Иван Ковтун - Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?
Созываю командиров. Один за другим они подходят ко мне, рапортуя о количестве бойцов, и каждый добавляет:
– Все на санях.
Ставлю отрядам самостоятельные задания.
Выступаем ровно в 24.00. Движение по маршруту в общей колонне. В 0.30 выход на большак к селу Бобрик. Прошу сверить часы, товарищи командиры.
* * *Ночь. Звездное морозное небо. Прямо над головой опрокинулся ковш Большой Медведицы. Ярко сияет Полярная звезда.
Скрипят полозья. Слышится приглушенный говор. Недовольно фыркает Машка, притормаживая сани: мы только что поднялись на высокий крутой бугорок, сейчас медленно спускаемся в него, и отсюда видна вся наша колонна. Ее головная застава теряется далеко впереди в голубоватом лунном свете.
Смотрю на часы. Уже сорок пять минут мы на марше. По моим расчетам, минут двадцать назад должен быть ручеек с крутыми берегами. Ручейка нет.
– Остановить. Проверить маршрут, – приказываю я.
Ларионов мчится вперед – и все наши сорок саней остановлены.
Вместе с Бородавко иду к голове колонны. Мороз дает себя знать. Никому не сидится в санях. Люди выскочили на снег, топчутся на месте, трут уши, борются друг с другом. Слышатся острые шутки, смех, веселый говор.
Кочетков, начальник головной походной заставы, докладывает, что мы действительно идем по новому маршруту: ранее намеченный путь завален снегом.
Вызываю проводника.
– Куда нас ведете?
– На деревню Тросную.
– Этой деревни в маршруте нет. Она должна остаться на востоке. В чем дело?
– По намеченному маршруту не проедешь – снег по пояс. А этот путь короче. Опасности никакой. В селах все спят. Если бы даже кто и захотел донести – дорога ему в Локоть одна: через нашу колонну. Все будет в порядке.
– По местам! Продолжать движение!
На этот раз иду впереди, рядом с Кочетковым. Проходим примерно полкилометра – навстречу бежит Калашников из нашей разведки.
– В Тросной вражеский гарнизон! – докладывает он. – Приехали с вечера, никого из села не выпускали и сидели в засаде. Около полуночи сняли посты, встретили сочельник, напились и сейчас спят.
– Вот тебе и безопасный путь! – вырывается у Бородавко.
Да, нас ждут. Неожиданность как будто полностью исключена. Но сочельник все-таки нам на руку…
Я, Калашников и Кочетков идем в село: в крайней хате осталась наша разведка в ожидании распоряжений.
Тросная спит. Даже шавки не лают, когда мы идем по улице.
Навстречу шагают двое мужчин.
– Кто это? – обращаюсь к Кочеткову.
– Вероятно, наши разведчики ходили в деревню. Возвращаются. Сейчас выясню.
Кочетков подходит к ним, останавливается, неторопливо беседует и совсем не спешит возвращаться.
Что за люди? О чем ведут разговор?..
Медленно идем с Калашниковым по улице. Мы уже в десяти шагах от них. Кочетков неожиданно поворачивается и рапортует мне:
– Господин начальник! Гарнизон спит.
Первое мгновенье ничего не понимаю.
– Сегодня сочельник старого Рождества, господин начальник, – чуть улыбнувшись, добавляет Кочетков.
Так вот, оказывается, в чем дело: нам встретился патруль, и Кочетков до поры до времени не хочет поднимать шума.
Патруль подтверждает, что все перепились, начальник гарнизона спит, они готовы отвести к нему.
Нет, я не пойду к начальнику. Пусть он мирно спит. Так лучше. Иначе начнется перестрелка, мы долго провозимся в деревне и сорвем операцию.
Захватив с собой патруль, бесшумно огибаем спящую Тросную – и колонна снова на большаке.
Проходит часа полтора. Впереди вырастает село Городище – оно в двух километрах от Локтя. Разведка докладывает: в одном из домов сидят вооруженные люди и пьянствуют.
Значит, и здесь нас ждут, но, к счастью, и здесь встречают Рождество.
Подходим к дому. Часовых нет. Сквозь щель в занавешенном окне виден стол, бутылки на столе и за столом пятеро мужчин.
Стучим. Открывает дряхлая хозяйка. В хате никого. Только на столе остатки еды, початые бутылки.
– Кто был у тебя?
– Вечером пришли, откушали и ушли, – громко отвечает старушка, а сама показывает глазами на дверь в соседнюю комнату. Потом переводит глаза на кровать и внимательно смотрит на нее.
Пашкевич вытаскивает из-под кровати насмерть перепуганного мужчину. В соседней комнате Богатырь находит остальных. Они стоят перед нами и бессвязно плетут о том, что, дескать, никакого отношения ни к Локтю, ни к Воскобойникову не имеют, вечером пришли из Брасова и решили вот здесь, в Городище, встретить Рождество. И только тот, кого вытащили из-под кровати, признается, что они посланы связными из штаба Воскобойникова: предполагается наступление партизан, в Тросную выслана засада, и, как только там начнется бой, связные должны сообщить об этом в Локоть.
– Откуда в Локте знают о партизанах? – допытывается Пашкевич.
Пленный охотно сообщает, что в штаб пришел незнакомый ему человек, назвался связным Брасовского партизанского отряда и потребовал провести его к начальнику. Через полчаса был отдан приказ об обороне Локтя и об аресте господина Буровихина.
– Что это значит, Александр? – удивленно смотрит на меня Пашкевич. – Связной брасовцев – предатель?
Рассуждать некогда. Продолжаю допрос пленного, благо он готов сказать все, что знает, лишь бы только спасти свою жизнь.
– Локоть вызвал подкрепление из Брасово, – докладывал пленный. – Оно должно прийти к утру.
– К утру?… Командиров ко мне! Быстро!
Обстановка проясняется. Нашего нападения ждут в Локте. Но не обязательно сегодня. Сегодня же утром из Брасово войдет в Локоть подкрепление…
А что если и здесь попытаться повторить то, что так хорошо удалось в Суземке: ворваться в город под видом этого брасовского подкрепления?..
– Знаешь пароль? – спрашиваю пленного.
– Как же не знать, гражданин начальник?.. Пароль – «царь Федор», отзыв – «Апраксин».
Тем лучше: на этот раз нам даже известен пароль.
Значит, весь вопрос только в том, кто явится раньше в Локоть – мы или брасовское подкрепление…
Пашкевич уводит четверых арестованных. Пятый – тот, кто так словоохотлив, остался со мной.
Один за другим входят командиры. Даю задание: в Локоть входить под видом брасовцев. Пароль – «Царь Федор», отзыв – «Апраксин». Войдя в город, группа Вани Федорова должна ворваться в офицерскую казарму, Кочеткова – штурмовать тюрьму и освободить Буровихина, группа трубчевцев с Кузьминым во главе – уничтожить руководство «партии»; Сталинский отряд прикрывает пути отхода, Бородавко с группой Иванченко блокирует дорогу на Брасово.
– Движение ускоренным маршем, лошадей не жалеть! – заканчиваю я.
На крыльце сталкиваюсь с Пашкевичем.
– Арестованный убежал, – тихо говорит он. – В тот лесок. В сторону Локтя.
– Ларионов с Джульбарсом, сюда!
Собака нюхает след на снегу, ощетинивается и бросается в лес. За ней бежит Ларионов.
Ну словно нарочно!.. Если беглец уйдет, нам нечего идти в Локоть. Даже если и найдем его, провозимся с ним слишком долго, и тогда наш план ломается: наступит утро, в Локоть войдет подкрепление из Брасова…
Крепчает мороз. Поднимается ветер. Минуты кажутся часами…
Наконец из леса появляется Ларионов.
– Все в порядке, товарищ командир. Спасибо Джульбарсу…
…Быстро бегут лошади под уклон к Локтю. Сзади, на востоке, чуть светлеет горизонт.
– Ходу! Ходу! – несется по колонне.
Голова колонны уже въезжает в Локоть… Уже вся колонна в городе… Даже пароль не понадобился…
Улицы безлюдны. Тишина…
Перед нами большой занесенный снегом парк. Наши группы молча расходятся к своим объектам. А Локоть словно вымер. Неужели все пройдет так гладко?..
Раздается треск автоматов. Вокруг визжат и рвутся разрывные пули, и не поймешь, откуда стреляют. С этих заснеженных деревьев? Из соседнего дома? Из укрытия в парке?..
Стрельба нарастает с каждой минутой. Уже гремят выстрелы в стороне тюрьмы, офицерской казармы, дома, где живет Воскобойников. Значит, все группы вошли в бой…
Наступает рассвет. Поднимается солнце…
На КП прибегает связной. Докладывает, что тюрьма взята, но отступившая вначале охрана вернулась и сейчас блокирует тюрьму. Группа Кочеткова в осаде. Вместе с Кочетковым остался Пашкевич.
Беру харьковчан и бросаюсь на выручку.
Подступы к тюрьме под огнем: бьет вражеский автоматчик. Первым замечает это боец харьковского отряда, комсомолец Вася Троянов. Вася ползет по глубокому снегу. Вокруг него пули срывают снежинки с высоких сугробов, но Вася продолжает ползти. Он уже за углом пристройки, в тылу у вражеского автоматчика.
Обстрел усиливается. Троянов неторопливо прицеливается и дает короткую очередь. Автоматчик снят.
Троянов ползет обратно. Снова вокруг него пули вздымают снег. Еще несколько метров – и он скроется за выступом дома. Вдруг Вася вздрагивает и выпускает из рук автомат. На снегу расплывается красное пятно.
