем. Им так удобно, Лёвушка доволен, а я привыкла:
Сморгнув, Шаталов-старший отводит взгляд и переключается на разговор о новом потенциальном партнере, который готов не только вкладываться в новое направление бизнеса, но и помогать специалистами, а главное, заказами, которые предварительно уже оговорены. Ярик и тут не отстает, воодушевленно поддакивает.
Устав от лишней информации, которая касается меня лишь боком, но больше от неподвижности и немного жмущих туфель, переступаю с ноги на ногу и отвлекаюсь на изучение деталей интерьера, а следом гостей.
И если первое мне безоговорочно нравится, то вторые.
Среди приглашенных нет простых смертных, от каждого исходит запах огромных денег Мужчины сплошь в костюмах, а некоторые даже в смокингах. Женщины в брендах и драгоценных камнях. И если на мужских лицах сквозь редкие улыбки (праздник всё же!) проступают скука и пресыщенность, то на женских пренебрежение. Словно мы собрались не в шикарном зале отеля, а выгуливаемся посреди деревенского поля, где пасутся коровы, раскидывая лепешки.
Люди — странные существа. Вместо того, чтобы радоваться каждому дню, имея для этого неограниченные возможности, они превращаются в бездушные машины.
Деньги их пресыщают и заставляют черстветь.
Краем глаза уловив сбоку движение, замечаю свекровь. Отлепившись от супруга, она подходит ко мне, останавливается в полушаге и, озаряя мир четко выверенной улыбкой, принимается лить в уши какую-то белиберду.
— Измайловы два дня назад вернулись с Кубы. Говорят, с погодой повезло, но обслуга ужасна... за такие деньги, что они выкинули, сняв самое дорогое бунгало, отвратительное невнимание... я непременно написала бы жалобу, но Эсмеральдочка не стала связываться... — на втором предложении практически перестаю слушать.
Я не знаю, кто такие эти Измайловы. Погода на Кубе мне абсолютно параллельна.
Даже если там пойдет снег, переживать не стану. А вот по поводу Эсмеральдочки —тяжелый случай. Это ж сколько и чего нужно было выпить и съесть родителям, чтобы так поднасрать ребенку?
— ОЙ, Софочка с Валентином идут Наконец-то. А Олюшка-то какая сегодня красавица. Глаз не отвести, ей так к лицу беременность, — изменившаяся тональность вновь заставляет сосредоточиться на словах свекрови, а затем и глянуть в нужную ей сторону.
В нашу сторону направляется семейство Семеновых. Валентин Петрович заместитель главного прокурора города, его жена Софочка (чье отчество за пять лет я так и не узнала, потому что из уст свекрови, как и от других, ни разу его не слышала), и их дочь Ольга. Жгучая брюнетка тридцати лет В прошлом —одноклассница Яроспава, в настоящем — его помощница по связям с общественностью и... любовница на протяжении последних двух лет. Но тут плюс-минус. Свечку не держала, точной даты не знаю. Да и не интересовалась никогда.
Как и все Шаталовы, поворачиваюсь в сторону новоприбывших и наблюдаю за их приближением. Готовлюсь вновь держать маску беспристрастности и напрягаюсь, когда слышу негромкое.
