На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров
На время всё вроде бы затихло. Мятеж провалился, некоторые зачинщики укрылись в бразильской и других дипломатических миссиях. В конце июля после ходатайства посольств они смогли выехать в Эквадор. Правительство подвергло судебному преследованию лиц, замешанных в мятеже. Постоянно сообщалось об арестах. Но брожение в армии, по информации «земляков», затушить не удавалось. Власти не располагали силой, способной стать ей противовесом.
Антипов поделился с Москвой первыми выводами: «Разведывательная работа в Боготе сопряжена с определёнными трудностями. Это, в принципе, маленький город с небольшим населением, где почти все знают друг друга в лицо. Из публичных мест можно назвать только три ресторана, несколько кафе (только для мужчин), кинотеатры и два небольших парка. Это сильно затрудняет встречи в городе и заставляет меня ещё раз просить разрешения на приобретение небольшой автомашины. Другой проблемой является всепроникающее влияние «конкурентов» из «Страны», проявляющих особый интерес к нашему делу. Во главе детективной конторы, работающей на них, стоит бывший начальник местной полиции адвокат Артуро Вальехо Санчес[79]. Среди поставленных перед ним задач – ведение наблюдения за нашим посольством и его персоналом».
По данным Антипова, проникновение СРС в полицейские органы Колумбии приобрело такой размах, что один из руководящих полицейских чиновников, «прогрессивно настроенный либерал, дружественно относящийся к «землякам», обратился однажды к Хильберто Виейре[80], председателю колумбийской компартии, с просьбой «порекомендовать» десяток надёжных людей для их «трудоустройства» в детективное подразделение. Просьбу он мотивировал тем, что «почти все работающие там агенты перекуплены американской разведкой. Виейра (по оперативной переписке «Водник») от выполнения этой просьбы уклонился, опасаясь провокаций. Однако Антипов счёл многообещающей эту возможность и запросил у Центра санкцию на беседу с «Водником» по вопросу «устройства в полицию нашего стажёра». Предложение резидента Москва не приняла.
Первая встреча с Виейрой, «хозяином земляков», состоялась ещё в мае по его собственному предложению. Как отметил Антипов, «прошла она в конспиративных условиях при участии посла». Во время встречи Виейра предложил в качестве своего связника с посольством Давида Дрессера («Торо»), человека всесторонне проверенного, хотя по социальному происхождению он был сыном фабриканта. «Торо» занимался в КПК вопросами безопасности и имел своих людей в полиции.
На этой встрече Виейра сказал, что нестабильную внутриполитическую ситуацию в стране будет трудно преодолеть. По его мнению, одна из причин – Хорхе Элиэсер Гаитан, «демагог и популист», «мешающий нашей организационной работе в массах». Антипов мнение Виейры о Гаитане разделял: «Он карьерист, левый демагог, заигрывающий с народными массами и консерваторами. Воспользовался выгодно сложившейся ситуацией, чтобы выставить свою кандидатуру на президентские выборы».
В 1944 году группой интеллектуалов был создан Колумбийско-советский культурный центр. Вначале инициаторы – Балдоромеро Санин Кано, Леон де Грейф, Альфонсо Лопес Пумарехо, Отто де Грейф и Луис Видалес – поделились замыслом с послом Резановым, который одобрил инициативу, дав совет заменить в названии слово «центр» – «институтом» – для солидности. Поначалу у «института» не было своего помещения, и колумбийцы собирались на квартирах друг у друга. Потом появился постоянный адрес в колониальном районе города Ла Канделярия.
На должность казначея в институт Антипов устроил Мигеля Адлера, бессарабского еврея, «бывшего сиониста», обладателя перуанского паспорта, окончившего университет в Лиме, владельца небольшого магазина. Адлер (псевдоним «Кант») освещал обстановку в институте, фиксировал визиты лиц, казавшихся ему подозрительными. Чутьё на них у «Канта» было удивительное. Он увлекался психологией, хорошо замечал «поведенческие отклонения» и истолковывал их. Адлеру не слишком хорошо жилось в Колумбии, он мечтал вернуться в Россию, в Москве жил его брат.
В Центре просмотрели архивы и прислали список агентов, которые, по довоенным данным, могли находиться в Колумбии. Среди них – «Нора» – немка Вера Карловна Беккер, 1911 года рождения, дочь военного инженера, служившего в Морском министерстве Германии. В 1933–1934 гг. она работала секретарем морского атташе Германии в Осло, в 1935 году – на аналогичной должности в Стокгольме, а затем – в Лондоне. В совершенстве владела французским, английским, норвежским, шведским и датскими языками, привлекалась для перевода совсекретных документов, то есть была полезным источником. К работе на советскую разведку (против англичан!) была привлечена в Швеции в 1936 году. С 1938 года контакт с нею прервался, поскольку она вышла замуж за Ганса Шнеера, германского консула в Колумбии. «Её предполагаемый адрес – Богота, Каррера 17, тел. 32–32».
Антипов усмехнулся: дипломатические работники Рейха покинули Колумбию после разрыва отношений. Консул Ганс Шнеер увёз жену на родину, там и надо искать «Нору», если она уцелела под бомбёжками.
Первым немцем, законтрактованным Антиповым, стал поэт Эрих Арендт[81], «земляк» с 1926 года. В 1936 году – выехал в Испанию, где сражался в Интербригаде. С 1939 года находился в Марселе, откуда вместе с женой сумел выбраться в Колумбию. Оказавшись в стране, вступил в Комитет «Свободная Германия». В материальном плане семье вначале было тяжело. Он торговал шоколадными конфетами, которые кустарным образом изготовляла жена. С ведома «Водника» Эрих, будучи антифашистом, предложил СРС свои услуги по разоблачению «пятой колонны». Однако американцы стали «попутно» интересоваться деятельностью «земляков». Узнав об этом от самого Арендта, «Водник» предложил ему прекратить столь опасное сотрудничество с людьми Гувера. Американцам это не понравилось, и, как следствие, местные власти запретили деятельность «Свободной Германии», хотя она была принципиально антифашистской.
По непонятной причине прервалась связь Арендта с Людвигом Ренном, руководителем Комитета, живущим в Мексике. Арендт подозревал, что «вмешались» мстительные американцы, перехватывая письма.
Арендт проходил в материалах резидентуры как «Томас». Он рассказал об интернировании всех подозрительных немцев, итальянцев и японцев в отеле «Ла Сабанета», расположенном в часе езды на автомашине от Боготы. «Американское посольство составляет и регулярно обновляет «чёрные списки» на лиц немецкого происхождения, – сообщил Арендт. – Для учёта также включаются связанные с ними местные жители, работающие в промышленности, банковской сфере, государственных учреждениях. Таких, насколько мне известно, не более трёх тысяч человек».
Арендт вручил резиденту списки «Свободной Германии» в Колумбии с характеристиками на каждого члена, на всех 450 человек.
Антипов проводил встречи с Арендтом далеко за пределами посольства. Жители провинциальной Боготы всегда обращали внимание на иностранцев, а шпиономания не затихала. В кафе и ресторанах Антипов свидания не назначал, перед встречами усиленно проверялся. В связи с этим Эрих как-то заметил, что в польской миссии представителем советской разведки считают первого секретаря Гонионского: подвижного, общительного, политически гибкого, «терпимого к людям диаметрально противоположных взглядов». По мнению поляков, такое поведение в советском посольстве было разрешено только разведчикам.
Однажды Арендт попросил Антипова переслать в Москву его стихи, посвящённые лётчице Расковой, композитору Шостаковичу и другим деятелям культуры. Получателем назвал Иоганнеса Бехера, редактора журнала «Интернациональная литература». Стихи резидент взял и вложил в дипломатическую почту в отдельном пакете. В сопроводительном письме пояснил: «Томас» хочет бороться с фашизмом и на литературном фронте».
Сотрудничество с Арендтом было недолгим. Вместе с женой он отправился в Мехико, чтобы возобновить связь со «Свободной Германией» и наладить
