Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
По соглашению с Бухарестом после сосредоточения русского корпуса в Добрудже военные перевозки по русским железным дорогам не должны были превосходить 2–3 поездов в сутки, при общей их дневной пропускной способности в 12 поездов. Планировалось, что придется лишь снабжать собственные войска и перевозить в Румынию артиллерийские запасы, направляемые союзниками. В действительности военные поражения вызвали фактическую остановку движения на румынских железных дорогах и значительно увеличили нагрузки на русские18. «Ввиду загруженности линий театра войны, – вспоминал генерал Ронжин, – значительную часть эшелонов с севера пришлось направлять в Румынию кружным путем на Бахмач – Черкассы – Одессу и отсюда через Раздельную – Бендеры. Это составляло расстояние свыше 1500 верст. Ввиду настойчивых требований оперативной части, перевозки эти выполнялись крайне форсированно. Сокращались простои поездов, чем нарушалась правильность довольствия войск, воинские поезда были доведены до 50-вагонного состава, люди были размещены в вагонах по летним нормам, несмотря на холодное время года. Однако все эти меры не давали желаемых результатов»19.
Возвращавшийся из Петрограда в Уссурийскую дивизию П. Н. Врангель застал картину полного хаоса: «До границы с Румынией мы ехали беспрепятственно, но уже на самой границе стало ясно, что добраться до дивизии будет не так-то легко. Поспешная и беспорядочная эвакуация забила поездными составами все пути. Румынские войска продолжали на всем фронте отходить, и новые поездные составы с ранеными, беженцами и войсковыми грузами беспрерывно прибывали, все более и более загромождая тыл. Пассажирское движение было приостановлено, в сутки отправлялся к югу один пассажирский поезд, целыми часами простаивавший на всех станциях. Здесь впервые увидел я ставшее впоследствии столь обыкновенным путешествие на крышах вагонов. Не только крыши вагонов, но и буфера и паровозы были облеплены пассажирами»20. При этом поезда двигались со скоростью, не превышавшей 10 км/ч, а шоссейные и проселочные дороги были забиты беженцами, обозами и толпами солдат, частично без оружия. «Я увидел характерный отход разбитой и стихийно отступавшей армии, – вспоминал Врангель. – Вперемежку с лазаретными линейками, зарядными ящиками и орудиями следовали коляски, тележки с женщинами и детьми среди гор свертков, коробок и всякого домашнего скарба»21. В этих условиях русское командование было вынуждено вводить подкрепления в бой по частям.
Для этого пригодилась и транспортная флотилия. 5 (18) сентября в Одессе на ее 9 транспортов погрузились 459-й и 460-й пехотные полки. Утром следующего дня под командой вице-адмирала Хоменко и охраной 4 заградителей и 6 эскадренных миноносцев конвой отправился в Констанцу. Перевозка и высадка прошли в образцовом порядке, под прикрытием дредноута «Императрица Екатерина Великая». Одновременно авиатранспорт «Император Николай I» совершал отвлекающие действия у Бургаса. Транспорты высадили полки, взяли на борт раненых и вернулись в Одессу22.
Это была нелегкая задача, при выполнении которой следовало опасаться не только возможных действий противника, но и элементарной безалаберности союзника. Румыны могли выйти на радиосвязь с русскими кораблями по-французски, но открытым текстом, их минные заграждения оказались более опасными для Черноморского флота, который 9 сентября 1916 г. чуть не потерял на них эскадренный миноносец «Беспокойный»23.
Со 2 сентября над Констанцой появились германские самолеты. Начались частые воздушные налеты. Порт, где базировался Отряд особого назначения, не был готов к принятию русских кораблей. Береговая артиллерия была слабой, румыны не имели карт собственных наспех поставленных минных заграждений, в результате чего в первый же день войны на них взорвался румынский лоцманский катер. Зенитной артиллерии не было вообще, а между тем в порту находились цистерны с горючим – 45 тыс. тонн бензина и 75 тыс. тонн мазута. Отряд особого назначения был существенно усилен, в том числе эсминцами, тральщиками, сторожевыми катерами и морской авиацией. В городе были установлены и зенитные батареи24. Порядок в порту был наведен, впрочем, это не решило проблем.
Возможность быстрого использования прибывающих по морю подкреплений была невелика – румынские власти оказались неподготовленными, они не смогли даже обеспечить войска подвижным составом. Для того чтобы сделать возможным эффективную эксплуатацию румынских железных дорог, на них пришлось ввести русскую администрацию. По прибытии на позиции войска немедленно приступили к строительству полевых укреплений – румыны этого не делали. Они охотно сдавали занимаемые позиции и бежали в тыл25. Организовать какое-то взаимодействие с новыми союзниками было практически невозможно. Русские и румынские офицеры не понимали друг друга в прямом смысле этого слова. Самым удобным языком общения внезапно оказался немецкий26. Пополнения все же несколько стабилизировали ситуацию, но изменить ее не могли. 6–8 (19–21) октября русские войска еще удерживали позиции к югу от линии Констанца – Черноводы, но в ночь на 21 октября немцы и болгары возобновили наступление в Добрудже. Румынские части почти немедленно начали отступление, масштабы которого к 22–23 октября исключили для войск Зайончковского возможность оставаться на месте27.
Под Констанцей удалось задействовать для поддержки сухопутного фронта орудия корабельной артиллерии. «Ростислав» эффективно сдерживал немцев и болгар, однако румыны пользовались передышкой, чтобы бросить позиции и бежать в тыл. Поначалу против беглецов направляли казаков, которые нагайками загоняли румын обратно в окопы, но такие меры, естественно, не могли помочь создать прочную оборону. «Около 11 часов оказалось, – докладывал Паттон 8 (21) октября, – что уже никакие силы не удержат румынские войска и что Констанца будет оставлена»28. Вечером того же дня началась подготовка эвакуации города, и на следующий день армия и флот покинули Констанцу29.
Днем 22 октября немцы овладели Констанцей, в гавани этого порта находились большие запасы нефти, бензина и керосина, которыми пользовались корабли русского флота. В порту, грузооборот которого в мирное время составлял 1,25 млн тонн в год, находилось и значительное количество подвижного железнодорожного состава30. Падение Констанцы было быстрым – полностью эвакуировать запасы не удалось. Кроме того, Ставка рассчитывала через несколько дней перейти на этом участке в контрнаступление и вернуть город31. Поэтому при уходе войск телеграммой Верховного главнокомандования категорически запрещалось уничтожение запасов горюче-смазочных веществ. 25 октября немцы и болгары овладели и Черноводами – возможность возвращения Констанцы стала нереальной, а немцы получили большие запасы горючего, необходимого для действия подводных лодок32.
В ночь с 11 на 12 (с 24 на 25) и с 12 на 13 (с 25 на 26) октября Зайончковский отдал приказ русским войскам отойти от болгар на два перехода. Противник не преследовал русскую пехоту, и она укрепилась на новых позициях. Линия фронта стабилизировалась, Добруджинская операция была на этом завершена, генерала Зайончковского сменил генерал Сахаров33. Румыния агонизировала. Даже в этой ситуации сторонники наступления в Западной Европе среди английского командования не изменили своих взглядов на направление главного удара. 26 октября Хейг, сменивший Френча, при полном сочувствии Вильсона подверг критике наметившееся, на его взгляд, движение русских войск против Болгарии: «Это становится все хуже и хуже, так как если русские завязнут в серьезных операциях против болгар, они забудут о бошах, и если они будут успешно действовать против болгар, искушение идти на Константинополь будет непреодолимым. Единственное, о чем стоит говорить, – это как убивать бошей… Сейчас (курсив мой. – А. О.) я боюсь русской кампании против Болгарии. Если мы побьем бошей, все остальные последуют за ними. Если мы побьем турок, и болгар, и греков, мы сами будем разбиты бошами»34. И это писал в своем дневнике Вильсон, человек, командовавший 4-м британским армейским корпусом на Сомме!
Положение на румынском фронте чрезвычайно обострилось. Русские войска, отступая, взрывали старые румынские укрепления по линии Путна – Серет, чтобы их не смогли использовать немцы. Через несколько дней после оставления Констанцы, убедившись в нереальности своих планов по ее возвращению, русское Верховное командование одобрило обстрел ее порта. Реализация этого плана затянулась. 14 (27) и 16 (29) октября из Севастополя для выполнения приказа выходили эсминцы, но они вынуждены были вернуться по причине плохой погоды. 17 (30) октября в море был направлен крейсер «Память Меркурия» в сопровождении 3 миноносцев. 20 октября (1 ноября) он обстрелял Констанцу. В течение 15 минут на одном галсе крейсер выпустил 106 6-дюймовых снарядов. Результат кратковременной стрельбы в условиях сильной качки оценивался русским командованием скептически.
