Дело беглеца - Валерий Георгиевич Шарапов
«В размере четырнадцати рублей», – мысленно закончил Кольцов. Оправдывать шпионов – не его удел, но зарплата, получаемая разработчиками, и мощь оружия, которое они создавали, – явления несовместимые.
– Кроме того, Алексей Львович проектировал пакет направляющих для снарядов, лично контролировал на местном производстве установку боевой части на шасси, оснащал машину гироскопами, целеуказателями, участвовал в первых испытаниях установки на одном из полигонов области.
– Хорошо, я понял вас, Олег Витальевич. Когда вы в последний раз связывались с Поплавским?
– В сентябре. Это был официальный контакт. Требовалось внести незначительные изменения в качающуюся часть пусковой установки и механизм поворотной платформы. В их работе задействованы узлы с электронными схемами.
– Больше вы с ним не контактировали?
– Нет, – Денисов решительно помотал головой. – Ни официально, ни… другим образом.
– Хорошо. Закончим на сегодня.
Продолжения не последовало. На следующий день всю команду вызвали в Москву. «С вещами», – кратко проинформировал полковник Рылеев. Арестованных вывезли туда же, поместили в следственный изолятор в Лефортово. Событие было неординарное. Славный город Зеленоград оставался в прошлом. Странно посмотрела Настя: мол, неужели? Радостно завизжала подтянувшаяся в росте Валюша, она стала бегать вокруг папы кругами. «Смотри-ка, не забыла», – умилялась супруга.
В Зеленоград отправили других сотрудников – подчищать хвосты. Предстояло усиление первых отделов, полная перестройка работы с целью выявления лиц, продолжающих подрывную деятельность. Судя по донесениям из-за бугра, в институтах Зеленограда их окопалось немало.
– Прими поздравления, майор, – сказал Рылеев, пожимая руку подчиненному. – Результат, какой ни есть, наблюдается. Теперь поедешь в Омск, на очереди Поплавский и все, кто с ним. Бери своих людей, и чтобы завтра был на месте.
– А нет, все нормально, показалось, – прокомментировала Настя, когда он вечером сообщил ей последние новости. – Будем считать, что ты не приезжал. Не обижайся, Кольцов, ты ни в чем не виноват, я все понимаю. Но ведь и я не виновата, правда?
Группа прибыла в «Домодедово», до вылета оставалось сорок минут, когда подбежал работник аэропорта, спросил, не он ли Кольцов? Срочно к дежурному, телефонный вызов! Даже здесь его нашел полковник Рылеев.
– Думал, не найду? – Полковник явно был расстроен. – Не волнуйся, не соскучился. Есть свежая информация. Давай решать, что делать. Вчера в составе делегации Алексей Львович Поплавский вылетел на технический симпозиум во Франкфурт-на-Майне…
– Это как? – не поверил Кольцов. – Разве такие персоны – выездные?
– Нет, – фыркнул Рылеев. – Но в данном случае система не сработала. Почему – надо разбираться. Из Омска сообщили, что Поплавский занял место другого человека, не поехавшего по болезни. История странная, но, повторяю, надо разбираться. Вторая новость: по прибытии во Франкфурт Поплавский немедленно оторвался от группы и пропал. В гостинице его нет, в округе тоже. Представитель от нашей конторы носится как угорелый и посыпает голову пеплом.
– Немудрено, – вздохнул Михаил. – Следующий этап – просьба предоставить политическое убежище, как жертве бесчеловечного режима. В ближайшее время мы об этом услышим. И что-то подсказывает, что прошение будет удовлетворено. Поплавский – кладезь научно-технических секретов. Об аресте Денисова ему, разумеется, доложили – занервничал, развил деятельность. В итоге подвернулась эта поездка, которую он уже держал в уме. Единственный положительный момент: гадить на рабочем месте он уже не будет. Нам возвращаться, Валерий Леонидович? Посадку еще не объявили.
– Нет. Как летели в Омск, так и летите. Работайте в КБ, с семьей – пройдите, так сказать, по стопам нашего нового друга. Выясните, кто поспособствовал столь стремительному бегству. Как вообще такое могло произойти? А насчет «не гадить на рабочем месте» – тоже не стал бы делать поспешных выводов. Есть мнение, что преступной деятельностью Поплавский занимался не один. В общем, действуй, майор, семь футов тебе, как говорится, под килем.
– Маловато, товарищ полковник. На такой высоте даже утка не полетит.
Сибирский город встретил минусовой температурой и снегом по пояс. Прогнозы на последующие дни вообще убивали: лютая сибирская стужа во всей красе. Тепло одеться, конечно, не удосужились. Но сотрудники не ныли, стойко переносили тяготы и лишения. Насчет полезности этой командировки имелись резонные сомнения. Чекисты приплясывали на стоянке перед зданием аэропорта, кутались в демисезонные пальтишки, натягивали на уши кепки. Электронный термометр на здании аэровокзала показывал минус 18, и вряд ли он сломался.
«Не могу понять, – бормотал Вишневский, – почему слово “Сибирь” в последние годы перестало нас пугать. По мне, так очень неприятное слово…»
Машина, присланная из местного управления, опоздала. Водитель оправдывался: на дорогах заносы, аварии, полчаса простоял в пробке на трассе. Скептически обозрел влезших в салон пассажиров, покачал головой: придется утепляться, товарищи. Сибиряк – это не тот, кто мороза не боится, а тот, кто тепло одевается.
– Для наших мест – нормальная осень, – рассуждал сотрудник, выводя «Волгу» на дорогу. – Видели и не такое. В ближайшие сутки – минус тридцать.
– Осень, говоришь, товарищ? – пробормотал Кольцов, грея над печкой озябшие руки.
Город встретил непролазными сугробами. Работала уборочная техника, мелькали лопаты дворников. Транспаранты, прославляющие 65-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, странно сочетались с портретами почившего генсека, вставленными в траурные рамки. Страна скорбела, развлекательные мероприятия отменялись. Оскудели сетки теле– и радиовещания, в моду входила классическая музыка – почему-то решили, что это самое подходящее для переживаемого временного отрезка. В гостинице на полную катушку жарили батареи, пот с чекистов струился градом. Предстояли непростые деньки…
Местные товарищи оказывали содействие. Поплавский действительно свалил за границу. Ответственные товарищи пожимали плечами: поездка оформлена правильно, ничего незаконного. О том, что Поплавский под подозрением, никому не сообщили. Да и не был он тогда под подозрением! Заслуженный товарищ, крупный специалист, член партии с семидесятого года! Никаких нареканий, только положительные характеристики. На следующий день по каналам КГБ прошла информация от резидентуры в ФРГ: Поплавский всплыл в одном из полицейских участков Франкфурта, сообщил, что он важная персона в СССР, преследуется советскими спецслужбами и просит политического убежища. Представители БНД[1] прибыли за ним буквально через полчаса. Поплавского охраняют, проводят предварительные беседы. Курирует предателя некто Вильгельм Бауман из БНД. Там же крутится ЦРУ – куда уж без него? Есть сведения, что Поплавского собираются переправить в Западный Берлин – есть там один аналитический центр под эгидой ЦРУ, где знания инженера будут востребованы. Вильгельм Бауман, кстати, оттуда.
– Капец котенку, – мрачно прокомментировал новости Швец. – Теперь этого хмыря обратно не вытащишь. Сдаст последние секреты – те, что еще не сдал…
Ситуация складывалась безрадостной. Поплавского надежно спрятали. А сведения о Западном Берлине могли быть дезинформацией. Для руководства КБ «Трансмаш» и его первого отдела наступали тяжелые времена. КГБ всегда находил виноватых. Уже прикидывался вероятный ущерб.
