Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
16 мая 1944 г. военный министр подписал приказ о переформировании СИУ Квантунской армии в «Специальный информационный отряд» в составе двух радиоразведывательных, дешифровального, учебного отрядов, базы материально-технического обеспечения с подчинёнными РРП в Наньлине, Цзямусы, Хайларе, Харбине, Ехэ, Суньу и Кандэ численностью 708 человек[789].
Следует особо отметить, что информация органов радиоразведки на протяжении всей войны являлась главным для руководства Японии источником сведений о советских войсках в Забайкалье, на Дальнем Востоке и в МНР: в разведывательной сводке армейского управления Ставки от 29 декабря 1944 г. «Состав и дислокация Советской армии на востоке СССР в 1944 году» на долю радиоперехвата приходилось 45 % полученных данных, в то время как на показания дезертировавших в Маньчжоу-Го советских военнослужащих и арестованных советских разведчиков – 31 %; в «Декадной сводке по военным вопросам на востоке СССР» того же управления от 24 февраля 1945 г. доля материалов радиоразведки составляла уже 90 %[790].
Согласно принятой в японской армии классификации, полученные в процессе перехвата линий связи противника сведения подразделялись на «информацию A» (дешифровка перехваченного радиообмена), «информацию B» (перехват открытых радиопереговоров) и «информацию C» (анализ характеристик радиообмена). В совокупности они позволяли командованию Квантунской армии и Ставке отслеживать мероприятия боевой подготовки советских войск, формирование и передислокацию частей, соединений и органов военного управления СВ и ВВС Красной армии на востоке страны, поставки американской авиатехники по маршруту Аляска– Сибирь. Стратегической задачей органов радиоразведки являлось выявление признаков подготовки СССР к нападению на Японию или предоставления Москвой баз Вашингтону для нанесения ударов по военно-промышленным центрам и морским коммуникациям империи. В 1941–1945 гг. эта задача отчасти была решена: на основе взломанной шифропереписки ВВС Забайкальского фронта 14 декабря 1941 г. начальник 18-го отделения доложил императору об отсутствии признаков приведения советской авиации на Дальнем Востоке в высшие степени боевой готовности в ответ на японское нападение на США, а анализ радиопереговоров на авиатрассе Аляска – Уэлькаль – Сеймчан – Якутск – Киренск – Красноярск в 1943–1945 гг. позволил японцам прийти к выводу о дальнейшем включении произведённых в США боевых и транспортных самолётов в состав действующей на западе Красной армии[791].
Несмотря на высокий удельный вес информации радиоразведки в общем объёме данных по СССР, на протяжении всей войны руководство Японии непрерывно наращивало численность и совершенствовало структуру органов агентурной разведки Квантунской и Северной армий.
В первую очередь усилилось Информационно-разведывательное управление Квантунской армии – с 1940 по 1945 г. его штатная численность выросла в 6 раз. Если в июле 1940 г. в штатах ИРУ состояло 43 военнослужащих и 313 гражданских специалистов, то в июле 1941 г. – 228 военнослужащих и 424 гражданских специалиста, а с июля 1942 г. и вплоть до июля 1945 г. – уже 1295 военнослужащих и 690 гражданских специалистов за счёт прикомандирования к управлению личного состава диверсионно-разведывательных частей[792]. При этом структура штабного управления ИРУ оставалась практически неизменной:
Начальник управления
1-е отделение (общих дел),
2-е отделение (анализ документов),
3-е отделение (руководство белоэмигрантскими организациями),
4-е отделение (агентурная разведка, диверсии),
5-е отделение (информационное),
6-е отделение (пропаганды)[793].
Рост численности ИРУ сопровождался реорганизацией и образованием новых разведорганов. В январе 1942 г. на базе разведпункта в Цзинане, ранее замыкавшегося на отделение ИРУ в Дунъане, было сформировано самостоятельное отделение, отвечавшее за агентурную разведку и подслушивание телефонных переговоров погранотрядов в Приморье через подчинённые пункты в Суйфэньхэ, Лишучжэне, Баньцзехэ и Пинъянчжэне. Спустя месяц в юрисдикцию начальника управления перешёл лагерь для советских военнопленных и перебежчиков «Хогоин» («Приют»), до этого формально подчинявшийся харбинскому муниципальному управлению[794]. На этом реорганизации в ИРУ временно прекратились, однако с назначением в марте 1943 г. его начальником генерал-майора Дои Акио преобразования приняли радикальный характер.
Первым его шагом стала организация в составе 2-го отделения штабного управления ИРУ группы по изучению Красной армии и социально-экономического положения в СССР, в которую со временем вошли Г.С. Люшков, Г.Ф. Фронт, бывший член компартии Японии и Отдела международной связи Коминтерна Такая Какудзо и специалист по Советскому Союзу из компании «Мантэцу» Ёнэдзу Сабуро. В марте 1943 г. Дои утвердил методические указания по оценке боеготовности войск ДВФ и ЗабФ, а также формы учётов соединений и отдельных частей РККА, в которые систематически заносилась информация об их наименовании, численности, организации, вооружении, дислокации, командном составе и прочем с указанием источников данных и степени их достоверности[795].
Вторым шагом Дои стала реорганизация сил специальной разведки армии: не желая провоцировать СССР, в январе 1944 г. отряды «Асано» и на станции Хэньдаохэцзы были переданы в состав Вооружённых сил Маньчжоу-Го с переименованием их в 1-й и 2-й отдельные русские воинские отряды; в мае маньчжурской армии был подчинён и хайларский отряд. Все они превратились в обычные пехотные и кавалерийские части, однако ИРУ сохранило контроль за отрядами, приставив к их командирам своих офицеров-советников[796].
Кроме того, в июне 1943 г. из приграничного Мохэ в Харбин вернулись майор Мурата Такэцунэ и японский диверсионно-разведывательный отряд младшего лейтенанта Арита Ёсио. Тем не менее вплоть до августа 1945 г. в Мохэ и Оупу оставались две резервные диверсионные группы ИРУ по 3 человека под командованием лейтенанта Сато Масами и Усидзима Ясуси[797].
Параллельно с избавлением от русских диверсионных частей и выводом диверсионно-разведывательных отрядов (ДРО) из приграничных районов осенью 1943 г. ИРУ с санкции главнокомандующего Квантунской армией начало возведение в 130 км юго-восточнее Харбина в п. Имяньпо учебных объектов для бывшей харбинской разведывательной школы 4-го отделения. Причинами её перевода послужили уязвимость школы с точки зрения агентурного проникновения туда советской разведки и удобство Имяньпо как опорного пункта для заброски агентуры в тылы Красной армии в случае начала войны. С июня 1944 г. новая разведшкола («322-й отряд») в составе 5 штабных отделений (обеспечения, планирования, связи, врачебного и контрразведки), 1 ДРО и 4 разведгрупп под командованием майора Ямагата Кюма приступила к работе. Школа являлась главным центром ИРУ по подготовке кадров разведчиков, диверсантов и террористов: в случае начала войны личный состав ДРО (40–50 человек) планировалось перебросить в тылы Красной армии для внезапного нападения на штабы, склады, гарнизоны, уничтожения линий связи и транспортных коммуникаций противника; две разведгруппы по 20 человек из русских добровольцев сунгарийского и хэньдаохэцзийского отрядов предназначались для вывода в приграничные советские районы (первая – из провинций Хэйхэ и Саньцзян, вторая – из Саньхэ
