В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания
Особое место в истории обороны Севастополя заняла 365–я зенитная батарея старшего лейтенанта Н. Г. Воробьева. Она стояла на высоте с отметкой 60, отделенной небольшой лощинкой от пригородной железнодорожной станции Мекензиевы Горы. Когда противнику удалось, потеснив наши части, выйти на простирающееся до станции плато, батарея Воробьева из своих зенитных орудий открыла огонь по танкам и пехоте прямой наводкой.
По врагу, появившемуся здесь, стреляли, конечно, и другие батареи. Но позиция зенитчиков и их стойкость приобрели в создавшейся обстановке исключительное значение. Дело в том, что высота 60, пока на ней стояла и действовала наша батарея, как бы запирала для врага путь к Северной бухте, до которой оставалось по прямой всего около трех километров.
Это вполне понимал и противник. Вечером 28 декабря командующий артиллерией Приморской армии полковник Н. К. Рыжи информировал меня о том, что перехвачена радиограмма командующего 11–й немецкой армией Манштейна, содержащая приказание уничтожить батарею на высоте 60 ударом с воздуха и с' земли.
Николай Кирьякович Рыжи поставил передо мной задачу: огневой мощью всей артиллерии сектора не допустить захвата врагом высоты, где стояла 365–я зенитная батарея. Мне было разрешено также привлечь для выполнения этой задачи весь полк Н. В. Богданова и гаубичный полк Чапаевской дивизии, а в случае необходимости подать сигнал о перенесении сюда огня всей артиллерии, способной поддерживать наш сектор.
— Высоту и батарею на ней защитим, — заверил я полковника Рыжи.
И мы с начальником штаба майором Яковлевым занялись разработкой плана использования артиллерии на следующий день.
Бои за станцию Мекензиевы Горы, развернувшиеся 29 декабря, сопровождались массированными налетами вражеской авиации (погода в этот день улучшилась). Немцы оттеснили наш 241–й полк к южной окраине пристанционного поселка. Сама станция оказалась в руках противника. Этот успех стоил ему очень больших потерь от массированного артиллерийского огня. А высоту 60 враг захватить не смог, и батарея на ней держалась.
Следующий день, 30 декабря, был еще более жарким. Из района станции Мекензиевы Горы немцы наступали в трех направлениях, причем главным являлось южное — на высоту 60 и дальше, к бухте. Распределить огонь подчиненной мне артиллерии так, чтобы обеспечить нашим войскам достаточную поддержку на всех трех направлениях, было задачей нелегкой. Полковник Рыжи помог нам, дополнительно выделив в мое распоряжение 2–й зенитный полк ПВО, а на исходе этого напряженнейшего дня — еще и 61–й зенитный полк.
Не буду пересказывать все события этого памятного дня. Важен основной его итог: дальше южной окраины станционного поселка враг продвинуться не смог.
Лишь один раз немцы прошли несколько дальше, в сторону Братского кладбища, откуда были отброшены к станции, за пределами которой так и не смогли закрепиться. В этом сыграл важную роль вместе с артполком майора Полякова 757–й отдельный минометный дивизион капитана А. Т. Головань.
Дивизионы тяжелых (120–миллиметровых) минометов создавались тогда во всех дивизиях Приморской армии. Наш дивизион, только что сформированный, как раз к 30 декабря был укомплектован людьми, получил боевую технику и боеприпасы. Недоставало, правда, тяги. Но это не помешало ввести дивизион в бой — люди вынесли минометы на огневую позицию на руках. Двенадцать тяжелых минометов, поставленных вдоль стены Братского кладбища, уничтожили своим огнем фашистский батальон.
О том, с каким напряжением действовала в этот день артиллерия, может свидетельствовать такая деталь: одна зенитная батарея М. И. Семенова выпустила по наземным целям полторы тысячи снарядов. Четкость работы артиллерийских частей во всех их звеньях, гибкость штабов были выше всякой похвалы. Едва противник поднимался в очередную атаку, на него обрушивался смертоносный ливень наших снарядов. Заслон из огня и металла не подпустил врага и 30 декабря к батарее Воробьева на высоте 60.
В декабрьском штурме Севастополя назревал кризис— противник начинал выдыхаться. Но и наши силы были на пределе. Чрезвычайную опасность представляла та последняя попытка врага прорвать нашу оборону, которую он, судя по всем данным, намеревался предпринять 31 декабря.
Провал этой попытки предопределил мощный огневой контрудар, которым в решающий день декабрьской битвы за Севастополь упредила действия неприятеля артиллерия оборонительного района. Севастопольцы завершали 1941 год и начинали 1942–й переходом в контратаки. Наши части выбили немцев со станции Мекензиевы Горы, вернули себе Камышлы (Дальнее) и Бельбек, отбросили противника назад на ряде других участках фронта.
До последнего снаряда
Успешное отражение декабрьского штурма и происшедшая в те же дни высадка советских войск на Керченском полуострове, которая резко изменила в нашу пользу общую обстановку в Крыму, обеспечили защитникам Севастополя довольно длительный период относительного затишья. Мы получили возможность заняться дальнейшим укреплением своей обороны.
На северном участке это было особенно важно, так как часть укрепленных позиций мы в декабре утратили. Командование оборонительного района признало также необходимым изменить границу между третьим и четвертым секторами и произвести некоторую перегруппировку сил.
В нашем секторе оборонялись теперь две стрелковые дивизии — 95–я и прибывшая из второго сектора 172–я дивизия полковника И. А. Ласкина. 95–й дивизии была отведена левая полоса сектора, упиравшаяся флангом в море.
Еще в последних числах декабря, когда генерал-майор В. Ф. Воробьев получил другое назначение, в командование нашей дивизией вступил полковник Александр Григорьевич Капитохин. Он был участником гражданской войны, а потом долгие годы находился на ответственной гражданской работе и пришел к нам в дивизию из запаса в дни обороны Одессы. До конца декабря он командовал 161–м стрелковым полком, который передал теперь бывшему своему начальнику штаба майору Ивану Петровичу Дацко.
Произошли после декабря и другие перестановки. Капитана Дьякончука взяли от нас для руководства подготовкой младших лейтенантов на организованных в Севастополе ускоренных курсах, и 241–й полк принял от него комбриг Дворкин, немолодой уже человек, призванный из запаса. Майор Белюга, командовавший еще с Одессы 90–м полком, был тяжело ранен, и его заменил подполковник Смышляев.
Дивизия наша основательно пополнилась как людьми, так и вооружением. Мы построили много новых дотов, создали систему противотанковых опорных пунктов. К апрелю каждая батарея дивизионной артиллерии имела кроме основной по две–три запасные позиции. Перед всеми позициями — это мы сделали, исходя из опыта декабрьских боев, — были вырыты метрах в трехстах окопы для размещения пехоты на случай отхода ее к батарее.
Военком дивизии старший батальонный комиссар Алексей Петрович Гордеев и начальник политотдела батальонный комиссар Ставинога многое делали для того, чтобы в эти довольно спокойные по сравнению с ноябрем и декабрем месяцы полнее удовлетворялись духовные запросы бойцов. В усадьбе совхоза имени Софьи Перовской заработал дивизионный клуб. Здесь читались лекции, демонстрировались кинокартины, устраивались концерты и литературные вечера. Коллективы художественной самодеятельности выступали и на позициях.
В мае стало ясно, что затишью под Севастополем приходит конец. И не так оно кончалось, как думалось нам, когда мы надеялись, что сможем вслед за войсками Крымского фронта, действовавшими на Керченском полуострове, перейти в наступление… После того как враг вновь овладел Керчью, уже не подлежало сомнению, что в ближайшее время он обрушится на Севастополь.
21 мая на командном пункте полковника И. А. Ласкина собрались командиры и комиссары дивизий и полков нашего сектора, начальники штабов, начарты. К нам приехали командарм И. Е. Петров, член Военного совета армии дивизионный комиссар И. Ф. Чухнов и командующий артиллерией Н. К. Рыжи, недавно ставший генерал–майором.
— На повестке дня нашего совещания, — негромко, но с какой‑то подчеркнутой значительностью начал Иван Ефимович Петров, — стоит один вопрос: создавшаяся обстановка и наши задачи.
Прямо и откровенно говорил командующий о том, что мы находимся накануне решающих боев за Севастополь, в которых не можем рассчитывать теперь ни на какую помощь со стороны суши, и потому должны полагаться в основном на самих себя. Он подчеркивал, что времени для подготовки к отпору врагу остается совсем немного:
— Наша авиаразведка уже зафиксировала колонны немецких танков и пехоты в пути с Керченского полуострова к Севастополю. Надо полагать, что на подтягивание сил немцам понадобится еще дней десять…
