Эрих Манштейн - Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше
Я отдал приказ румынскому горному корпусу силами двух бригад и находящегося на подходе румынского моторизованного полка немедленно сбросить в море десантников Черноморского флота.
Мы имели все основания думать, что если румынам и не удастся, то они сумеют удержать противника в пределах небольшого плацдарма у Феодосии, пока не подойдут немецкие соединения. Но эта надежда оказалась призрачной: под ударом десантников румыны дрогнули, а увидев небольшое количество советских танков, показавшихся им слишком грозными, бежали в сторону Симферополя.
46-я пд, бросив большинство своих орудий, отступила и противник, как мы и предполагали, начал преследование. Через замерзший пролив с Тамани подтягивались свежие силы. К счастью, советские генералы и адмиралы не использовали выгоду создавшегося положения, как всегда, им не хватило решительности. А ведь смогли бы быстрым прорывом на Джанкой парализовать снабжение моей армии, да… Высшие военачальники армии были заняты оправданиями в штабах СМЕРШа, ну а адмиралы Черноморского флота, по имевшимся у меня сведениям, большей частью уже осели на побережье Кавказа.
Отозванные от Севастополя войска (170-я пд, 132-я пд) прибыли в район западнее и северо-западнее Феодосии лишь через две недели. Так что для меня, как для человека военного, было совершенно не понятно и просто поразительно, почему же советские генералы и адмиралы не использовали такой благоприятный момент… Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившейся у Феодосии 44-й армии была поставлена задача: имевшимися к этому времени в ее распоряжении шестью полностью укомплектованными дивизиями выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. Имея тройное превосходство в силах, Советы не решились на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому моей армии! Противник даже не достиг упомянутого Старого Крыма. Скажу, что наступавшая через Керчь многократно превосходящая 51-я армия преследовала нашу 46-ю пд слишком вяло, нерешительно… что казалось странным… А высадившаяся у Феодосии 44-я армия предпринимала только осторожные вылазки. К нашему удивлению, она направила свои главные силы не в решающем западном и северо-западном направлении, а на восток, – навстречу 51-й армии.
По всему выходило, что командование этих армий поставило перед собой тактическую цель – уничтожение наших сил на Керченском полуострове, но совершенно упустило из виду оперативную цель – пересечение основной жизненной артерии 11-й армии. Еще раз подчеркну: это было нелепо и странно, что имея столь огромные силы, многократно превосходящие мою 11-ю армию, советские генералы бездействовали; более того: после войны в своих мемуарах они пишут как раз наоборот, как они героически сражались… ложь и бред… дикость какая-то…
Итак, нам удалось создать из измотанной в боях 46-й пд, прибывшего тем временем 213-го пп и румынских частей непрочный фронт прикрытия на рубеже: северные отроги крымских гор и старого Крыма и побережья Сиваша западнее Ак-Монай. На укрепление румынских частей были посланы все офицеры, унтер-офицеры и солдаты, которых можно было высвободить, они же должны были обеспечить грамотное использование тяжелого оружия румынами.
Эрих фон Манштейн сделал паузу, затем спросил меня:
– Как ты думаешь, почему так поступали генералы Львов, Черняк, Батов… адмиралы Октябрьский, Горшков?
– Думаю, трагедия бездействий советских военачальников заключалась в том, что они боялись поражений, за которые их ждал подвал Лубянки, а затем расстрел. Ими руководил патологический страх, застивший им мозг. Тогда как организовать грамотно наступление они были просто не способны. Ибо советская высшая военная школа, созданная по приказу Троцкого, а затем реформированная Сталиным, выращивала не полководцев, не здравомыслящих военачальников, а обыкновенных массовых убийц. Они умели воевать только количеством, бросая в военные баталии бессчетное число простых солдат. Именно такие и вошли в историю СССР, и были удостоены орденов «Победы», дважды, а то и четырежды званий Героев Советского Союза. Тоже грязная, бесчеловечная нелепость…
Те, кто читал книгу «Утерянные победы», помнят, что автор достаточно внимания уделяет крымской эпопее. При этом из всех высших и старших офицеров особо отмечает командира 42-го армейского корпуса генерала графа фон Шпонека; да и в этой книге его имя упоминалось не раз, говорилось и о трагической судьбе. Однако Эрих фон Манштейн избегал сказать главного, да и не мог это сделать. А главное состоит в том, что если читатель вернется к предыдущим главам, то он вспомнит, какие цели и задачи ставили 22 июня 1941 года три германских генерал-фельдмаршала, начавших свой боевой поход на русскую землю с целью освободить ее от еврейско-большевистского диктата. Фон Манштейн, говоря о графе фон Шпонеке, указывает, что главнокомандующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рейхенау запретил представлять к каким бы то ни было наградам солдат и офицеров 16-й пд, выполнивших приказ фон Шпонека на отступление. А ведь Гитлер, принимая в декабре 1941-го командование над сухопутными силами, запретил им отступать назад даже на один шаг, причем независимо от обстановки. 16-я пд, получив приказ от графа фон Шпонека, обязана была его выполнить.
Также Эрих фон Манштейн в книге не указывает причину освобождения Гитлером фон Рундштедта от должности, не говорит, сам ли тот подал рапорт о нежелании более выполнять требования Гитлера по ведению войны в большевистской России. Известно, что Гитлер сделал абсурдный шаг, создав в Германии три генеральных штаба, а себя назначил главнокомандующим сухопутными войсками, одновременно являясь верховным главнокомандующим. Он не опирался на деятельность трех своих главнокомандующих группами армий «Юг», «Центр», «Север», а повелевал им что и как делать. Что трактовалось негативно в отношении именно этих людей: фон Рундштедта, фон Бока, фон Лееба (лишь последний сохранил свою должность на Восточном фронте).
Но продолжим: вскоре фон Рейхенау скончался, его заменил генерал-фельдмаршал Федор фон Бок. И тогда фон Манштейн добился отмены этого решения о невозможности награждения отличившихся из 16-й пд. Фон Манштейн много рассказывал мне об этом храбром соединении – 16-й пехотной дивизии, командиром которой был генерал-лейтенант Гимер, погибший в оборонительных боях на Парпачском перешейке (захоронен на сельском кладбище в бывшем селе Парпач, о чем знали старые жители; возможно, для более молодых сей факт неизвестен). Графа фон Шпонека за несанкционированное отступление под Керчью уже в Германии привлекут к уголовной ответственности и по приказу Гиммлера расстреляют после 20 июля 1944 года. Таким образом, фон Шпонек был ликвидирован наряду с заговорщиками, которые сами стремились уничтожить Гитлера и его окружение, сорвавших уничтожение большевистского режима на территории бывшей Российской Империи и поставивших тем самым народ Германии в положение народа-преступника, развязавшего Вторую мировую войну.
А если бы Германия выиграла? – кого бы судили на процессе, подобном Нюрнбергскому?!
…Но руководителем того заговора был, конечно, не граф фон Штауффенберг. В числе руководителей оппозиции гитлеровскому режиму еще в конце 1941 года были генерал-фельдмаршалы фон Рундштедт, фон Бок, фон Лееб и другие аристократы, в том числе и граф фон Шпонек. Который и был расстрелян (а не покончил жизнь самоубийством, согласно запущенной версии), причем не за отступление на Парпачском перешейке, а за то, что был по поручению трех генерал-фельдмаршалов официальным руководителем и организатором оппозиции аристократов и дворян древних родов Германии против еврейской клики Адольфа Гитлера, сотрудничавшего с масонскими кланами США, Великобритании и, конечно же, с большевистским режимом в России.
Граф фон Шпонек был молод, горяч, вдохновенная натура, рвущаяся в бой, – вот его и определили на роль негласного лидера три идейных вдохновителя, один из которых – фон Рундштедт имел редчайший дар просчитывать ходы Истории. Но все они оказались бессильными против Ордена и Группы, которым Гитлер был выгоден… Потому что решалась не судьба какой-то Европы или какого-то там СССР, – речь шла о политическом симбиозе планеты. Итог – мир проиграл международному сионизму.
Но вернемся в Крым января 1942 года…
Фон Манштейн подождал, пока прислуга подала нам свежайший кофе, поправила плед на коленях хозяина, заботливо оглядела все вокруг и медленно вышла, после чего, насладившись терпким ароматом и отхлебнув глоток, неспешно продолжил:
– Высадка десанта в районе Феодосии и Керчи открывала Советам путь к железной дороге Джанкой – Симферополь. 4 января нам стало известно, что в районе Феодосии уже сконцентрировано шесть дивизий противника. Поэтому я, как командующий, стремился подтянуть туда из-под Севастополя крайне необходимые дивизии. В то же время меня морально угнетало, что в госпиталях Симферополя находилось более 10 000 раненых солдат и офицеров, которых мы не в состоянии эвакуировать. Перед этим мне было доложено, что несколько сот наших раненых солдат, часть из них лежавших в гипсе, находившихся в госпитале в Феодосии, были расстреляны или замучены офицерами СМЕРШа; раненых баграми вытащили на берег моря, облили водой и заморозили на ледяном ветру. Много ли надо ослабленным людям, чтобы замерзнуть на январском ветру даже в Крыму?
