Донбасс – сердце России - Олег Витальевич Измайлов
«Приказ о назначении Андреева главным инженером Сталинского металлзавода был уже подписан, но нарком, беседовавший с инженером, — писал уже после войны Галин, — не торопил его с ответом.
— В ваших глазах виден жизненный опыт, — сказал нарком. И, видимо, понимая, что творится в душе инженера, которому трудно оторваться от обжитого, привычного, он посоветовал ему: — Ищите новое!..»
И Павел Васильевич отправился в Донбасс — край, где ему предстояло провести около восьми лет (за вычетом двух лет в эвакуации на Урале), поехал на старейший на Юге завод имени Сталина в городе имени Сталина.
Одним из благ, дарованных нам Господом, является то, что мы не знаем, когда нам уготован смертный час. Не знал об этом и Павел Васильевич Андреев, собираясь в 1937 году в Сталино. Принимая дела в начале 1938 года, не ведал главный инженер старейшего на юге металлургического завода, что вместе с ним ему предстоит пережить войну, эвакуацию, горестное и радостное одновременно возвращение в Донбасс и, наконец, — счастье возрождения завода.
Счастье, которое дано пережить далеко не каждому инженеру. За мглой грядущих лет было скрыто от сорокалетнего главинжа СМЗ им. Сталина, что через десять лет он будет положен в жесткую рыжеватую землю Донецкого кряжа…
Главный инженер — главный на заводе
Сразу после Великой Отечественной войны в лучших центральных журналах и газетах (не говоря уже о региональных) обозначился большой спрос на рассказы о Донбассе, о том, как он встает из руин — в дымах и стальном грохоте. Это был своеобразный не только госзаказ, но и заказ общественный. Несколько очерков было написано и о Сталинском металлзаводе, три из них использованы в этих заметках. И вот что характерно — повествуя о роли главного инженера Андреева в развитии предприятия или эвакуации на восток, авторы почти обходили молчанием предвоенного директора Лядова. Упоминание — и только. Зато Андрееву уделялось самое пристальное внимание. Скорее всего, тут не было желания понравиться депутату Верховного Совета, каковым Павел Васильевич стал в 1946 году. Возможно, просто сотрудники Андреева, рассказывая о своей жизни последних лет, отождествляли руководство заводом именно с его фигурой.
Впрочем, мирному времени отводилось не так уж много места. Известно только, что за три довоенных года главному инженеру Сталинского завода Андрееву удалось коренным образом реконструировать ряд цехов завода, воплотить в жизнь ряд технических новшеств с тем, чтобы завод в Сталино работал бы по полному циклу. Это и все, что известно о деятельности Андреева до войны. Ну, вот разве что еще такое — Павел Васильевич слыл в наркомчермете спецом по мартеновским печам, а как раз мартены в Сталино «хромали» на обе ноги.
О том, как эвакуировали завод на восток, в уральский город Серово (за Полярным кругом, между прочим) написано достаточно много, остановимся на этом как-нибудь в другой раз. Здесь заметим только, что перемещение завода за тыщи километров проведено было по большей части организованно и эффективно. Полторы тысячи донецких металлургов обосновались на новом месте и начали давать стране сталь — все для фронта, все для Победы! А производителем работ назначили Андреева. Это уже была, по сути, директорская должность.
Бери шинель — пошли домой!
Прошло чуть больше года. И настало время подумать о возвращении. Андреев узнал об этом в самом конце 1942 года, когда Гипромез (Государственный институт проектирования металлзаводов), тогда располагавшийся в Свердловске, затребовал у Павла Васильевича основные характеристики — общую по заводу и отдельные по цехам.
А потом наступила ночь на 7 сентября 1943 года, когда посреди обычного заводского совещания из Свердловска позвонил заместитель наркома черной металлургии и зачитал Андрееву приказ о возобновлении деятельности металлургического завода в Сталино, организации восстановительных работ и назначении его директором.
Павел Васильевич только и спросил:
«Сталино взят?»
«Идут бои на подступах», — был ответ…
Сборы были недолгими. Нарком Тевосян торопил Андреева. Павел Васильевич только и успел собрать необходимых ему в Сталино инженеров и техников, взять «сидор» с хлебом и по маршруту Серово — Свердловский аэродром — Москва — аэродром Старобельска добраться до Донбасса. Оттуда до Енакиево донбассовцам довелось добираться на тендере одного из паровозов, составленных в «сплотку» из машин. Настелили полыни поверх угля — и вперед!
Встреча в пути
В Енакиево металлургам дали грузовик. В степи под самым Сталино встретили «виллис» Тевосяна. Андреев соскочил с грузовика, поспешил навстречу вылезающему из «легковушки» его соученику по Горной академии.
Как ни странно, для, в общем-то, рядового эпизода существует целых три варианта (и допускаю, что еще могут быть найдены неизвестные) встречи Андреева и Тевосяна: а) Борис Галин. «Начало битвы»; б) Алексей Ионов. «Черты одного характера»; в) Григорий Володин. «Из руин». В целом содержание очерков сходится, что позволяет говорить об использовании их авторами одних и тех же источников. Беседы с самим П.В. Андреевым и людьми из его окружения Галин писал в сорок шестом со слов самого Андреева. Ионов писал тоже в сорок шестом и дописывал 11 лет спустя, непонятно с чьих слов. Володин писал еще позже и, скорее всего, пользовался воспоминаниями будущего директора ДМЗ Ивана Ектова, ехавшего в той же машине в сентябре 1943 г. Ну и, похоже, Галина читал не менее внимательно, чем автор этих строк.
Ионов опустил эпизод со встречей вообще.
Володин написал: «[Тевосян] подошел к Андрееву, крепко пожал руку. Посматривая на радостно возбужденного Андреева, сурово сказал:
“Завода нет”».
«Завода нет» — эту фразу Тевосян будто бы повторил инженерам из грузовика.
Галин дал такое описание:
«“Я был у тебя”, — сказал Тевосян своему сотоварищу по Горной академии.
“Ну, что? — взволнованно спросил Андреев. — Пострадал? Сильно пострадал?”
“Сильно, — сказал Тевосян и не стал больше распространяться. Ему, видимо, не хотелось огорчать Андреева. — Сильно, — повторил он и мягко добавил: — Поезжай, посмотри. Посмотри и подумай”.
Тевосян поехал в Макеевку, а Андреев в Сталино, к себе на завод».
То, что собеседники послевоенных журналистов (кто бы это ни был — сам Андреев, сменивший его Баранов или ставший еще позже Ектов, тоже ехавшие в том енакиевском грузовике) посчитали важным передать разговор директора Сталинского завода с наркомом, говорит о том, насколько острым было впечатление металлургов, вернувшихся к своему практически мертвому заводу (при немцах в кузнечном цехе делали рессоры). Из чувства исторической тактичности (пусть в живых уж никого из участников событий и нет) и я опущу описание жутких картин, представших взору и фронтовиков, и прибывших с
