Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди
Советско-китайские отношения того периода на первый взгляд отличались высочайшей степенью интеграции и доверия, помноженной на единство идеологических взглядов, но действительность была сложней. Начиналась межпартийная дискуссия о дальнейшем пути мирового коммунистического движения, в которой амбиции отдельных руководителей мешали конструктивному и дружественному диалогу, инструментах противодействия враждебной политике капиталистических держав, в первую очередь, «американского империализма», шла тяжелая война на Корейском полуострове. Непосредственное участие китайских вооруженных сил (в официальных документах – «китайских добровольцев») в боевых операциях против американского контингента формировало дополнительную нервозность в мировой политике и дипломатии. Москва считала, что дальнейшее обострение со стороны Мао Цзэдуна международной обстановки в условиях уже идущей «холодной войны», чреватое прямым столкновением двух ядерных держав – СССР и США, не соответствует интересам Советского Союза.
Нерешенным оставался вопрос принятия коммунистического Китая в ООН и Совет безопасности. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН советские представители обратили внимание на то, что совершенно недопустимо и нетерпимо такое положение, когда в ООН до сих пор не представлена Китайская Народная Республика, великая страна с почти 500-миллионым народом. Дело в том, что в ООН был представлен только Тайвань, как продолжатель Китайской Республики, являвшейся союзником стран-победительниц во Второй мировой войне, а вопрос о приеме КНР постоянно торпедировался представителями капиталистического блока236.
Кроме того, надежда китайского руководства на скорейшее освобождение Тайваня, находящегося под властью Чан Кайши и Гоминьдана, с каждым днем угасала. США развернули беспрецедентную в истории политику помощи Чан Кайши, превратившего Тайвань в «непотопляемый авианосец».
И тут скоропостижно умирает И.В. Сталин. Как вспоминал позднее один из советских дипломатов, – Вскоре после объявления о смерти Сталина к послу СССР Александру Семеновичу Панюшкину приехал глава правительства КНР Чжоу Эньлай. Оба расплакались. И лишь оправившись, начали беседу, обмен информацией. Панюшкин и Эньлай хорошо знали друг друга с 30-х годов. Позднее прибыл Мао Цзэдун в сопровождении всех членов Политбюро. Он старался быть сдержанным, не проявлять эмоций, но у него это не получалось. Судя по всему, Мао был искренне потрясен. В глазах стояли слезы, а некоторые из его соратников открыто плакали…237
Искренние, построенные на взаимном уважение и такте, товарищеские отношения А.С. Панюшкина с Чжоу Эньлаем не прекращались всю их жизнь, они состояли в частной переписке, созванивались, поздравляли друг друга с праздниками. Позднее Александр Семенович неоднократно выполнял неофициальные поручения Инстанции, особенно в тот период, когда в отношениях между странами и руководителями государств пролегла непреодолимая пропасть. Вместе с тем, в различные периоды их совместной работы А.С. Панюшкин имел серьезные претензии и выступал с критикой своего товарища. Так в начале лета 1942 г. А.С. Панюшкин, трезво оценивая складывающуюся в тот момент ситуацию, информировал Москву о недопустимости линии поведения Чжоу Эньлая:
Тенденции к сепаратизму, нежелание считаться с Чан Кайши, игнорирование его как лидера, возглавляющего антияпонскую борьбу, противопоставление Китайской компартии Гоминьдану – вот стиль поведения Чжоу Эньлая в Чунцине. Такое «драчливое» настроение Чжоу Эньлая является следствием того, что он считает, что как только Япония выступит против СССР, то Чан Кайши немедленно выступит против Особого района. А так как это выступление Японии (по оценке некоторых китайцев) предполагается летом текущего года, то и китайские коммунисты готовятся не к недопущению (как это нужно было бы) междоусобной драки между Гоминьданом и Китайской компартией, чтобы предотвратить развязку этой драки, а наоборот, как это видно из вышеизложенных фактов поведения Чжоу Эньлая, обостряют взаимоотношения с Чан Кайши и Гоминьданом, чем фактически способствуют разжиганию междоусобной драки.
Неправильным поведением Чжоу Эньлай уже нанес известный вред нашему делу, а если он будет оставаться здесь в Чунцине и вести себя по-старому, это нанесет непоправимый ущерб нам. Чжоу Эньлай (а также, видимо, и некоторые другие лидеры Китайской компартии) не понимают роли Китайской компартии в Китае и роли СССР в судьбе Китая и вообще угнетенных народов. Вместо того чтобы крепить единый фронт в Китае, идти на сближение с Чан Кайши, Чжоу Эньлай идет на ухудшение взаимоотношений с ним. Поэтому Чан Кайши не желает видеть Чжоу Эньлая и не принимает его уже 7 месяцев238.
Траурный митинг на площади Тяньаньмэнь, 9 марта 1953 г., слева направо: Мао Цзэдун, А.С. Панюшкин. На площади собралось около 1 млн. жителей Пекина и пригородов
Более того, А.С. Панюшкин поставил вопрос о незамедлительной замене Чжоу Эньлая в Чунцине «… а вместо него командировать видного представителя ЦК [КПК], который сумел бы объективно и более правильно разобраться в чунцинской обстановке, … наладить соответствующие взаимоотношения с Чан Кайши и гоминьдановскими лидерами; потребовать от ЦК Китайской компартии прекращения какой-то заговорщической деятельности Чжоу Эньлая. Указать ЦК на неправильность поведения Чжоу Эньлая …»239.
Считаем, что это был рабочий момент, вызванный сложнейшей внутрикитайской и международной обстановкой, и он не характеризует личные отношения А.С. Панюшкина с Чжоу Эньлаем. Посол следовал в фарватере директив Москвы и выполнял свою главную задачу – объединить все китайские силы для недопущения вступления Японии в войну с Советским Союзом. Как показала история, с этой задачей он справился более чем блестяще.
10 марта 1953 г., фактически сразу после смерти И.В. Сталина, посла отзывают в Москву240, где он находится в кадровом резерве и ожидает назначения. И получает его – Постановлением СМ СССР от 17 июня 1953 г. № 1820 его утверждают членом Коллегии МВД СССР, а 18 июня того же года Приказом МВД СССР № 677 он назначается начальником Второго главного управления МВД СССР, так тогда называлась внешняя разведка. При этом он сохраняет свои позиции в руководящих органах партии и, одновременно, занимает пост Председателя Комиссии по выездам за границу ЦК КПСС (прим. авт. – не позднее апреля 1953 г.).
Как нам представляется, данный скоропалительный отзыв не был связан с нареканиями к работе Александра Семеновича, а носил аппаратный характер. С одной стороны, А.С. Панюшкин являлся кандидатом в члены ЦК КПСС, а в Москве разворачивалась борьба за сталинское наследие, в которой даже один голос на Пленуме мог кардинально изменить ситуацию, а с другой стороны, в отношении него уже могли иметься намерения дальнейшего использования. В пользу аппаратного характера решения свидетельствует и то обстоятельство, что решение принималось на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР 5 марта 1953 г., где в череде кадровых перестановок на высших постах в государстве и партии было признано «необходимым иметь в Китае
