Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
В 90-х годах кабаки и харчевни стали соединяться, получая облик трактира низшего пошиба.
Если прибавить к вышеописанным «заведениям» еще 35 церквей, 20 присутственных мест, 3 школы, военный госпиталь, почтовую станцию, теряющиеся среди сотен обывательских домов, утопающих в зелени, — то внешний вид Нижнего Новгорода в 90-х годах XVIII века будет обрисован достаточно полно.
Точного количества населения в Нижнем никто не знал. Подсчета жителей по роду занятий не производилось. Цифровые данные собирались только в отношении людей, владевших недвижимостью и записанных в «Обывательскую, книгу» 1784 года. Из всех числившихся по городу 1682 домовладений дворянам принадлежало 150, купцам (т. е. домовладельцам, занимавшимся также торговлей) — 407, мещанам — 188, чиновникам — 309, вдовам и сиротам — 177, церковным клирикам — 133, отставным солдатам — 318.
Казенная статистика регистрировала также всех, кто выправлял свидетельства на занятие торговлей и ремеслами. Таких набиралось до двух тысяч человек. В конечном счете домовладельцев, а также мелких и крупных предпринимателей оказывалось почти три с половиною тысячи, а с прибавлением к ним семей и лиц наемного труда общее число населения города достигало 11–12 тысяч человек.
В 70—80-х годах отчетливо обозначился круг горожан, потребности которых не ограничивались домашними, служебными или торговыми делами. Они считали полезным сообща проводить досуг, стремились приобретать знания помимо тех, которые требовались профессией, и не только копили умственный багаж, но и делились им с окружающими. Короче сказать, в Нижнем Новгороде появились интеллигентные люди. Слово «интеллигенция» не употреблялось в бытовом обиходе XVIII века, но оно ведет свое происхождение именно от того времени.
«Ученый пиита» середины XVIII столетия В. Тредиаковский (1703–1769) в трактате «Слово о премудрости» употребляет в ходе своих рассуждений множество ученых латинских терминов, которые предлагает заменить русскими понятиями. Он приводит ряд новых, придуманных им, словообразований: субстанция — существо, эссенция— сущность, идея — понятие, теория — умозрительность, практика — деятельность, мораль — нравственность и прочие. В числе других есть латинский термин intelligentia (интеллигенция), который поэт переводит словом «разумность».
Появление интеллигенции в Нижнем объяснялось рядом обстоятельств. Городовая и административная реформы вызвали переезд в Нижний некоторого числа старших чиновников из столиц, где они получили сравнительно хорошее образование в училищах при коллегиях. Дворяне, освобожденные от обязательной военной службы, поселившись в усадьбах или в губернском городе, в ряде случаев серьезно отдавались умственным интересам: читали и собирали книги, выписывали из столиц журналы и газеты. Наконец, основным ядром нижегородской интеллигенции XVIII века нужно считать преподавателей трех учебных заведений.
80—90-е годы XVIII столетия являются в нижегородской жизни периодом зарождения и процветания литературных и артистических дарований. В конце 70-х годов появилось громадное по тому времени здание на Благовещенской площади (позднее мужская гимназия). Дом назвали «Дворянским собранием». Раз в год происходили выборы на дворянские должности, а в другое время сюда приезжали веселиться. Но не только танцы и карточные партии устраивались в этом вместительном доме.
Дворяне и разночинцы, по уровню развития превышающие среднюю обывательскую массу, стали временами собираться в отдельной комнате для дружеского взаимообщения. Собрания не были регулярными; они происходили от случая к случаю и зависели от прихода в Нижний «тяжелой» и «легкой» почты из Москвы. Новинки книг, журналов, альманахов являлись тем магнитом, который заставлял людей собираться вместе.
В городе впервые возник Нижегородский литературный кружок, и наименование это крепко вошло в местный речевой обиход. Наиболее частыми посетителями кружка являлись: ардатовский помещик Я. П. Чаадаев (отец известных в истории русской словесности братьев Михаила и Петра Чаадаевых), уроженец Балахны, начинающий писатель, будущий казанский профессор Г. Н. Городчанинов, старший учитель Нижегородской Главной народной школы Я. В. Орлов, поэт Н. Ильинский и местный знаток французского языка, переводчик Савва Сергиевский.
Душою кружка и наиболее деятельным членом был преподаватель «истории натуральной, истории гражданской и географии» Яков Васильевич Орлов. Это был разносторонне одаренный человек. Еще во время прохождения курса в Петербургской Учительской семинарии получал неоднократно отличные аттестации: «Студент Яков Орлов — дарований и успехов похвальных». В слове «дарования» подразумевалось и наличие у студента поэтической жилки. Тотчас после учреждения Нижегородской Главной народной школы Орлова назначили преподавателем естественных наук, истории и географии. Завоевав талантливым преподаванием любовь учеников, он приобрел еще большую популярность среди горожан как поэт, откликавшийся на всякие злободневные события.
Именно Яков Орлов вместе с несколькими другими нижегородскими любителями отечественной словесности выхлопотал право собираться в дворянском доме, на собраниях был одним из наиболее активных участников, читал свои стихи, поднимал литературные вопросы, спорил до ожесточения. Кружок помог Орлову издать первую его книгу «Мое отдохновение для отдыху другим». Стихи Орлова — типичные образцы поэтического творчества той эпохи: слог, стиль, размер, ритм, темы характерны для поэзии второй половины XVIII века.
РАЗГОВОР С ЭХОМ НИЖНЕГО НОВГОРОДА
О! эхо громкое, гласяще все неложно, Теперь мне что-нибудь сказать тебе возможно? Эхо:… можно. И так теперь мои вопросы принимай, Скорей ответами меня ты навещай. Эхо:… вещай. Нет на уме побед, меня не занял Юлий. Кто Нижний основал? Неси ту весть, Меркурий. Эхо:… Юрий. Где Окска с Волжскою мешается вода, Не должно ль землю ту Эдемом звать всегда? Эхо:… да. О! Нижний, Мининым прославленный стократ, Не всякий ли тебе уступит в этом град? Эхо:… рад. Рад будет уступить и сердцем, и устами, Зря на Кулибина своими очесами. Эхо:… сами. Простой он человек, нигде он не учился, Но механизм его кому б не полюбился?
