Бен Элтон - Попкорн
Вэлвет: Она умирает (накрывает Брук своим пальто).
Уэйн: Мы все постепенно умираем, дорогуша, с самого момента рождения. Но в данный момент не это главное. Важно, чтобы ее трагическое состояние как бы усилило ту идею, которую я хочу донести до зрителей. Поэтому убери-ка, пожалуйста, с нее это пальто — здесь не так холодно, и кроме того, это портит нам кадр. Пальто скрывает ее эротичность.
Вэлвет убирает пальто с тела Брук.
Кирстен: Мистер Хадсон.
Уэйн: Да?
Кирстен: Вы разрешите мне микрофон вот сюда поставить?
Уэйн: Конечно, ставьте, мадам. Вот теперь, кажется, все готово. (смотрит на Фарру) Так, а с тобой что нам делать?
Фарра: Что вы имеете в виду?
Уэйн: На телевидении, моя дорогая, таких красивых женщин, как ты, тоже надо использовать, особенно будет эффектно рядом с юной симпатичной дочкой… Скаут, ну-ка возьми миссис Дэламитри и мисс Дэламитри, надень им наручники и пристегни их вон к той колонне.
Скаут: Поняла, мой герцог Мальборо.
Уэйн: Вот так, давайте-ка девочки туда, нам нужно, чтобы все это выглядело как настоящий триллер, мы же не «Унесенные ветром» тут снимаем… (Скаут вынимает наручники из сумки Уэйна, пристегивает Фарру и Вэлвет к колонне) Извини, коллега, можно посмотреть в камеру, как это все выглядит?
Билл: Конечно, вы здесь режиссер, сэр.
Уэйн: Ну, в общем-то, ты правильно говоришь. (подходит к камере и смотрит через объектив) О кей, Брюс у нас будет по центру… Слушай, Билл, а ты уверен, что это все у тебя влезет в картинку, а? Где у тебя «рамка»?…
Скаут: Нет, вы слышали это — «рамка»? Уэйн, ну ты просто крутой режиссер.
Уэйн: Еще бы, мой пупсик, будь уверена.
Билл: У нас достаточно тут масштаба в рамке. Я ее только что настроил, чтобы мы могли снять всю сцену статичным шестикадровым размером. Взгляните еще раз, сэр.
Уэйн: Мне кажется, чего-то тут не хватает. (подходит к Вэлвет, внимательно смотрит на нее, затем хватает рукой верх ее платья и резко его рвет)
Скаут: Уэйн, ну-ка убери руки от девчонки сейчас же!
Уэйн: Лапочка моя, что ты так волнуешься? Нам же нужно привлечь аудиторию. Как еще заставить людей смотреть? Секс — это неотъемлемая часть телевидения, это то, что всегда продается. (тянет дальше порванную блузку, обнажая плечи Вэлвет) Смотри, как здорово, а? Слишком много, конечно, нельзя показывать — правила запрещают. Но этого как раз будет достаточно для возбуждения сексуальных фантазий всяких онанистов, которые сидят сейчас на диванах и смотрят…
Фарра: Не бойся, моя киска, ты выглядишь потрясно.
Уэйн: Итак, теперь, кажется, все готово — вставай сюда, Брюс, и приготовься объявить народу то, что я сказал тебе.
Брюс (напряженно думает, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь выход из положения): Слушай, Уэйн, у тебя все равно ничего не выйдет, это тебя не спасет. Единственное, чего ты добьешься, это разрушишь мою жизнь окончательно…
Уэйн: Что ж, мне очень жаль, Брюс, но это будет лучший кадр из всех, какие мне доводилось видеть, и нам придется сделать это…
Фарра: Делай то, что он говорит, Брюс.
Вэлвет: Пожалуйста, папа, сделай это.
Брук: Давай говори.
Брюс: Хорошо, я скажу, скажу, если вы так хотите! Но я думаю, Уэйн, можно придумать кое-что получше. И для тебе и для меня.
Уэйн: Я готов тебя выслушать, Брюс, но должен тебе сказать, что мы со Скаут уже все варианты обсуждали.
Брюс: Мне, кажется, будет лучше, если мы с тобой устроим дебаты.
Уэйн: Дебаты?
Брюс: Ты же не дурак, Уэйн, и Скаут тоже не глупая. Выстрел должен быть очень метким. Ты же понимаешь, что все это увидят: представь — я беру на себя ответственность за твои преступления, а в этот момент ты держишь пистолет у головы моей дочери. Такой расклад вряд ли кого убедит в том, что я искренне раскаиваюсь. Поэтому лучше будет, если ты открыто вызовешь меня на дебаты.
Скаут: Будь осторожен, Уэйн, он что-то задумал.
Брюс: Ты помнишь, Скаут, что ты мне говорила недавно? Насчет того, что я эксплуатирую несчастных, больных и уродов, как я делаю деньги, наживаясь на страданиях бедняков.
Уэйн: Ты это говорила, моя куколка?
Скаут: Да, говорила, и я действительно так считаю, и то же самое говорил этот ведущий из программы «Один час из жизни нации».
Брюс: Я думаю, что вам лучше использовать этот аргумент, а не просто выставлять меня на экран как марионетку. Расскажите о своей судьбе. Обвините меня в своих несчастьях, а затем позвольте мне оправдаться.
Скаут: Не делай этого, мой дорогой, твой план лучше. Пусть он просто выступит и скажет то, что ты требуешь.
Брюс: Ты подумай о своем образе, Скаут. Что покажет камера зрителям? Парочку каких-то мрачных бандюг? По-моему, будет гораздо лучше, если они увидят ваши открытые лица, вы предстанете перед всей страной как антигерои. Вот увидите — через день миллионы американцев будут ходить в майках с вашим изображением, и вы уже сами будете устанавливать себе цену. Вы станете звездами.
Скаут: Мне кажется, мы и так уже звезды.
Кирстен: (прижимает руки к наушникам и прислушивается) М-м… Послушайте, босс, там спрашивают, что здесь у нас происходит, мы им будем давать какое-нибудь изображение или нет?
Брюс: Ну так что, Уэйн. Или у тебя кишка тонка?
Уэйн: Не волнуйся, Брюс, у меня кишка не тонка. У меня все кишки на месте, включая твои тоже. (подходит вплотную к Брюсу и хватает его между ног. Брюс вскрикивает от боли) Я не люблю, когда меня подстрекают. Не рассчитывай, что можешь подбить меня на какую-нибудь ерунду… Ладно, так и быть, давай устроим дебаты. (отпускает Брюса)
Кирстен (говорит в переговорное устройство): Главный пульт, готовность номер один, даем картинку.
Брюс (морщится от боли): А после этого ты отпустишь Фарру и Вэлвет? Ты отпустишь Брук к врачу?
Уэйн: Я никогда не знаю, Брюс, что буду делать дальше — такая у меня работа, я ведь маньяк.
Кирстен: У них на пульте все готово…
Скаут: Ой, Уэйн, я в таком виде. Они не могут там прислать сюда кого-нибудь из гримеров?
Уэйн: Ты выглядишь просто классно, крошка.
Скаут: Нет.
Уэйн: Брук тебе такую прическу сделала. Садись. Ну, что, Брюс, ты готов?
Брюс: Немного не в своей тарелке.
Уэйн: Что поделать, это шоу-бизнес. Приходиться жертвовать. Давай, Кирстен.
Кирстен: О кей, начинаем отсчет: пять, четыре, три, два, один. Включаем прямой эфир по всем каналам.
Уэйн: Вы извините, но я проверю, а то вдруг окажется, что мы тут сами с собой разговариваем… (направляет пульт дистанционного управления на телевизор. Все видят себя на экране. С этого момента речь Уэйна повторяется эхом из телевизора) Это мы, моя дорогая! Мы на экране! Нас показывают! (Скаут восторженно вскрикивает) Ладно, я сейчас звук пока уберу… (в течение некоторого времени Уэйн и Скаут завороженно смотрят на телеэкран. Они двигают руками и смотрят на свои движения на экране. Кажется, они забыли обо всем на свете. Наконец Брюс покашливает, и Уэйн вспоминает о присутствующих) А — а…, да-а, ну ладно, значит, мы в доме Брюса… и…, может ты сам поприветствуешь телезрителей?
Брюс: Хорошо, Уэйн. Я скажу. (поворачивается лицом к камере) Приветствую всех. Прошу прощения за то, что мы прервали утренние передачи, но я, надеюсь, что вы все знаете о том, что здесь происходит. Меня зовут Брюс Дэламитри. Я кинорежиссер, лауреат премии Оскар. За мной вы видите двух женщин, пристегнутых наручниками: это моя жена Фарра и наша дочь Вэлвет.
Вэлвет: Папа, только, пожалуйста, не на…
Брюс: Эта раненая женщина на полу — Брук Дэниэлс, фотомодель (слышны стоны, издаваемые Брук) Простите, актриса. Мы здесь все взяты в заложники Уэйном Хадсоном, который вот здесь тоже, а это его партнерша Скаут.
Уэйн: Привет всем.
Скаут: Здравствуй, Америка.
Брюс: А теперь, самое главное. Я снимаю фильмы, в которых актеры и каскадеры изображают убийства. А Уэйн и Скаут убивают людей по-настоящему. Это всем известная Кровавая парочка, и вот они утверждают, что я несу ответственность за их действия, то есть, что мои фильмы каким-то образом вдохновили их.
Скаут: Мы никогда не говорили, что вы нас вдохновили, мистер Дэламитри, так что не надо выдавать собственные слова за наши.
