Артем Драбкин - Мы сгорали заживо. Смертники Великой Отечественной (сборник)
«Безлошадными» уцелевшие танкисты ходили недолго. Два-три дня в запасном полку, получаешь новый танк и незнакомый экипаж — и снова в бой. Тяжелее было командирам рот и батальонов. Те воевали до последнего танка своего соединения, а это значит, пересаживались с подбитой машины на новую несколько раз в течение одной операции.
«Обкатка» пехоты танками
Выйдя из боя, экипаж прежде всего должен был обслужить машину: заправить ее горючим и боеприпасами, проверить механизмы, почистить и, если надо, вырыть для нее капонир и замаскировать. В этой работе принимал участие весь экипаж, иначе танкисты просто не управились бы. Командир иногда устранялся от наиболее грязной и примитивной работы — чистки ствола или отмывки снарядов от смазки. «Снаряды я не мыл. Но ящики подносил», − вспоминает А. С. Бурцев. Зато капониры для танка или «землянку» под ним рыли всегда сообща.
Для обучения пехоты взаимодействию с танками используется «Т-60»
На время отдыха или подготовки к предстоящим боям танк становился настоящим домом для экипажа. Обитаемость и комфорт «тридцатьчетверок» были на минимально необходимом уровне. «Забота об экипаже ограничивалась только самым примитивным», — утверждает Ария. Действительно, «Т-34» был очень жесткой на ходу машиной. В момент начала движения и торможения ушибы были неизбежны. Танкистов от травм спасали только танкошлёмы. Без него в танке делать было нечего. Он же спасал голову от ожогов при возгорании танка. Контрастирующая со спартанской обстановкой «тридцатьчетверки» комфортность «иномарок» — американских и английских танков − вызывала у танкистов восхищение. «Американские танки М4А2 „Шерман“ я посмотрел: бог ты мой — санаторий! Сядешь туда — чтобы головой не удариться, все кожей обшито! А во время войны еще и аптечка, в аптечке презервативы, „сульфидин“ — все есть! — делится своими впечатлениями А. В. Боднарь. — Но для войны не пригодны. Потому что эти два дизельных двигателя, эти земляные очистители топлива, эти узкие гусеницы — все то было не для России», — заключает он. «Горели они, как факелы», — говорит С. Л. Ария. Единственный иностранный танк, о котором некоторые, но не все, танкисты отзываются с уважением — «Валентайн». «Очень удачная машина, низенькая, с мощной пушкой. Из трех танков, что под Каменец-Подольском (весна 1944 года) нас выручили, один даже дошел до Праги!» — вспоминает Н. Я. Железнов.
Комиссар танкового батальона товарищ Коллеров проверяет готовность «Т-40» к бою
Встав в оборону или отойдя на переформировку и пополнение, танкисты старались привести в порядок не только свои машины, но и себя. В наступлении, самой характерной форме ведения боевых действий танковыми войсками Красной Армии в период 1943–1945 гг., им не удавалось ни помыться, ни переодеться, даже еду доставляли «только под конец дня. Тут и завтрак, и обед, и ужин — все вместе», — вспоминает В. П. Брюхов. Г. Н. Кривов вспоминает, что за девять дней наступления ни разу не видел батальонную кухню.
«Т-34» перед атакой. Второй и третий каток танка с внутренней амортизацией
Тяжелее всего, конечно, было зимой, с этим соглашаются почти все, кроме А. В. Марьевского, который считает, что поздняя осень и ранняя весна с их переменчивой погодой, раскисшими дорогами, дождями пополам со снегом тяжелее. Иногда при беседах с ветеранами даже складывается впечатление, что летом вообще не воевали. Очевидно, что при попытке охарактеризовать тяжесть фронтового быта память услужливо подбрасывает эпизоды, связанные именно с зимним периодом. Немалую роль здесь играет и то количество одежды, которую танкистам приходилось носить (теплое нижнее белье, теплое обмундирование, ватные брюки и телогрейка, полушубок), чтобы защитить себя от холода в танке, становившемся зимой «настоящим морозильником». И, конечно же, под всей этой амуницией заводились постоянные спутники войн и катаклизмов — вши. Хотя здесь мнение ветеранов разделяется. Некоторые, как, например, А. М. Фадин или А. С. Бурцев, воевавший с конца сорок четвертого, утверждают, что «вшей не было. Потому что экипаж все время был связан с соляркой, с горючим. Они не приживались». Другие, и их большинство, говорят по-другому. «Вшивость была дикая, особенно зимой. Тот, кто тебе сказал, что они не приживаются, ерунду городит! Значит, он никогда в танке не был. И танкистом не был. В танке вшей ой-е-ей!» − вспоминает В. П. Брюхов, командовавший ротой, в которой воевал А. С. Бурцев. Такие противоречия, довольно часто встречающиеся в воспоминаниях, следует отнести к периоду, с которого начал воевать респондент, а также к индивидуальности человека. Борьба с насекомыми велась при первой же остановке. Одежду прожаривали в самодельных вошебойках, состоящих из поставленной на огонь плотно закрытой бочки, в которую наливали немного воды, а на крестовину развешивали одежду. Приезжали и банно-прачечные отряды, которые стирали белье, проводили санобработку.
Американские танки «Генерал Ли» на марше
Несмотря на тяжелейшие условия, практически все ветераны отмечают, что на фронте люди не болели.
Подбитые «Т-34». На правом борту ближайшего танка лежит снарядная гильза. Для уменьшения количества пороховых газов в башне после выстрела заряжающий выкидывал гильзы через свой люк наружу. Июль 1943 года
Внешний вид танкиста был весьма непрезентабельным: одежда, руки, лицо — все было запачкано смазкой, гарью от выхлопа и порохового дыма, заляпано пятнами от топлива и снарядной осалки. Постоянная копка укрытий для танка также не добавляла красоты. «К концу любой операции все одеты были кто во что: немецкие френчи, гражданские пиджаки, брюки. Советского танкиста в них можно было узнать только по танкошлёму», — вспоминает капитан Николай Константинович Шишкин, командир батареи самоходных установок «ИСУ-152». Более или менее привести себя в порядок можно было только на переформировании или на отдыхе, но передышки являлись большой редкостью. «Что делали в минуты отдыха на войне? А когда этот отдых был?» — вопросом на вопрос отвечает А. М. Фадин. С грязью приходилось мириться. «Ватники давали, валенки, все это давали. Когда измажешь все это в танке, быстро все выходило из строя, а замены оперативной не было. Приходилось долго чувствовать себя каким-то бомжом», − рассказывает П. И. Кириченко. Быт танкистов мало чем отличался от быта простых пехотинцев: «Зимой ты в грязи, замасленный, всегда полно у тебя фурункулов, простываешь же. Окоп выкопал, танком наехал, брезентиком немножко застелил и печурка — все». А. В. Марьевский утверждает: «За всю войну ни разу в доме не спал!»
Перевязка раненого танкиста. Фотография сделана не ранее лета 1943 года, поскольку оба бойца уже одеты в гимнастерки с погонами
Огромное значение в жизни танкового экипажа играла такая прозаическая вещь, как кусок обыкновенного брезента. Почти в один голос ветераны заявляют: без брезента в танке жизни не было. Им накрывались, когда ложились спать, укрывали во время дождя танк, чтобы его не залило водой. В обеденное время брезент служил «столом», а зимой — крышей импровизированной землянки. Когда, во время отправки на фронт, с танка экипажа Арии сдуло брезент и унесло в Каспийское море, ему даже пришлось пойти на кражу паруса. По рассказу Ю. М. Поляновского, особенно брезент нужен был зимой: «У нас были танковые печи. Печка обычная под дрова приворачивалась сзади. Экипажу зимой куда-то деваться надо, нас же в деревню не пускали. Внутри танка дикая холодища, а потом, больше двух человек там не ляжет. Вырывали хорошую траншею, загоняли на нее танк, брезентом весь накрывали, края брезента прибивали. А под танк вешали печку и ее топили. И таким образом мы себе грели траншею и спали».
Сон у гусениц танка «Т-70»
Отдых танкистов не отличался особым разнообразием — удалось бы помыться и побриться. Кто-то писал письма домой. Кто-то, как Г. Н. Кривов, пользовался возможностью сфотографироваться. Изредка приезжали на фронт концертные бригады, была своя художественная самодеятельность, иногда привозили кино, но многие, по словам А. К. Родькина, стали обращать внимание на это уже после войны. Слишком сильной была усталость. Важным аспектом поддержания боевого духа экипажей была информация о событиях на фронте и в стране в целом. Главным источником новостей было радио, во второй половине войны входившее в состав оборудования почти каждой боевой машины. Ко всему прочему, их снабжали прессой, как центральной, так и дивизионными и армейскими газетами, и постоянно проводили политинформации. Как и многие другие фронтовики, танкисты хорошо запомнили статьи Ильи Эренбурга, призывавшие к борьбе с немцами.
