Войны за становление Российского государства. 1460–1730 - Кэрол Стивенс
В Указе Петра прямо было сказано о том, что дворяне обязаны нести государственную службу – только служа отечеству можно было получить высокий чин. За отказ от несения службы полагался штраф, и офицеры имели более высокое общественное положение, чем не состоящие на службе дворяне. Важным инструментом принуждения молодых дворян к службе стало подписание Указа о единонаследии: теперь, когда земли запрещено было дробить, младшим сыновьям помещиков приходилось самим зарабатывать себе на жизнь.
Неудивительно, что военные чины заняли в этой системе особое место. Армия играла такую важную роль в замыслах Петра, что при составлении Табели о рангах он подробно обсуждал ее со своими генералами. В результате уже офицер самого низшего, 14-го класса получал право на дворянство, в то время как на гражданской службе необходимо было для этого заслужить намного более высокий (восьмой) класс. Кроме того, военные чины имели превосходство над аналогичными по рангу статскими и придворными чинами. Петр подробно прописал требования к кандидатам даже на самые низшие офицерские должности и условия, за счет которых они могли рассчитывать на продвижение по службе316.
Если продраться сквозь казуистический и бюрократический язык Указа об учреждении Табели о рангах, видно, что речь в нем шла о вещах, особенно сильно волновавших дворянство; этот документ явно отражал точку зрения Петра, считавшего, что лидерские качества и талант к государственной деятельности присущи почти исключительно дворянам. Так, в частности, в пояснительных пунктах к Табели сказано, что производство в чины происходит по выслуге лет или по «знатным услугам». Таким образом, «дворянские дети», «которые знатные услуги покажут», могли обойти по службе своих менее родовитых товарищей. Были и другие пояснительные пункты: например, принцы императорской крови, вне зависимости от чина, всегда имели «председательство и ранг над всеми князьями, и высокими служителями российского государства»317.
Создавая свою Табель о рангах, Петр I опирался на различные иностранные модели «расписания чинов», в том числе на шведскую. Хорошо известен тот факт, что Петр мечтал европеизировать русское дворянство [de Madariaga 1995: 244]. Однако, очевидно, из-за специфики русского социального устройства, прямое заимствование европейских образцов оказалось невозможным [Троицкий 1974: 1–118]. Во многих отношениях Табель о рангах официально закрепила существовавшее положение петровского дворянства, и в ее основу был заложен существовавший ранее общественный договор между царем и высшими сословиями. Обязав состоять на государственной службе бывших служилых людей «по отечеству» и дав им возможность быстрого продвижения по службе в рядах офицерского корпуса, Петр I разрушил старые сословные границы и создал единое высшее сословие нового типа – шляхетство, включившее в себя многие рудименты прежнего устройства. Таким образом, хотя связь между царем и дворянством теперь осуществлялась в рамках новой иерархической структуры, сама по себе она была не только триумфом абсолютизма, но и драматическим итогом эволюции русского служилого государства [Keep 1985: 128; Анисимов 1997: 265–267]318.
Древние русские чины (бояре и окольничие), хотя и вошли в состав нового сословия, сохранили свои привилегии – как неформальные, так и формальные. Важные должности при дворе по-прежнему принадлежали людям знатного происхождения. Эти царедворцы требовали особого к себе отношения и зачастую его получали. Так, гвардейские части, в которые изначально и набирали выходцев из знатнейших русских семей, со временем стали прибежищем для аристократов, не добившихся высоких чинов в армии; сама служба в гвардии позволяла им сохранить свой высокий статус. Всеми делами, относившимися к дворянству, занимался герольдмейстер, и гвардия имела привилегированное положение по сравнению с армейскими частями России. С другой стороны, гвардейцы также были обязаны получить соответствующее образование и подготовку, как и остальные русские офицеры, и споры наподобие местнических были строжайше запрещены. Позднее при содействии надзирающего за деятельностью Сената генерал-прокурора были созданы механизмы, позволившие представителям аристократических семей в течение всего XVIII столетия занимать высокие государственные должности [Анисимов 1997: 265–267]319.
Табель о рангах не только стала переосмыслением старого договора между престолом и дворянством, но и отражала новое устройство русского общества. Выслуга лет и пригодность давали право на продвижение как в армии, так и на гражданской службе, и те, кто усердно выполнял свои обязанности, могли сделать административную карьеру. Люди знатного происхождения по-прежнему предпочитали военную службу статской. Тем не менее не только военная, но и административная реформа способствовали тому, что дворянство стало воспринимать служение отечеству как свой безусловный долг. Благодаря тому, что в Табели о рангах наряду с военными были и статские чины, пусть и ценившиеся ниже, дворянство окончательно стало объединенной общими интересами правящей элитой Русского государства. При Петре I статус чиновника стал таким высоким, как никогда ранее. Теперь сделать карьеру можно было не только в армии. Кроме того, на гражданскую службу стали переводить офицеров, которые устанавливали в своих ведомствах военную дисциплину и порядок [Анисимов 1997: Приложение 1, 293–298; Троицкий 1974: 105–107]. Возник сильно политизированный, но вполне стабильный правительственный аппарат.
Табель о рангах стала краеугольным камнем социальных реформ Петра I. По замыслу царя и с одобрения дворянства она объединила в общей иерархической структуре армию и бюрократию русской империи. Что еще важнее, она представляла собой новый общественный договор между дворянством и престолом, по которому высшее сословие сохраняло свои привилегии, но становилось более открытым.
Итак, одним ключевым фактором, обусловившим успех военных реформ Петра, стала кодификация нового социального устройства Русского государства, воплотившаяся, прежде всего, в Табели о рангах; другим стала налоговая реформа. Экономические проблемы, испытываемые Россией в петровское время, сопоставимы только с кризисом, разразившимся в годы Тринадцатилетней войны. При Петре военные расходы съедали львиную часть всего бюджета России – в некоторые годы до 80 % и выше320. На самом деле, и другие военные державы Европы, а также Османская империя, нередко тратили на военные нужды от 70 до 90 % бюджета страны [Parker 1996: 62–63]. Как и в середине XVII века, главные расходы России и схожих с ней в военном отношении государств приходились на снабжение армии в том случае, когда корабли, обмундирование, оружие, пушки, лошади и различные припасы закупались в течение короткого периода времени. После Полтавской битвы Петру удалось облегчить это налоговое бремя и повысить эффективность работы фискальных органов. На тот момент к множеству уже существовавших налогов и податей был добавлен целый ряд новых дополнительных сборов; другим привычным способом оплаты счетов была девальвация национальной валюты. Все эти факторы нередко упоминаются как причины обеднения русского купечества [Baron 1973; Милюков 1905: 89–90].
Во второй половине царствования Петра, не считая ассигнований на строительство Балтийского флота, главной статьей военных расходов было содержание армии, а не ее оснащение и обновление. После заключения Ништадтского мира расходы на армию, казалось бы, должны были сократиться, однако следует иметь в виду, что Россия на протяжении почти всей Северной войны частично содержала свои войска за счет тех государств – как враждебных, так и союзных, – на чьей территории велись боевые действия. После возвращения домой большого количества регулярных полков, которых надо было обеспечить всем необходимым,
