Кочевники Евразии: от ариев до Золотой Орды - Сабит Садыкович Ахматнуров
Передача власти шаньюя осуществлялась по завещанию, которое впоследствии стало формальностью, и власть чаще переходила от отца к сыну. Кроме военных и дипломатических функций на шаньюе лежали и культовые обязанности: он дважды в день совершал официальное поклонение солнцу и луне. Аппарат управления у хуннов считается громоздким и сложным. Выделено несколько классов чиновников, или, вернее, вельмож, разделявшихся на восточных и западных. Понятия «восточный» и «западный» значили также «старший» и «младший». Первый класс – чжуки-князь (слово «чжуки» означает «мудрый»). Восточным чжуки-князем должен был быть наследник престола, но это правило часто нарушалось. Второй класс – лули-князь; третий – великий предводитель; четвертый – великий дуй; пятый – великий данхау. Эти высшие чины всегда были членами шаньюева рода. Наряду с аристократией крови существовала аристократия таланта, служилая знать. Кроме 24 вельмож была родовая знать: князья, связанные с родами, своеобразные начальники кланов. Таким образом, Л.Н. Гумилев выделил три категории хуннской аристократии: принцы крови, служилая аристократия и родовая знать156.
Хунны имели систему права, о которой китайцы говорили, что «законы их легки и удобноисполнимы»157. Серьезные преступления, в т. ч. обнажение оружия в присутствии шаньюя, каралось смертью; кража наказывалась конфискацией не только имущества, но даже семейства вора; за мелкие преступления делались порезы на лице. В целом реформы Модэ превратили патриархальное племя хуннов в военную державу Хунну.
В боевой тактике хунны, как и предшествовавшие им в Великой степи кочевники-скифы, применяли тактику изматывания противника. Они искусно маневрировали, притворным отступлением заманивали противника в засаду и быстро переходили в наступление, добивая обессиленных врагов. Хунны имели достаточное количество лошадей и тягловых быков, создали новое средство передвижения кибитку – дом на колесах. Кожаная и шерстяная одежда их был удобна и функциональна. Основным оружием всадников называют мощный сложносоставной лук гуннского типа, железный меч, аркан. Добыча, захваченная в боях, принадлежала воинам. Так же как скифы, гунны из черепа врага делали кубок для пития и срезанный скальп прикрепляли к седлу. Известно, что хуннский шаньюй Лаошань пил из черепа царя юэчжей. Оплакивая своих погибших, гунны, как и скифы, делали надрезы на лице, чтобы кровь текла, как слезы.
Для содержания чиновного аппарата, вельмож и шаньюя средства поступали от покоренных и подчиненных народов в виде дани. Китайские императоры, считая для себя унизительной уплату дани, отправляли ее в виде подарков или содержания китайских принцесс, отданных замуж за шаньюев. Такие браки были нередким явлением при заключении мирных договоров.
Из древних китайских источников известно, что имела место регулярная переписка китайских императоров с шаньюями Хунну. В подтверждение наличия письменности у хуннов приводится пример из «Истории Троецарствования», где сообщается об обмене посольства между Китаем и Фунаном, древнейшем царством в Камбодже. Китайское посольство посетило Камбоджу между 245 и 250 гг. до н. э., и, вернувшись, участник его, Кань Тай, сообщая сведения о царстве Фунан, заявил: «Они имеют книги и хранят их в архивах. Их письменность напоминает письменность хуннов»158. То есть о письменности хуннов говорится вполне обыденно. Казахский филолог Алтай Аманжолов, основываясь на собранном им фактическом материале, пришел к выводу, что гуннские правители могли использовать тюркскую рунику, которая сложилась не позднее I тыс. до н. э.159
В поддержку казахского ученого заметим, что создание могущественных империй «некими бесписьменными народами», как нередко называют кочевников некие авторы, весьма сомнительное предположение. Возможности управления империей, объединяющей миллионы разноязычных народов без письменных приказов и указаний в прошлом и настоящем, мягко говоря, ограничены.
И религиозные отправления хуннов нельзя называть простым шаманизмом или поклонением духам, хотя ежегодно весной они приносили жертвы «своим предкам, небу, земле и духам». Дважды в день шаньюй совершал поклонение: утром – восходящему солнцу, вечером – луне. Мероприятия начинались «смотря по положению звезд и луны»160. Можно уверенно предполагать наличие в мировоззрении хуннов неперсонифицированного высшего божества, называемого ими ханом «Тенгри», или «Вечное Синее Небо», наряду с поклонением другим божествам и духам. В титуле шаньюя звучало: «рожденный Небом и Землею, поставленный Солнцем и Луною». Они были близки к единобожию.
Корни представлений о Тенгри лежат в глубине веков. В отличие от религиозных учений пророков с их последователями они происходят естественным путём на основании народного мировоззрения. Вполне определённо можно говорить о возникновении представлений о едином Боге Небесном у кочевников не менее 2500 лет назад. О том свидетельствуют описания жизни хуннов в китайских источниках. Тенгри – это сердце тюркской культуры, невидимый Дух во Вселенной, создатель всего живого на Земле. Культ Тенгри – это вера в Вечное Синее Небо, место обитания неперсонифицированного Великого Духа Небесного. Тенгриане выделяли три зоны Вселенной – небесную, земную (срединный мир) и подземную. По их убеждению, небесный мир, в свою очередь, делился на 9 ярусов, где обитали божества. На верхнем, невидимом, ярусе находился Великий Дух Неба – Тенгри. Другие божества – Йер-суб, Умай, Эрлик, Земля, Вода, Огонь, Солнце, Луна, Воздух, Облака, Ветер, Смерч, Гром и Молния, Дождь, Радуга – занимали подчиненное положение161.
При сыне Модэ, принявшем титул Лаошань-шаньюя (в китайской транскрипции), во внутренней жизни хуннов вновь происходят перемены. По совету китайского перебежчика Юе были введены «налоговые книги», по которым облагались податью скот и другое имущество. Знать богатела, женщины одевались теперь в шелковые платья, на столах появились китайские лакомства, вино и др. Наступила эпоха изобилия, сопровождавшаяся падением нравов, что в свое время наблюдалось и у скифов, соседствовавших с греками.
Проницательный перебежчик, искренне преданный новому господину, указал на опасность, возникшую от этих перемен: «Численность хуннов, – говорил он Лаошань-шаньюю, – не может сравниться с населенностью одной китайской области, но они сильны, потому что имеют одеяние и пищу отличные и не зависят в этом от Китая. Ныне, шаньюй, ты изменяешь обычаи, любишь китайские вещи. Если Китай употребит только одну десятую своих вещей [На подкуп. – Прим. авт.], то до единого хунны будут на стороне Дома Хань…»162
Но было уже поздно. Возрастающие потребности влекли за собой расширение экспансии, началась война с богатой Поднебесной. Вначале она шла с переменным успехом. Были времена, когда практически обескровленный Китай, казалось, мог прекратить свое существование, но кочевники оставались верны своему образу жизни и принципам; хунны неожиданно предлагали мир, заключая договоры «мира и родства», прося отправить в жены шаньюю одну из китайских царевн. А далее, например, просили для нее ежегодно доставлять лучшего вина 10 даней, 50 тыс. ху риса и 10 тыс. кусков шелковых тканей163. Не нужны были кочевникам
