Борис Прянишников - Незримая паутина
Братья Солоневичи, Фосс и Раскольников
7 июня 1934 года в СССР был обнародован закон, каравший смертной казнью советских граждан, пытавшихся бежать за границу.
12 августа того же года Борис Лукьянович Солоневич, врач по профессии, пересек около Сортавалы советско-финскую границу. Двумя днями позже его брат Иван Лукьянович с 18-летним сыном Юрием тоже перешли границу, пройдя путь от Медвежьей Горы до Илломантси. Брели они по лесам и болотам Карелии, по которым в обратном направлении ходили за смертью боевики Кутепова. Перейдя границу, они отдались в руки финских пограничников.
В Гельсингфорсе их подробно опросила финская политическая полиция. Солоневичи рассказали, что им удалось бежать из концентрационных лагерей Беломорско-Балтийского комбината, строившего на костях заключенных канал между Балтийским и Белым морями.
Братья Солоневичи были сыновьями чиновника, ставшего затем редактором «Гродненских Губернских Ведомостей». По окончании средней школы Иван приехал в Петербург в поисках работы. Его бойкое перо понравилось А. М. Ренникову, талантливому фельетонисту монархической газеты «Новое Время», и он устроил Ивана в редакции обозревателем провинциальной печати. В гражданскую войну Иван был на стороне белых, принимая участие в подпольной работе против большевиков. Крах белого движения застал Ивана в Одессе. Заболев тифом, он очнулся уже под властью большевиков. Заметая следы, Иван сменил несколько профессий Как спортсмен, вошел в физкультурное движение, занял в нем видное положение. Сотрудничал в советских газетах, жил под Москвой в Салтыковке, много разъезжал по стране, с удостоверением профсоюзной газеты «Труд» в кармане.
Не найдя ничего подозрительного в их рассказах, финские власти передали братьев на попечение Русского Эмигрантского Комитета в Гельсингфорсе.
* * *Из Илломантси Иван Солоневич послал в Берлин телеграмму своей жене Тамаре Владимировне, бывшей на свободе и служившей в советском торгпредстве. На другой день он получил от нее поздравительную телеграмму и деньги телеграфным переводом.
Первое время братья, физически сильные и развитые, работали грузчиками в гельсингфорсском порту. Затем Иван, на редкость талантливый и плодовитый журналист, с большим профессиональным опытом и широкими общественно-политическими знаниями, начал свою заграничную карьеру в парижских «Последних Новостях». Его сто семнадцать статей под общим названием «Россия в концлагере», занимательно написанные, основанные на богатом материале очевидца, печатались дважды в неделю газетой П. Н. Милюкова с 20 января 1935 по 22 марта 1936 года. Они принесли Ивану первые гонорары и, главное, всеэмигрантскую известность и популярность. Антикоммунистическая направленность, яркость и красочность описываемых концлагерных ужасов сразу же выдвинули Ивана Солоневича на первое место среди немногочисленных тогда выходцев из советского рая на земле.
Летом 1936 года все Солоневичи перебрались в Софию. Переезд в Болгарию не был случайностью. Заботами Фосса и его подручных по «Внутренней линии» газета «Голос Труда», издававшаяся от имени находившегося под ее контролем Русского Христианского Трудового Движения, была передана Солоневичам. Сделав себе имя в «Последних Новостях», Солоневич смог приступить к изданию своей газеты «Голос России». При участии всех Солоневичей первый номер газеты вышел в июне 1936 года.
Знакомясь с эмиграцией, Солоневичи часто выступали с докладами на эмигрантских собраниях в Болгарии и Югославии. НТСНП устроил поездку Ивана Солоневича по городам югославской провинции, принесшую заметный доход в его карман. В Белграде с ним беседовали руководители НТСНП, рассказавшие ему в доверительном порядке о «Внутренней линии». К сообщению о незримых руководителях Солоневич отнесся равнодушно.
Знакомство с НТСНП принесло Солоневичу большую пользу — Исполнительное Бюро издало его книгу «Россия в концлагере» в 1936 году Вскоре книга была переведена на несколько иностранных языков. Гонорары Солоневича быстро росли. С каждым новым месяцем увеличивался его капитал, создавая предпосылки к полной от кого бы то ни было зависимости.
* * *В первые месяцы жизни в Софии Солоневич почтительно относился к своим покровителям из «Внутренней линии». С большим уважением он отзывался о РОВСе и других национальных организациях. Восхвалял белое движение и его вождей. С первых же номеров его газета стала популярной, ею зачитывались, с нетерпением ожидая выхода следующего номера. Быстро рос ее тираж, принося семейству неслыханный по эмигрантским масштабам доход.
Исчерпав советские темы, Солоневич занялся жизнью эмиграции. Покровительственно похлопывая по плечу восторженно относившихся к нему эмигрантов, Солоневич мало-помалу перешел к резкой и подчас неприличной критике эмигрантских организаций и ее лидеров. В эпитетах и выражениях он не стеснялся. Дружеские отношения с РОВСом и людьми из «Внутренней линии» начали портиться.
Заметив перемену политического курса «Голоса России», генералы РОВСа забеспокоились и задались вопросом — не провокатор ли Солоневич?
20 декабря 1936 года генерал Добровольский писал Е. К. Миллеру:
«Еще и в последний раз я прошу обратить внимание на „знаменитых братьев“, работа которых вам кажется полезной. В Гельсингфорсе я был с визитом у весьма компетентного в этом деле лица, которое, со слов директора дружественной фирмы[105], имеет серьезные подозрения, считая, что мы имеем дело с опытными провокаторами, преследующими цель захвата эмигрантской активности, задачу, с которой они справляются блестяще».
Поначалу отказывавшийся на страницах «Голоса России» от каких-либо претензий на водительство, Солоневич бросил в толщу военной эмиграции идею «штабс-капитанского движения». Идея имела успех, многие из рядового офицерства узрели в Иване Солоневиче динамичного вожака. Будоража эмигрантов хлесткими лозунгами и бойкими, остроумными выпадами против оппонентов, Солоневич всё больше и больше завладевал умами восторженных поклонников.
* * *Будучи еще в Финляндии, Солоневичи познакомились с приезжавшими сюда Скоблиным и Плевицкой. После встречи между Скоблиными и братьями завязалась переписка — условная и шифрованная.
Летом 1937 года братья Солоневичи выехали из Софии во Францию. Некая госпожа Носенко, проживавшая в Швейцарии, в письме генералу Миллеру от 22 июля 1937 года сообщала о своей встрече с братьями и просила его как можно скорее повидаться с ними.
А несколько раньше старшие алексеевцы, председатель Общества Галлиполийцев генерал-майор М. М. Зинкевич и возглавитель алексеевцев в Париже полковник С. А. Мацылев, обменялись письмами о Солоневичах.
Доверительно, только для личного пользования, Зинкевич писал из Софии 10 июня 1937 года:
«Дорогой Сергей Александрович, вы пишете, что у нас нет ничего общего с братьями Солоневичами. Я отлично понимаю мотивы вашего предупреждения. Но, в свою очередь, укажу вам на другую сторону дела. После прибытия своего в Софию братья Солоневичи были взяты под наблюдение местными властями, несмотря на благоприятные сведения, сообщенные финляндской полицией. (Всё же кажется, что финляндский штаб не разделял этого мнения). Это наблюдение установило, самым точным образом, что Борис связан с большевиками. Он был сфотографирован секретной болгарской полицией в момент, когда передавал пакет большевистскому агенту. Впрочем, была под контролем и вся подготовительная работа к свиданию и по прямой связи с Москвой.
К тому же можно удивляться, что полпредство СССР в Софии никогда не протестовало против печатания их газеты „Голос России“».
По-видимому, лояльный к Миллеру Мацылев беседовал с ним после письма Зинкевича. 28 июля Е. К. Миллер в письме к Зинкевичу, отправленном из Туссю-ля-Маделен, защищал Солоневичей от подозрений и сообщал об их предстоявшем визите в Баньоль-де-л’Орн, где он проходил очередной курс лечения.
1 и 2 августа Иван Солоневич был гостем Миллера в Баньоль. А эти же дни Борис Солоневич провел в обществе Скоблиных[106].
Среди бумаг, захваченных в отеле «Пакс», были обнаружены два письма Бориса Солоневича. Перебравшись в Брюссель, Борис написал 23 августа письмо Плевицкой условным текстом относительно своей якобы задуманной женитьбы:
«…Будьте так добры, дорогая Надежда Васильевна, напишите мне и дайте кое-какие подробности о Нил (так я уже называю мою будущую жену). Сообщите мне об ее образовании, характере, темпераменте, внешности и росте, о всех ее талантах, в случае их наличия у нее… Наконец, обо всём, что вы могли бы счесть интересным для жениха, незнакомого со своей невестой[107].
