Смерш. Главный козырь Сталина - Александр Александрович Зданович
Получатели докладной записки поддержали поступившее предложение и через несколько дней после разделения Наркомата внутренних дел на НКВД и НКГБ (3 февраля 1941 г. — А.З.) состоялось и решение Политбюро ЦК ВКП(б) «О передаче Особого отдела из НКВД СССР в ведение Наркомата обороны и Наркомата военно-морского флота СССР»[558]. При этом необходимо отметить, что в упомянутом выше проекте реорганизации НКВД СССР, поданном Л.П.Берией в ЦК ВКП(б) в январе 1941 г., ничего не говорилось о выделении военной контрразведки. Поэтому однозначно можно утверждать, что Л.П.Берия подчинился мнению членов политбюро, так как сам он в это время являлся лишь кандидатом в этот высший орган повседневного руководства большевистской партией.
В преамбуле постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР отмечалось: «За время своего существования особые отделы НКВД проделали большую работу и сыграли положительную роль в деле разгрома контрреволюционных элементов, проникших в Красную армию и Военно-морской флот. В настоящее время в связи с укреплением Красной армии и Военно-морского флота, значительным усилением их мощи и боевой готовности, ростом хорошо подготовленных и преданных делу партии Ленина — Сталина кадров командного и политического состава ЦК ВКП(б) и СНК СССР считает целесообразным передать органы особых отделов из ведения НКВД в ведение Наркомата обороны и Наркомата Военно-морского флота»[559].
Согласно данному постановлению Особый отдел ГУГБ НКВД СССР ликвидировался, а вместо него создавались третьи управления НКО и НК ВМФ соответственно. В НКВД СССР остался лишь 3-й отдел, в задачу которого входило обеспечение безопасности всех войск наркомата, а также милиции и пожарной охраны.
Аппаратам 3-х управлений и 3-го отдела поручалось решать следующие задачи: 1) борьба с контрреволюцией, шпионажем, диверсией, вредительством и всякого рода антисоветскими проявлениями в Красной армии, ВМФ и войсках НКВД; 2) выявление и информирование руководства наркоматов обо всех недочётах в воинских частях и флоте и обо всех имеющихся компрометирующих материалах и сведениях на военнослужащих. Для решения указанных задач аппаратам военной контрразведки необходимо было использовать агентурно-осведомительную сеть в войсках и их окружении, производить следствие по делам, отнесённым к их компетенции, а также осуществлять обыски, аресты и выемки[560].
Начальники 3-х управлений НКО и НК ВМФ, а также начальник 3-го отдела НКВД подчинялись непосредственно своим народным комиссарам, что избавляло военную контрразведку от вмешательства в её дела других руководителей наркоматов. Такая же система подчинённости устанавливалась и на местах (в военных округах, на флотах и флотилиях, в армиях, корпусах, дивизиях. — А.З). ЦК ВКП(б) и СНК СССР назначили первых лиц управлений и отдела. Ими стали:
А.Н.Михеев, А.И.Петров и А.М.Белянов в НКО, НК ВМФ и НКВД соответственно. Срок реорганизации был определён очень сжатый — пять дней[561].
Спешка с реализацией принятого решения не могла не сказаться на качестве проводимых мероприятий. Ведь постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома предусматривало ряд процедур, требующих определённого времени. Так, предписывалось, к примеру, направить весь личный состав особых отделов на укомплектование третьих управлений и отделов, передать туда литерные, агентурные и следственные дела, перечислить за вновь образованными структурами всех арестованных лиц, организовать камеры предварительного заключения для содержания подследственных, определить порядок использования военной контрразведкой сил наружного наблюдения и специальных технических средств органов НКГБ, наладить оперативный учёт и т. д. Отсюда понятно, что в пятидневный срок удалось провести реорганизацию лишь формально, многие вопросы пришлось решать в течение месяца и более. Изменения в структуре военной контрразведки привели к переназначению оперативных и руководящих сотрудников, переводу многих из них на другие должности либо даже в другие места прохождения службы, а это, в свою очередь, серьёзно сказалось на темпах и эффективности работы.
До сегодняшнего дня историки не пришли к однозначному мнению относительно обоснованности и своевременности предпринятой реформы военной контрразведки. На наш взгляд, данное решение было проведено лишь под давлением руководства НКО СССР. После выявившихся недостатков в организации и боеготовности войск в ходе советско-финляндской войны И.В.Сталин шёл навстречу любой инициативе НКО по укреплению системы управления. Но ускоренное проведение реформы позволяет увидеть ещё один существенный факт: военно-политическое руководство страны, безусловно, не намеревалось предпринимать какие-либо превентивные боевые действия в отношении нацистской Германии, как это утверждают некоторые авторы. И.В.Сталин и его ближайшие соратники надеялись, что войны с ней удастся избежать, по крайней мере до начала 1942 г. Ведь аксиомой является то, что проведение крупных реформ в любых сферах жизнедеятельности государства, включая и реформы специальных служб страны, результативно лишь в перспективно стабильной обстановке, когда потерянный темп их работы будет возможно постепенно восстановить. Изучение соответствующих материалов Центрального архива ФСБ России показывает, что с февраля по середину июня 1941 г. 3-е Управление наркомата обороны смогло предоставить своему новому руководству всего несколько информаций по важнейшим вопросам боевой готовности войск, недостаткам в управленческих действиях разноуровневых структур, включая и подразделения Генерального штаба. Так, в апреле 1941 г. начальник военной контрразведки проинформировал С.К.Тимошенко о серьёзных системных проблемах в Разведывательном управлении, разведотделах военных округов и зарубежных аппаратах[562].
По заданию ЦК ВКП(б) 3-е Управление НКО СССР, в частности его авиационный отдел, активно участвовало в информационном обеспечении готовившегося постановления «Об авариях и катастрофах в авиации Красной армии», которое было принято 9 апреля 1951 г. В определённой степени военные контрразведчики даже инициировали это решение ЦК ВКП(б) и Совнаркома[563]. Речь в этом документе шла далеко не только и не столько о технических причинах гибели лётно-подъёмного состава и уничтожении самолётов, сколько о расхлябанности и недисциплинированности в авиационных частях, т. е. о субъективных моментах, что и находилось в фокусе деятельности военной контрразведки и политорганов. Начальник 3-го Управления НКО А.Н.Михеев, несмотря на прямую подчинённость наркому обороны, сообщил в Центральный комитет партии о «неблаговидном» поведении своего непосредственного начальника, который, якобы не разобравшись в причинах многих катастроф, подписал «замазывающий» всё дело доклад заместителя наркома — руководителя ВВС РККА генерал-лейтенанта П.В.Рычагова. В итоге военно-политическое руководство страны посчитало необходимым снять последнего с занимаемой должности, а также предложило наркому обороны представить проект решения Главного Военного Совета в разрезе вышеуказанного постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР[564].
За предвоенные месяцы 3-е управление НКО СССР реализовало с санкции наркома лишь одну серьёзную оперативную разработку на группу генералов и офицеров бывшей латышской армии. Причём эта разработка была начата ещё до проведения реформы военной контрразведки, и первые спецсообщения на имя И.В.Сталина по поводу проведённых
