Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Резидентуры были слабо оснащены транспортными средствами. Тегеранская резидентура вела длительную переписку с Центром относительно приобретения на местном рынке подержанного «шевроле» для оперативных нужд. Для «передвижения в оперативных целях» в кабульской резидентуре, например, в 20-е годы содержалась верховая лошадь, а в начале 30-х годов для выезда на встречи использовали велосипеды. На двух оперработников приходился один велосипед. Часто при передвижении на велосипедах сотрудники резидентур подвергались нападениям бродячих собак, которых было великое множество на улицах Кабула.
Отсутствовала регулярная связь с Центром. Резидент в Стамбуле в марте 1926 года писал начальнику ИНО М. Трилиссеру: «К числу крупных недостатков условий здешней работы надо причислить и почти полное отсутствие связи с Вами. Нельзя считать связью приходящую и отправляющуюся раз в пять-шесть недель диппочту. При таких условиях даже тогда, когда будет у нас серьезный материал, он рискует попадать к Вам устарелым».
Резидент в Кабуле в письме М. Трилиссеру в мае 1927 года отмечал: «Ужасно скверно обстоит вопрос о связях между Москвой и Кабулом. Ведь с декабря месяца до сих пор мы не получили ни одну почту».
С 1926–1927 годов установилась телеграфная связь между Центром и главными резидентурами, но она использовалась редко из-за дороговизны телеграмм и недостаточной надежности шифров. Телеграммы направлялись по конкретным вопросам и формулировались кратко. Основной формой переписки с Центром оставались оперативные письма. Они составлялись лично резидентами на имя начальника разведки. В оперативной переписке в целях конспирации по ключевым моментам использовалась тайнопись. С конца 20-х годов с целью обеспечения большей безопасности при пересылке секретных документов стала применяться фототехника.
В письмах резидентов, как правило, содержались анализ, оценка и прогнозы внутриполитического положения и внешнеполитических планов руководства страны, сведения о его связях с представителями иностранных государств. Учитывая, что установлению экономических отношений со странами Ближнего и Среднего Востока в то время придавалось важное значение, в письмах резидентов серьезное внимание уделялось экономической информации. Резиденты высказывали предложения по проведению политических и оперативных мероприятий, сообщали о планах работы резидентур, а также о хозяйственных, финансовых и личных просьбах сотрудников.
Вопросы, связанные с вербовкой агентуры, до 1928 года решались резидентами самостоятельно, без участия Центра. Кандидаты на вербовку по картотекам Центра не проверялись. Характеристики на изучаемых лиц направлялись в Центр нерегулярно, санкции на вербовки не запрашивались. Часть агентов вербовалась для выполнения какого-либо одного, разового задания. Вознаграждения, как правило, выдавались в виде ежемесячного денежного содержания, то есть вне зависимости от конкретного вклада в разведывательную работу.
В 1926 году с целью упорядочения работы с агентурой и улучшения качества агентурной сети вербовка агентуры без предварительной санкции Центра была запрещена. Больше внимания стали уделять изучению вербуемых лиц, их проверке, а затем и воспитанию.
Обстановка в Турции, Иране и Афганистане в то время оставалась довольно сложной. Несмотря на то что правительства этих стран поддерживали дружественные отношения с СССР, избегали грубых акций против советских представителей, местные спецслужбы стремились взять под свой контроль деятельность советских представителей, ограничить их контакты с населением. В 1927 году в Тегеране произошел крупный провал военной разведки. Три шифровальщика Главного штаба иранской армии были расстреляны, а один приговорен к 15 годам тюрьмы. Тегеранский резидент ИНОГПУ писал по этому поводу в Центр: «Весть о расстреле произвела ошеломляющее впечатление на население Тегерана. Нам это происшествие чрезвычайно повредило. Во-первых, чуть ли не все источники, испугавшись, временно прекратили связь с нами. Во-вторых, за это время нами было намечено несколько нужных людей для вербовки, которые в связи с расстрелом резко от нас отшатнулись»[36].
31. Мешхедский клубок
В конце 20-х годов в Ташкенте органами государственной безопасности было арестовано несколько местных граждан, подозреваемых в шпионской деятельности в пользу англичан. Британские спецслужбы усилили в тот период свою подрывную работу в среднеазиатских республиках, создав там разветвленную агентурную сеть главным образом вдоль линии Закаспийской железной дороги. По обе стороны советско-иранской границы кочевало более чем 300-тысячное неспокойное племя туркмен-йомутов. В этом районе действовали многочисленные басмаческие банды, связанные с британской разведкой. Деятельность английских агентов направлялась из Мешхеда, с территории Ирана.
В конце 20-х годов в этом городе жило значительное число эмигрантов — русских, узбеков, туркмен, татар. Мешхед стал базой различных эмигрантских организаций. Здесь размещались отделения «Российского общевоинского союза», «Туркестанского повстанческого комитета», «Узбекского националистического движения», которые вели подрывную работу в тесном контакте с британскими спецслужбами.
Исходя из создавшегося положения в этом регионе, органы государственной безопасности приняли решение проникнуть в резидентуру английской разведки в Мешхеде, перехватить каналы заброски агентуры на нашу территорию и в конечном счете парализовать ее враждебную деятельность.
В начале 1930 года представительство ОГПУ в Ташкенте легендировало создание организации «русских контрреволюционеров», с тем чтобы от ее имени послать несколько человек в Иран с целью проникновения в зарубежные эмигрантские организации.
Расчет был на то, что англичане, активно использовавшие русских эмигрантов, обязательно узнают о приезде новых «представителей», заинтересуются ими и постараются использовать их в своих целях.
Чтобы подтвердить существование такой «организации», было отпечатано от ее имени и «тайно» распространено в Ташкенте с десяток антисоветских листовок. Листовки провисели всего несколько часов, но сделали свое дело: о них сразу же стало известно в городе. Затем чекисты распространили слух, что «контрреволюционная организация» раскрыта. Многие ее члены арестованы, однако некоторым все-таки удалось бежать.
Через некоторое время поступили данные о том, что о событиях в Ташкенте стало известно эмигрантским группам и английскому резиденту в Мешхеде. Вскоре там появился один из участников легендированной организации — Семенов. За кордон он перешел якобы самостоятельно, договорившись за деньги с одним из работавших на англичан переправщиков, который на самом деле находился под постоянным контролем чекистов.
В Мешхеде Семенов связался с видным деятелем эмиграции Хайдар-ходжа Мирбадалевым.
Из архивных документов:
Мирбадалев Хайдар-ходжа, бывший полковник царской армии, служил драгоманом в политическом агентстве царского правительства при дворе эмира Бухарского, эмигрировал в 20-е годы в Иран, поселился в Мешхеде, вел активную подрывную работу против СССР. Являлся представителем «Российского общевоинского союза» и «Туркестанского повстанческого комитета» в Мешхеде, был связан с англичанами.
Как и предполагалось, через Мирбадалева о приезде Семенова стало известно английскому резиденту Стевени, и тот установил с ним контакт. По полученным достоверным данным, Стевени поверил легенде Семенова и предложил ему работать на английскую разведку. Начатая таким образом оперативная игра с английской разведкой продолжалась до 1935 года. В результате удалось точно установить задачи английской разведки и основные направления ее деятельности в среднеазиатских республиках.
Большой вклад в эту операцию внесла и наша легальная резидентура в Мешхеде, где находилось советское консульство. Сотрудники резидентуры завербовали ряд агентов из среды ближайшего окружения английского резидента Хамбера, который сменил Стевени, и тем самым смогли взять под контроль подрывную работу против СССР, в которой он активно использовал членов русской и среднеазиатской эмиграции.
Следует отметить, что Хамбер, человек состоятельный, как и многие его соотечественники за рубежом, жил на широкую ногу, имел большой штат прислуги из персов и индийцев. При их подборе он обращал главное внимание на то, чтобы они были абсолютно неграмотными, не понимали ни одного иностранного языка, но точно и беспрекословно выполняли его приказания. Крайне низкий уровень жизни местного населения давал ему возможность за бесценок нанимать таких людей. Они прислуживали Хамберу, убирали комнаты, кабинет. В их присутствии он занимался составлением разведывательных документов, поручал им уничтожать черновики.
