Войны за становление Российского государства. 1460–1730 - Кэрол Стивенс
При Иване III и Василии III в Русском государстве сформировалось местничество – система институционализированного соперничества между знатными родами. Эти правила позволяли разрешать споры и разногласия между влиятельными кланами, не доводя дело до раскола и междоусобицы. Фактически местничество определяло, на какой пост (место) мог претендовать тот или иной аристократ в зависимости от своей знатности и положения внутри своего рода. От места зависело, где претендент имеет право находиться во время придворных церемоний и какую высокую (впоследствии и сравнительно низкую) должность в армии он может получить. Положение человека в этой системе определялось двумя факторами. Одним из них были заслуги перед двором – не только личные, но и всего рода. Вторым – знатность рода, причем как реальная, так и мифологическая. Если заслуги перед государем способствовали продвижению представителей доказавшей свою преданность, но не титулованной знати, то генеалогический критерий был на руку княжеским родам. Повысить свое место в этой иерархии можно было как блестящей службой, так и выгодным брачным союзом. Глава видного рода мог быть выбран боярином или окольничим (придворный чин менее высокого ранга, появившийся в конце 1400-х годов). Благодаря правилам ранжирования младшие представители знатных родов могли сравнивать свое положение в этой иерархии со своими соперниками из других родов. Поскольку при местничестве занимаемый пост всегда определялся местом в родовой системе, человек, стоявший на более низкой ступени в этой иерархии, не мог командовать тем, чей статус был выше. Если кто-то считал, что его права на ту или иную должность были несправедливо ущемлены, он мог обратиться за разрешением «местнического спора» к самому государю. Эта система сложных правил и противовесов, за соблюдением которых тщательно следили, давала возможность влиятельным аристократическим родам соперничать между собой, не вступая в междоусобные войны. Благодаря местничеству стало возможным сравнительно безболезненно для большинства участников процесса интегрировать новые боярские и княжеские роды в правящую элиту Русского государства. Местничество позволило сократить количество споров, распределить политическую власть и сделать ареной соперничества двор московского правителя, а не все Русское государство в целом.
Обмен мнениями, консультации и советы стали привычным элементом политической и церемониальной жизни московского двора. Действуя заодно, крупнейшие боярские роды оказывали очень большое влияние на великого князя и, по мнению многих историков, существенно ограничивали его власть. Ни Иван III, ни его сын Василий III не соглашались даже встречаться с иноземными послами, кроме как в присутствии своих бояр. Другим примером может служить ситуация с престолонаследием, приведшая к кризису 1498–1499 годов. После смерти своего сына Ивана Молодого Иван III вынужден был назначить нового наследника, выбирая между своим внуком Дмитрием, сыном Ивана Молодого, и своим вторым сыном Василием. В 1498-м прошла коронация княжича Дмитрия, которая укрепила и без того сильные позиции при дворе могущественного рода бояр Патрикеевых. Патрикеевы не только были тесно связаны с новым наследником, но и из-за юности Дмитрия могли не бояться того, что другие влиятельные кланы в ближайшем будущем смогут породниться с семьей государя. Однако Иван III не любил Патрикеевых. Несмотря на то что Патрикеевы были потомками великого князя Литовского Гедимина и состояли в родстве с самим Иваном, в течение года все старшие представители этого рода были либо пострижены в монахи, либо заключены в темницу, либо казнены. Многие историки считают, что это произошло в результате давления, оказанного на Ивана членами Боярской думы, которые добивались от него ослабления влияния Патрикеевых и равномерного распределения власти между остальными боярами. К 1505 году наследником Ивана стал его сын Василий. О том, что внутриполитическая консолидация Русского государства была хоть и недавней, но уже весьма прочной, свидетельствует тот факт, что ни одна из противоборствующих сторон не обратилась за поддержкой к иноземной державе или к кому-то из удельных князей [Kollmann 1986: 235–267; Fine 1966: 198–205].
В то же время есть множество примеров того, когда последнее слово оставалось за великим князем. Поскольку именно он решал все вопросы, связанные с прибытием ко двору и поступлением на службу новых вассалов, назначал им должности и выступал судьей в местнических спорах, то и власть его как сюзерена неизбежно возрастала. Поэтому после своей второй женитьбы Василий III «загромоздил двор», сделав боярами родственников своей новой жены Елены Глинской и противопоставив их тем старым боярам, которые поддерживали в вопросе престолонаследия его брата [Kleimola 1985: 235]18.
Установление местничества и последовавшие за этим политические изменения оказали колоссальное влияние на процессы, о которых идет речь в этом исследовании. Сравнительно четкий механизм интегрирования ранее независимых князей в жизнь московского двора дал им возможность стать частью увеличившейся в размерах правящей верхушки, отвечавшей за принятие политических и военных решений. Консолидация укрепила связи между членами элиты Русского государства и установила набор правил, по которым они взаимодействовали друг с другом и со своим сюзереном. Поведение русской верхушки в 1520-е годы показывает, что ее представители больше не воспринимали себя как разрозненную группу князей. Вместо этого они демонстрировали коллективную лояльность к московскому государю, при дворе которого и шли споры и борьба за власть и влияние. Идеологической опорой этой лояльности выступала Православная церковь. В результате этой консолидации практически все важнейшие решения политического (и военного) плана теперь принимались при московском дворе [Бычкова 1986: 43, 96 и в других местах]19.
У политической консолидации были и другие последствия, непосредственно повлиявшие на устройство русского войска. Успешная военная служба могла повысить место в аристократической иерархии как отдельного человека, так и всего рода в целом. Назначение на высокую военную должность означало обретение более престижного статуса при дворе и открывало возможности к дальнейшему обогащению и усилению политического влияния. В конце XVI века представители русской знати стремились сделать военную карьеру на царской службе, а не где-либо еще. Даже в начале своего правления Ивану III не требовалось лично возглавлять каждый военный поход, чтобы быть уверенным в преданности своих придворных. Однако, поручая командование войском какому-либо из своих братьев или служилых князей, он назначал его помощниками нетитулованных бояр, чье присутствие удерживало главного воеводу от предательства. К 1533 году в такой подстраховке уже не было прежней необходимости. Как титулованные, так и нетитулованные роды, даже обладая огромной властью и иногда сохранив за собой личную вооруженную свиту, обычно преданно выполняли свои военные обязанности, соперничая друг с другом за награды, полагавшиеся за верное несение службы [Alef 1973: 86–87]. По мере того как бывшие князья и другие знатные роды обретали свое место в единой военной системе Русского государства, их ранее независимые дружины вливались в состав московского войска.
При всех достоинствах местничества у него были и недостатки. Все назначения на военные должности тщательно отслеживались и иногда становились предметами местнических споров,
