Песнь клетки. Медицинские исследования и новый человек - Сиддхартха Мукерджи
Поначалу все шло нормально. Но потом у мужчины появилась тошнота и упало кровяное давление. Запищал монитор. Манжета для измерения давления делала замер за замером: что-то было не так. Буквально за минуты в его кишечнике словно открылась какая-то затычка – и повсюду полилась кровь. При болезни печени кровеносные сосуды желудка и пищевода часто расширяются и становятся хрупкими, и если они лопаются, то поток крови трудно остановить. К этому добавляется нарушение свертывания, вызванное циррозом, так что кровотечение превращается в катастрофу. Сестры и врачи в отделении интенсивной терапии попытались остановить кровотечение, а затем в срочном порядке позвали на помощь. Той ночью я был старшим дежурным врачом.
Когда я вошел в палату, там уже развернулась бешеная активность. Трубки у капельниц были слишком тонкими. “Нужны трубки”, – скомандовал я и удивился громкости и твердости собственного голоса. Мы установили две новые капельницы, но вряд ли стоило ожидать, что этого медленного вливания по каплям будет достаточно для компенсации кровопотери.
Мужчина был в агонии и начал терять сознание. Речь его стала бессвязной: он ругался, называл персонажей из сериалов, вспоминал детство, а потом вдруг замолчал, что мне совершенно не понравилось. Я дотронулся до него. Ноги были ледяными: кровеносные сосуды в коже сжались, чтобы сохранить кровь в жизненно важных органах. А пол у нас под ногами был покрыт белыми полотенцами, окрасившимися в красный цвет, на моих сабо засыхали сгустки крови. Моя роба затвердела от присохшей крови и стала лилово-красной. Медсестра сменила пропитанные кровью полотенца на новые, но и они за считаные минуты тоже стали красными.
Хирург ввел большой катетер в яремную вену, а я отчаянно пытался найти место для введения катетера в области паха.
Пульс, пульс, пульс — говорил я сам себе. Кровяное давление у мужчины продолжало падать, пульс слабел. Реаниматоры работали в отлаженном танце, который напомнил мне о первых переливаниях крови: это тоже была эстафета с кровью в качестве палочки.
Казалось, до появления пакетов с кровью прошло несколько часов, хотя вся процедура заняла менее десяти минут. Мы подвесили два пакета. “Давайте потихоньку”, – сказал я, и медсестра влила полный пакет крови за несколько минут. “Давите сильнее”, – скомандовал я, передумав, будто хотел обогнать время. Для стабилизации состояния пациента нам понадобилось одиннадцать или двенадцать пакетов крови. Я потерял счет. Мы ввели один или два пакета факторов свертывания и тромбоцитов, чтобы помочь крови свертываться. Через два часа мы сумели восстановить пульс, и кровотечение замедлилось. Поздним вечером оно прекратилось. Кожа мужчины потеплела, и он начал реагировать на команды. “Пошевелите левой рукой”. Он шевелил рукой. “Пошевелите пальцами ног”. Он шевелил. Я почувствовал такую радость, которую невозможно описать. На следующий день он проснулся и уже мог держать в руке стаканчик со льдом.
Последнее, что я помню о том дне, – это как я иду один по коридору на шестом этаже и ныряю в ванную комнату, чтобы продезинфицировать пропитанные кровью сабо с помощью спрея и смыть с них запекшуюся кровь. Кровь так въелась в кожу, что меня затошнило. Это было как в “Макбете”: я не мог смыть кровь. Я выбросил сабо в помойку и на следующее утро купил в больничном магазине новые.
С того дня я никогда не использую без надобности выражение “по локоть в крови”. Я отношусь к числу немногих людей, чьи руки оказались в ней по локоть в прямом, а не переносном смысле.
Лечащие клетки. Тромбоциты, кровяные сгустки и “современная эпидемия”
Истлевшим Цезарем от стужи
Заделывают дом снаружи.
Пред кем весь мир лежал в пыли,
Торчит затычкою в щели1.[76]
Уильям Шекспир, “Гамлет”, акт 5, сцена 1
Было бы слишком дерзко заявлять, что кровотечение у мужчины той ночью в Бостоне остановили хирурги, или медсестры, или я сам. Мы были лишь инструментами. Главную роль в регуляции кровотечения играют клетки, точнее, фрагменты клеток.
В 1881 году итальянский патологоанатом и микроскопист Джулио Биццоцеро обнаружил в человеческой крови крохотные фрагменты клеток2 – постоянно присутствующие, маленькие, едва заметные осколки. Гематологи десятилетиями пытались понять, что за фрагменты клеток плавают в крови; в 1865 году немецкий микроскопист и анатом Макс Шульце назвал их “гранулярными фрагментами”3. Шульце считал, что это обломки клеток крови, находил их в кровяных сгустках и писал, что “тем, кого интересует глубокое изучение человеческой крови, было бы очень полезно исследовать эти гранулы”4.
Биццоцеро счел их независимыми компонентами крови. “Существование постоянно присутствующих частиц крови, отличающихся от белых и красных клеток, в разное время отмечалось разными авторами, – писал он. – Удивительно, что никто из предыдущих исследователей не провел наблюдений за циркулирующей кровью живых животных”5. Он назвал эти фрагменты по-итальянски piastrine (“тарелочки”) за плоскую и округлую форму, как форма тарелки. По-английски их стали называть platelets — маленькими кровяными пластинками.
Биццоцеро был не просто микроскопистом, он был полноценным физиологом. Обнаружив в крови эти фрагменты клеток, он заинтересовался их назначением. Были ли это лишь обломки, плавающие в красном океане крови? Когда он прокалывал иглой кровеносный сосуд кролика, эти фрагменты клеток начинали скапливаться в месте повреждения. “Тромбоциты крови, омываемые кровотоком, удерживаются в месте повреждения, как только до него добираются, – писал он. – Поначалу видны лишь два, или четыре, или шесть; но очень скоро их число возрастает до сотен. Обычно среди них задерживаются несколько белых клеток крови. Постепенно объем тромба [кровяного сгустка] увеличивается и заполняет весь просвет кровеносного сосуда, все больше и больше перекрывая поток крови”6.
Тромбоциты – кровяные пластинки – ведут себя необычным образом с момента появления. В начале 1900-х годов гематолог из Бостона Джеймс Райт создал новый краситель для окрашивания клеток костного мозга. Среди клеток разных типов (созревающих нейтрофилов, чьи ранние ядра яйцевидной формы медленно превращаются в сегментированные ядра, и эритроцитов, формирующихся в плотных кластерах) он увидел массивные клетки, которые, казалось, нарушали все законы биологии. Вместо единственного ядра они содержали больше десятка ядерных сегментов. По-видимому, они зарождались из материнской клетки, которая удваивала ядерное содержимое, но переставала делиться и рождать дочерние клетки, предпочитая вместо этого созревать, а потом расщепляться на тысячи фрагментов. Действительно, когда Райт проследил за судьбой этих мегакариоцитов
