Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
Дальнейший ход советско-германской войны подтвердил правильность выводов ВАТ. Несмотря на крупное поражение советских войск под Харьковом в мае 1942 г., японская военная разведка скептически относилась к заявлениям немцев о неминуемом крахе СССР и продолжала давать осторожные оценки хода боёв на востоке. Как следовало из отчёта начальника Разведуправления от 29 июня, Советский Союз и Германия имели по 160–170 дивизий в действующей армии, в резерве у вермахта было ещё 50–80 дивизий, против которых Красная армия могла выставить 80–95 запасных стрелковых и кавалерийских дивизий. Однако за рейх воевали ещё 30 дивизий стран-сателлитов, а в целом Германия располагала 10 000 танками и самолётами против 4000–5000 у СССР[704].
Из этого же отчёта вытекало, что Советский Союз с весны 1942 г. начал восстанавливать военное производство, достигшее 60 % от довоенного уровня. Хотя Германия ежемесячно выпускала 2000–3000 боевых самолётов и 1400–1500 танков, она имела ограниченные запасы керосина только до осени. Начальник военной разведки не мог назвать точную дату немецкого наступления на Кавказ, но полагал, что оно начнётся в середине 1942 либо в 1943 г.
Касаясь советско-японских отношений, генерал-майор Окамото считал, что обе страны шли рука об руку и не было оснований для возникновения между ними войны. СССР имел за Байкалом примерно 20 стрелковых дивизий, 700 000 военнослужащих, 1000 танков и 1000 боевых самолётов. Несмотря на снижение боеспособности советских войск, в регионе по-прежнему находились подводные лодки и дальняя авиация[705].
Сутки спустя уточнённые данные по советским войскам за Байкалом в Ставку представила Квантунская армия. Согласно её докладу «Дислокация Советской армии на востоке СССР на 1 мая 1942 г.», ДВФ и ЗабФ насчитывали 800 000 военнослужащих, свыше 1000 танков и 1060 боевых самолётов (включая 100–120 дальних бомбардировщиков). По мнению составителей доклада, после начала советско-германской войны количество стрелковых дивизий на востоке сократилось на треть, танков и боевых самолётов – на половину, а боеготовность стрелковых частей снизилась из-за перебросок на запад и слабой подготовки нового пополнения. Однако в целом советские войска по всем компонентам превосходили Квантунскую и Корейскую армии[706].
Хотя вывод о количественном превосходстве советских войск над японскими был верным, как и осенью 1941 г., органы военной разведки оперировали явно заниженными показателями, поскольку на 1 июля 1942 г. в ДВФ и ЗабФ насчитывалось 1 446 000 человек, 2589 танков и 3178 боевых самолётов. Кроме того, Разведуправление не смогло своевременно вскрыть санкционированное постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) № 1229сс от 1 февраля 1942 г. увеличение весной группировки войск на востоке на 5 стрелковых дивизий, 11 стрелковых и 13 танковых бригад: по данным японской военной разведки, в 1942 г. в составе ДВФ и ЗабФ были сформированы только 2 стрелковые дивизии, 10 стрелковых и 3 танковые бригады[707].
Таблица 12
Оценка 2-м отделом штаба Квантунской армии ДВФ и ЗабФ на 1 мая 1942 г. (в скобках – реальное положение)[708]
Данные о сохранявшемся превосходстве группировки советских войск на востоке тем не менее удерживали руководство империи от нападения на нашу страну. Это отчётливо проявилось в ходе развала советской обороны между Курском и Харьковом в конце июня 1942 г., когда ИРУ Квантунской армии зафиксировало отправку на запад большого количества танков, автомобилей, боевых самолётов, оценивая ежесуточный объём перевозок в 30–35 эшелонов, а всего, по оценкам военной разведки, в июле – августе Советский Союз перебросил на запад 6 стрелковых дивизий и 1 морскую стрелковую бригаду, хотя фактически убыли 10 стрелковых дивизий и 4 стрелковые бригады[709]. Тем не менее, когда 20 июля 1942 г. министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп обратился через Осима к Японии с предложением напасть на советский Дальний Восток, начальник Генштаба заявил императору, что даже в случае успеха немецкого наступления Советский Союз не сдастся и продолжит упорно сопротивляться в Сибири, поэтому вступление Японии в войну не принесёт положительного результата. Это мнение, опиравшееся на оценку военной разведкой хода советско-германской войны и состояния советских войск за Байкалом, легло в основу решения координационного совещания правительства и Ставки от 25 июля о том, что «империя будет твёрдо соблюдать ранее принятый курс в отношении севера и всеми силами избегать войны с Советским Союзом»[710].
Выводы Разведуправления Генштаба о значительных возможностях Красной армии к длительному сопротивлению, несмотря на возможную потерю Кавказа и сокращение военного производства до 40–50 % от довоенного уровня, были внесены в «Оценку ситуации в мире» Ставки 31 июля и «Оценку ситуации в мире» координационного совещания 7 ноября 1942 г., причём в последнем документе подчёркивалось, что даже «в случае утраты Москвы и Кавказа Советский Союз сможет силами 200 слабо вооружённых стрелковых дивизий вести оборонительные операции на восточном и западном направлениях»[711].
Разгром 6-й немецкой армии в Сталинграде заставил аналитиков военной разведки коренным образом пересмотреть оценку возможностей советских Вооружённых сил. Согласно справке Разведуправления на 1 февраля 1943 г., Советский Союз восстановил производственные мощности своей оборонной промышленности на уровне 60–70 % от предвоенных, ежемесячно выпуская 1400 боевых самолётов и 1500 танков, поэтому силами 380–400 дивизий мог проводить крупномасштабные наступательные операции. Этому же способствовало сохранение им контроля над нефтяными месторождениями Южного Кавказа и Баку, которые ежегодно давали 26 000 000 тонн нефти. В целом СССР располагал 8 000 000 военнослужащих, 332 стрелковыми, 64–77 авиационными дивизиями, 108 танковыми бригадами, 6000–7000 танками и 4000–5000 боевыми самолётами, из которых в действующей армии находились 7 250 000 человек, 312 стрелковых, 50–60 авиационных дивизий, 100 танковых бригад, 5000–6000 танков и 3000–4000 боевых самолётов. Однако составители справки подчёркивали, что, несмотря на такие ресурсы, рассчитывать на разгром Советским Союзом Германии в 1943 г. не стоило[712].
Выводы аналитиков военной разведки легли в основу принятой 27 февраля координационным совещанием «Оценки ситуации в мире», согласно которой, располагая 370 слабо вооружёнными стрелковыми дивизиями, 6000–7000 танками, 4000–5000 боевыми самолётами и восстановив потенциал оборонной промышленности на уровне 60–70 % от довоенного, Советский Союз весной 1943 г. должен был вести пассивные боевые действия, однако зимой мог нанести удар по Германии, сравнимый по мощи со сталинградским, в то время как рейх утратил инициативу в операциях на Кавказе и в 1944 г. мог лишиться свободы действий против Красной армии в целом
