Стивен Кинг - Дорожные работы
Но, Джордж… Заткни хлебало, Фред. Сейчас говорю я. Ответь-ка мне лучше на вопрос: где твои соседи? Нет, я ничего не говорю, может, твои соседи и были, так, дерьмом собачьим, но ты, по крайней мере, знал, кто они такие и как их зовут. Ты хотя бы знал, у кого ты можешь попросить взаймы чашку сахара, когда свой неожиданно кончился. Так где они, я тебя спрашиваю? Тони и Алиса Ланг укатили в Миннесоту, потому что он попросил, чтобы его перевели в другой штат, и его просьбу удовлетворили. Хобарты переехали в северную часть города. Верно-верно, у Хэнка Алберта дом в Уотерфорде, но когда он возвращался домой после заключения сделки, то выглядел он как человек, на которого нацепили шутовскую карнавальную маску. Но я-то видел его глаза, Фредди. Знаешь, на кого он был похож? Он был похож на человека, которому только что отрезало обе ноги, а он пытается убедить всех, что он очень рад этому обстоятельству и с нетерпением ждет того дня, когда ему поставят новые пластиковые протезы – ведь они такие удобные: ударишься обо что-нибудь, и даже царапины не останется. Ну, переедем мы, и где мы окажемся? Кем мы окажемся? Двумя чужаками, которые носу не высунут из дома, вокруг которого такие же дома, в которых сидят такие же чужаки. Вот кем мы будем, Фредди. Вот тебе и Неодолимая Поступь Времени. Понял теперь, куда она ведет, эта Поступь? Пойдет пятый десяток, будешь ждать, пока не стукнет пятьдесят. Потом будешь ждать, пока тебя не уложат на симпатичную больничную койку и симпатичная медсестра не вставит тебе симпатичный катетер. Фредди, пойми, в сорок лет перестаешь быть молодым. Собственно говоря, молодым перестаешь быть в тридцать, а в сорок перестаешь обманывать себя по этому поводу. Я не хочу стареть в чужом для меня месте.
Он снова плакал, сидел внутри холодной темной машины и плакал, как ребенок.
Джордж, дело не только в дорожных работах и не только в переезде. Я знаю, в чем дело.
Заткнись, Фред. Заткнись по-хорошему. Я тебя предупредил.
Но Фред заткнуться не желал, и это было плохим признаком. Если он не сможет больше контролировать Фреда, то как он вообще обретет душевный покой?
Дело-то ведь в Чарли, не так ли, Джордж? Ты не хочешь хоронить его во второй раз.
– Да, дело в Чарли, – произнес он вслух. Голос звучал хрипло и искаженно от душивших его слез. – И во мне. Я не могу. Я действительно не могу… Он низко наклонил голову и перестал сдерживать слезы. Лицо его исказилось, и он изо всех сил прижал кулаки к глазам, как маленький ребенок, у которого карамелька выпала из дырки в кармане штанишек.
Когда он, наконец, тронулся в путь, он чувствовал себя, как выжатый лимон. Внутри он был сух, в нем не осталось ни капли влаги. Пуст, но сух. И абсолютно спокоен. Даже на опустевшие дома по обе стороны улицы, уже покинутые их владельцами, он смотрел без малейшего волнения.
Теперь мы живем на кладбище, подумал он. Мэри и я, на кладбище. Совсем как Ричард Бун в фильме «Я хороню живых». У Арлингов горел свет, но и они уезжали пятого декабря. Хобарты переехали в прошлый уик-энд. Пустые дома.
Поворачивая на подъездную дорогу своего дома (Мэри была наверху; он различал неяркое сияние ее читальной лампы), он неожиданно подумал об одной фразе Тома Гренджера, которую тот обронил пару недель назад. Он поговорит об этом с Томом. В понедельник.
25 ноября, 1973
Он смотрел матч между «Мустангами» и «Боевыми Конями» по цветному телевизора и пил свой личный фирменный коктейль. Это был его личный коктейль, потому что люди смеялись, когда он пил его в обществе. «Боевые Кони» вели со счетом 27:3 в третьей четверти. Рукера сбивали уже три раза. Великолепная игра, что скажешь, Фред? Это точно, Джорджи. Я вообще не понимаю, как ты выносишь такое напряжение.
Мэри спала наверху. За уик-энд потеплело, и теперь на улице накрапывал мелкий дождик. Он и сам клевал носом. Сказывались три выпитых бокала.
Третья четверть завершилась, и начался перерыв. На экране появилась реклама. Реклама представляла собой рожу Бада Уилкинсона, который вещал о том, что энергетический кризис – очень неприятная штука, и что все люди должны обить чердаки изнутри теплоизоляцией и закрывать каминную заслонку, когда не греют перед огнем старые кости, не жгут ведьм или что-то другое в этом же роде. В конце появилась эмблема компании, которая представляла этот рекламный ролик.
На эмблеме был изображен радостный тигр, высунувший морду из-за белого щита с надписью: «Эксксон». Теперь уж никто не сможет отрицать, что наступают черные дни, подумал он, раз уж даже «Эссо» сменила свое название на «Эксксон». «Эссо» уютно выскальзывало изо рта, словно вздох человека, раскинувшегося в гамаке. «Эксксон» больше походило на имя разжигателя войны с планеты Юрир.
– Эксксон приказывает, чтобы все ничтожные земные жители сложили оружие, – произнес он торжественно. – Бросай дубину, ничтожный землянин. – Он хихикнул и взялся за приготовление очередного коктейля. Ему даже вставать не пришлось: бутылка ликера «Южное утешение», сорокавосьмиунциевая емкость виски «Севен-Ап», пластиковый тазик со льдом стояли на маленьком круглом столике рядом со стулом.
Но вернемся к игре. «Боевые Кони» ударили по мячу, и он взмыл высоко над стадионом. Хью Феднак, защитник «Мустангов», завладел мячом и на ходу передал его тридцать первому номеру. Потом, под жестким руководством Хэнка Рукера, который, может статься, и видел раз в жизни кубок Хейсмана на экране телевизора, «Мустанги» предприняли отчаянный шестиярдовый прорыв. Джин Вормен запустил мяч в небо. От Энди Кокера из «Боевых Коней» мяч вернулся сорок шестому номеру «Мустангов». Вот так оно все и происходит, как в свое время с редкой проницательностью заметил Курт Воннегут. Он прочел все книги Курта Воннегута. Они нравились ему – в основном потому, что были смешными. На прошлой неделе в новостях передали, что по решению школьного совета в городе под названием Дрейк, штат Северная Дакота, сожгли все имеющиеся в наличии экземпляры романа Воннегута «Бойня № 5» – о бомбардировке Дрездена. Если призадуматься, интересные открываются параллели.
– Фред, почему бы этим козлам из дорожного управления не проложить новый участок 784-й автострады через город Дрейк. Держу пари, местные жители были бы в восторге. Прекрасная идея, Джордж. Не обратиться ли тебе с этим предложением в газету? Иди в жопу, Фред.
«Боевые Кони» забили еще один, доведя счет до 34:3. Девчонки, работавшие заводилами болельщиков, скакали у кромки поля и вертели попками. Он впал в полудрему, и когда Фред перешел в наступление, защиты от него не нашлось.
Джордж, так как ты, похоже, не понимаешь, что ты делаешь, то позволь я тебе объясню. Позволь, я тебе все расскажу по порядку, дружище.
(Пошел вон, Фред. Хватит нудеть.)
Во-первых, срок исключительного права на покупку вот-вот истечет. Это произойдет во вторник, в двенадцать часов ночи. В среду Том Мак-Ан заключит сделку с этим раболепным куском дерьма святого Патрика – с Патриком Дж. Моноханом. Днем в среду или утром в четверг перед уотерфордским заводом появится огромное объявление: ПРОДАНО! Если кто-нибудь из прачечной увидит его, ты, конечно, сможешь чуть-чуть оттянуть развязку, заявив: ну конечно, нам продано. Но если Орднер устроит проверку, то ты труп. Может быть, он этого не сделает. Но
(Фредди, оставь меня в покое)
в пятницу на том же самом месте появится новое объявление. И на нем будет написано:
Здесь будет расположен
наш новый УОТЕРФОРДСКИЙ ЗАВОД
«ОБУВЬ ТОМА МАК-АНА»
Мы непрерывно растем!!!
В понедельник, ранним ясным утром ты потеряешь свою работу. Да, с моей точки зрения, ты окажешься безработным, не успев даже выпить чашечку кофе в десятичасовой перерыв. Потом можешь отправляться домой и рассказать все Мэри. Не знаю, когда это случится. Поездка на автобусе отнимает около пятнадцати минут, так что в принципе ты можешь положить конец двадцати годам брака и двадцати годам хорошо оплачиваемой работы примерно за полчаса. Но после того как ты скажешь Мэри, последует сцена объяснения. Ты можешь отложить ее, хорошенько надравшись, но рано или поздно…
Фред, заткни свою поганую вонючую пасть.
…рано или поздно тебе придется объяснить, как ты потерял работу. Придется выложить все начистоту. Видишь ли, Мэри, дорожное управление собирается взорвать прачечную на улице Фер через месяц-другой, а я вроде как не позаботился вовремя подыскать новое помещение. Я все думал, что этот новый участок 784-й автострады – это что-то вроде кошмарного сна, от которого я вскоре пробужусь. Да, Мэри, да. Я присмотрел там один заводик – совершенно точно, в Уотерфорде, – но все как-то не мог решиться. Во сколько это обойдется «Амроко»? Ну, где-то в районе миллиона или полутора миллионов – зависит от того, как долго они будут подыскивать новое место и сколько будет простаивать производство.
