Владимир Снегирев - Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны
Конечно, верить этим исповедям на все сто процентов нельзя. Говорили корреспонденту то, что от них хотели услышать на Западе. И все же, все же… Были ведь — и гнилое мясо с червями, и зверства, и карательные операции…
Ни одна большая война не обходится без пёреходов на сторону противника. Неправедная война тем более должна быть щедра на такое. Но что-то мешает нам полностью согласиться с таким выводом. Что? Может быть, свидетельства о другой неправедной войне, которую американцы вели во Вьетнаме? Почему же там бравые янки, проклинаемые и на своей родине, и всем остальным миром, не поворачивали оружие против своих?
Оставим вопрос открытым, а вывод пусть каждый составит сам.
…В своей книге мы намеренно не касаемся темы военнопленных. Об этом в последнее время сказано и написано достаточно, эта страница перестала быть «неизвестной». Однако считаем необходимым привести эпизод — возможно, самый трагический и одновременно исполненный высокого смысла — из жизни наших воинов, не по своей воле оказавшихся «по ту сторону линии фронта» и сохранивших верность присяге.
В мае 1985 года в печать начали просачиваться сведения о восстании группы советских и афганских военнопленных в пакистанском центре моджахедов Бадабера. Никто толком ничего не знал, и тем не менее скупые строчки сообщений приобрели характер подлинной сенсации. Что же произошло там?
Предоставим слово военному журналисту А. Олийнику, посвятившему несколько лет упорного труда раскрытию этой тайны.
«Вечером… когда весь состав центра следом за муллой, вознося руки к небесам, шептал: «Аллах акбар», внезапно вспыхнула стрельба. Частые автоматные очереди, глухие выстрелы «буров» доносились из того угла территории крепости, где находились тюремные подземные камеры и склады с оружием и боеприпасами. Сквозь разрывы гранат и трескотню захлебывающихся очередей оттуда доносились выкрики и команды на русском языке и дари. Восстание.
Вся крепость Бадабера, ее окрестности всполошились. В казармах моджахедов объявили боевую тревогу — в панике забегали питомцы учебного центра вместе со своими наставниками.
Совершить бесшумно побег не удалось. По одним данным, это произошло из-за того, что при разоружении кого-то из охранников тот успел произвести выстрел и этим поднял тревогу. По другим сведениям, в ходе восстания произошло предательство. Не выдержали нервы у одного из советских пленных по кличке Мухаммад Ислам. Назначенный сторожить запертых в камере обезоруженных придушенных охранников, он освободил одного из них, и вместе они сумели выйти незамеченными из тюремного двора.
Взбешенные «воины ислама» устремляются к воротам тюрьмы для усмирения «шурави». Свинцовый град спаренной зенитнопулеметной установки преграждает путь. Узникам ясно: план массового побега на захваченных машинах потерпел крах. Они, вероятно, решают прибегнуть к последнему своему праву — дать последний бой в крепости. Умереть свободными.
Из пешаварской штаб-квартиры ИОА, едва стало известно о вооруженном восстании, в крепость срочно прибывает Раббани со свитой. По его команде комендант лагеря вступает в переговоры с восставшими, предлагает прекратить сопротивление, «пока не поздно» сложить оружие взамен на гарантию сохранить жизнь и предоставить возможность уехать в любую страну Запада.
Пленные отвергают ультиматум, требуют приглашения в Бадаберу представителей советского или афганского посольств, находящихся в Пакистане, и выдачи предателя.
В ответ — гремит огонь. Моджахеды второй раз бросаются на штурм крепостных стен. И снова их встречают прицельные очереди автоматов и пулеметов. Заняв круговую оборону на сторожевых башнях, крышах зданий, советские и часть афганских пленных яростно сопротивляются, отражают одну атаку за другой….
Рано утром Раббани лично обращается по мегафону к непокорным «шурави». Используя все свое ораторское искусство, пытается доказать бессмысленность их дальнейшего сопротивления, призывает аллаха в свидетели, что все они будут прощены — господь милостив.
Но и пленные хорошо знают цену словам кровавого амира. В качестве гаранта они требуют теперь приглашения представителей ООН или Международного Красного Креста. Раббани обещает подумать, хотя прекрасно сознает: выполнить требование восставших — значит обнародовать факт, что в Пакистане, объявившем себя нейтральным, тайно содержатся советские и афганские военнопленные, что является грубейшим нарушением элементарных норм международного права.
Отрядам моджахедов и пакистанским войскам отдается приказ — любым способом покончить с непреклонными «шурави». Тяжелая артиллерия бьет прямой наводкой по огневым позициям и складам с боеприпасами. С воздуха на крепость пикирует звено пакистанских вертолетов…
Неизвестно, сколько бы длилась эта схватка горстки обреченных людей с превосходящими в десятки, сотни раз силами. Наверняка до последнего патрона, до последнего человека — пощады от своих палачей они не ждали…
Внезапно в разгар боя мощный взрыв потряс крепостные стены. Один за другим стали взлетать на воздух арсеналы — прямое попадание снаряда, а скорее всего авиабомбы, вызвало детонацию находившихся на складах ракет. По свидетельству одного из беженцев Бадаберы сорокапятилетнего пуштуна Абдуль Басира, взрывы были столь мощные, что осколки снарядов и ракет пробивали глиняные крыши домов беженцев в радиусе до километра.
Когда осели над крепостью густая пыль и дым, моджахеды ворвались на территорию разрушенной тюрьмы. Они искали непокорных русских. Но почти все сражавшиеся узники погибли от взрывов складов. Из-под дымящихся обломков раздавались лишь стоны нескольких раненых. Озверевшие душманы стащили их в один угол и… подорвали гранатами».
Кто же поднял восстание в лагере Бадабера, предпочтя смерть плену? До сей поры мы не можем назвать подлинные фамилии 12 советских воинов. Не можем, потому что не знаем. Остается лишь предполагать, искать по приметам, описанным в газете «Красная звезда», и не более того. Необходима помощь пакистанских официальных лиц — без их участия все затраченные усилия не дадут желаемого результата.
За что любили капитана
В этот рассказ, возможно, многие не поверят. Но все изложенное — истинная правда.
В. Снегирев: Предыстория моего знакомства с комбатом Ертаевым такова. Знаменитый афганский поэт, министр, общественный деятель Сулейман Лаек однажды в разговоре обмолвился, что одно из своих новых стихотворений хочет посвятить советскому офицеру по имени Бахтияр, с которым он познакомился во время поездки в далекий горный край. Бахтияр, пояснил поэт, это легендарная в тех местах личность, его почитают скотоводы и охотники, торговцы и ремесленники, старейшины племен и священнослужители. Местные жители якобы назвали его именем большое ущелье, а мулла воздает ему хвалу в своих проповедях.
Оказавшись некоторое время спустя в провинции Кунар, я выкроил время для того, чтобы увидеться с героем будущего стихотворения.
Глубокое, похожее на каньон, ущелье, образованное угрюмыми скалистыми хребтами. По дну бежит речка со сказочно-голубой водой. На левом берегу теснятся одноэтажные постройки городка, а ниже по течению, на камнях речной излучины, расположен аккуратный палаточный лагерь. Площадка для вертолетов. Парк боевых машин. Хозяйство Ертаева.
Все, о чем рассказывал Лаек, подтвердилось. Кроме одного: от рождения звали комбата — Бахитжан. Местные жители на свой лад переиначили его имя. Бахтияр — значит счастье.
Немного времени потребовалось, чтобы понять, отчего так любили горцы Бахтияра, почему с таким уважением говорили о нем.
Не всегда была голубой вода в горной речке — густо вплетались в нее кровавые струи. То Амин жестоко карал, по его мнению, «непокорных», то из Пакистана приходили лихие люди. Страшная судьба у городка Асадабад. Нет в нем ни одной семьи, которую обошли бы потери. Ни одной! Все стены домов и все заборы выщерблены пулями. Несколько раз переходил городок из рук в руки: то моджахеды брали, то правительственные войска.
Потом пришел и встал в речной излучине батальон Ертаева.
С чего начал комбат? В апреле вывел он весь личный состав на улицы — с песней шли, с оркестром, только вместо оружия несли с собой лопаты. После короткого митинга взялись за дело — кто арык расчищал, кто разбирал остатки разрушенных строений. Военные грузовики возили с речки камень — для отсыпки дорожного полотна. И часа не поработали, как к ним присоединились воины афганского полка.
Губернатор подоспел. «Надо бы, — говорит, — мечеть подправить». Ертаев командует: «Один взвод за мной — шагом арш!» Мулла вначале понять ничего не мог, испугался, потом исчез, а через некоторое время семенит обратно во главе процессии из самых почтенных старцев. Оказывается, привел их для подмоги в работе.
