На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров
К Антипову иногда подходили «инициативники» – лица, желающие оказать посольству «особые услуги». В большинстве своём это были немцы или русские белоэмигранты. Некоторые «откровенно» рассказывали, что сотрудничают или сотрудничали с американской разведкой. Когда Колумбийско-советский институт наладил свою деятельность в собственном здании, туда зачастили «подозрительные» с точки зрения резидента люди: «Первое, что приходится иметь в виду при установлении контактов с местными, – это их связанность с американцами, а не с немцами», «конкуренты» пытаются окружить нас своими людьми».
Антипов составил объёмистый список «настойчивых» визитёров. Резидентура СРС набросила на страну мощную агентурную сеть, и её требовалось нагружать работой, оправдывая расходы кадровых сотрудников.
Сигналы об интересе СРС к советским гражданам поступали постоянно. «Торо», тот самый связник с компартией, имевший контакты в тайной полиции, постоянно сообщал Антипову об этом.
Иногда обращения по поводу готовности оказывать «особые услуги» поступали на имя посла. В конце августа 1944 года в посольство пришёл человек, вручил конверт дежурному и удалился, ни разу не оглянувшись. Резанов прочёл письмо и, вызвав к себе в кабинет Антипова, передал ему послание: «Это по твоему ведомству».
«Дорогой товарищ Резанов!
Хотел бы поговорить с Вами лично, но мне невозможно поехать в Боготу в настоящий момент. Поэтому посылаю это письмо с надёжным другом. Вначале расскажу о себе. Я работал в Союзе в 1933—37 гг. в качестве инженера строителя. Приехал в Москву как немецкий политэмигрант и работал в Кузнецкстрое. Позже – в Москве, в Промстройпроекте, что могу подтвердить документами. В 36 г. я подал заявление на вступление в советское гражданство и в 37 г. был принят.
С 1934 г. я начал поддерживать связь с НКВД и через несколько лет согласился поехать в Чехословакию, чтобы там работать на советскую разведку. Мне вернули немецкий паспорт, и я уехал в декабре 37 г. Мой пароль был «Активист». Вначале из Праги, потом из Парижа я писал на условный адрес, но ответа так и не получил. В конце концов, мне пришлось покинуть Европу.
С 1938 г. я работаю в Колумбии инженером. Принимаю активное участие в борьбе с наци-фашистами. Поддерживаю связь с американской и английской организациями – ФБР и Бритиш сикрет сервис. Когда я уезжал из Советского Союза, договаривался, что вернусь через два года. Теперь у меня немецкий паспорт, но я чувствую себя советским гражданином.
Предоставляю себя в Ваше распоряжение.
С приветом – Вальтер Розенталь.
Apartado aereo 503, Барранкилья».
Москва подтвердила установочные данные на Вальтера Германовича Розенталя, отметив, что он с 1934 года был связан с «рацией» (ГРУ). В октябре 1937 года Розенталь по «принудительной визе» выехал в Чехословакию. Резюме: «Связываться с ним не следует, так как его контакты с конкурентами «Банка» и «Островитян» вызывают подозрение. Может быть, «конкуренты» подсовывают своего человека».
В журнал посетителей миссии в январе 1945 года внесли имя Каролы Штруве Зиберт с пометкой «психически больная». Антипов побеседовал с нею, поскольку она заявила дежурному, что знает «тайну Гитлера». Карола рассказала, что фюрера нет в живых: он был расстрелян Роммелем год назад как иезуит и агент ортодоксального еврейского центра. Сейчас его роль играет двойник. Посетительница сказала, что нацисты охотятся за нею, чтобы заставить замолчать. Для самообороны она носит в сумочке револьвер, который был продемонстрирован Антипову. Уходя, Карола оставила свой многостраничный труд на немецком языке с изложением «версии».
Вскоре Карола прислала письмо, в котором предлагала раскрыть историю убийства Гитлера на пресс-конференции в советском посольстве. Ответа она, конечно, не дождалась, и вскоре прислала очередное послание, обвинявшее посольство в «близорукости». Карола предупредила, что «общие враги» готовят покушение на Резанова. Вспомнив о её револьвере, Антипов связался с полицией. Выяснил, что она приехала в Колумбию в 1937 году с мужем Рудольфом Гомесом, бывшим соратником Тельмана. Гомес несколько раз помещал жену в психиатрическую лечебницу, потом развёлся с нею. «Устанавливать с Гомесом контакт для дальнейшей проверки сигнала не планирую, – написал резидент, – поскольку он характеризуется как тёмная личность»[82].
Полезной связью резидентуры стал Густаво Мачадо, один из руководителей компартии Венесуэлы («Чарро»). В Боготе он жил с 1939 года. Существовал Густаво на скромные доходы от книжного магазина, попутно занимался прокатом мексиканских и советских фильмов. Резидент познакомился с Густаво в посольстве, куда он пришёл, чтобы выяснить возможность получения из СССР литературы на испанском языке.
Во время этой встречи венесуэлец рассказал, как в 1926 году приехал в Москву по линии Коминтерна, чтобы просить о предоставлении ему парохода для высадки отряда революционеров в Венесуэле. Задача ставилась грандиозная – свержение диктатуры Хуана Гомеса! «В Москве мне отказали, – улыбаясь, развёл руками Густаво. – Или от таких просьб у Коминтерна не было отбоя – или меня приняли за сумасшедшего».
Фиаско в Советском Союзе не заставило Мачадо отказаться от плана. Он и его сподвижники зафрахтовали французское судно в нью-йоркском порту, и в 1929 году высадились на острове Кюрасао, чтобы захватить оружие голландского гарнизона. Операция прошла успешно: винтовки и патроны получили все участники экспедиции. Воодушевлённые успехом, они направились к месту высадки на венесуэльском побережье в районе Ла-Вела-де-Коро.
Президент Гомес в борьбе за власть прошёл долгую школу вооружённой борьбы, повсюду имел шпионов, и заранее подготовился к атаке повстанцев. Они не выдержали прямого столкновения с войсками и были рассеяны. Мачадо удалось избежать ареста и расстрела только потому, что он уходил от преследования через горы, тяжелейшим маршрутом, который казался противнику «нелогичным».
Антипов запросил санкцию на контрактацию Густаво: «Он производит впечатление развитого, преданного нам и осведомлённого человека. Имеет обширные связи в либеральных кругах Колумбии и Венесуэлы. Будет использоваться для получения политической информации и наводок. Связь – через его жену, Марию Лукас де Мачадо, 37 лет, француженку из Бретани. Брак они заключили 17 лет назад, имеют троих детей. Мария училась в Париже, получила гражданство Венесуэлы, является членом КПВ. В 1936 году арестовывалась в Каракасе за участие в подпольной организации нефтяников. Энергичная, хитрая. Для переписки – «Бася».
Центр ответил на следующий день, без каких-либо комментариев: «Данными о приезде Густаво Мачадо в Москву в 1926 году не располагаем, не имеется также сведений о том, что он является руководящим деятелем КПВ».
Антипов разъяснил: «Чарро» приезжал в Москву как мексиканский эмигрант Антонио Моралес». Через день пришёл ответ: «Действительно, мексиканский гражданин Моралес, 1989 г.р., проходит по въездному делу № 83730. Прибыл 21.08.26. Выехал в Мексику. В декабре 1930 года Мачадо по ходатайству МОПРа был разрешён въезд в СССР. В ГРУ сведений на него нет. По линии Г. Димитрова тоже».
Густаво дал согласие помогать советской разведке. Основа, конечно, была единственно возможной – идеологическая. Он помог Антипову лучше понять непростую ситуацию в Венесуэле, после отъезда в Каракас присылал по каналам «земляков» политическую информацию. На «оперативные расходы» Густаво ежемесячно получал по сто долларов. Был
