Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
14 июня 1937 г. приказом военного министра особое отделение 2-го отдела штаба Квантунской армии было увеличено в штатах. Поскольку в «План усиления разведывательных органов, действующих против СССР» от 1 сентября 1936 г. были внесены коррективы, отделение стало насчитывать 9 офицеров и 92 гражданских специалиста, занимавшихся в 4 РРП в Синьцзине, Суйфэньхэ, Хэйхэ и Маньчжоули перехватом и дешифровкой советской радиопереписки в Забайкалье, на Дальнем Востоке и в Монголии[509].
Значительные изменения произошли и в организации специальной разведки Квантунской армии. В 1936 г. по инициативе начальника 2-го отдела полковника Кавабэ Торасиро началось формирование специального диверсионно-разведывательного отряда, предназначенного для уничтожения железнодорожного полотна, мостов и тоннелей Транссибирской магистрали в начальный период войны с Советским Союзом. Непосредственной организацией и комплектованием части занимались заместитель начальника 2-го отдела майор Яма-ока Мититакэ и сотрудник харбинской миссии майор Оноути Хироси.
Согласно японским источникам, ядро отряда формировалось летом 1937 г. Первоначально часть подчинялась УГБМ, однако с ноября того же года вошла в состав маньчжурской армии, и весь её личный состав, в основном казаки из Саньхэ, эмигрантская молодёжь и дезертиры-красноармейцы, был экипирован в маньчжурскую форму. Местом дислокации отряда стали бывшие царские казармы в окрестностях харбинской железнодорожной станции Сунгари-2. Часть возглавил подполковник армии Маньчжоу-Го Асано Сэцу, который в ноябре 1937 г. был восстановлен в кадрах императорской армии и в марте следующего года прикомандирован к миссии в Харбине.
Фактическое формирование отряда и его превращение в диверсионно-разведывательную часть началось только в марте 1938 г., когда на станцию Сунгари-2 прибыли 32 русских курсанта, назначенные после месячной подготовки командирами отделений. В середине апреля в отряд стали прибывать 200 военнослужащих-рядовых, пополнявших в зависимости от уровня подготовки стрелковую, сапёрную роты, роту связи и артиллерийскую батарею. Причиной задержки формирования отряда явилось вынужденное участие его командира подполковника Асано Сэцу в боевых действиях против китайских партизан в провинции Жэхэ с ноября 1937 по февраль 1938 г.[510]
Структурно отряд состоял из двух рот. В соответствии с директивами командования Квантунской армии, он готовился к ведению разведывательно-диверсионных операций против СССР в мирное и военное время, поэтому личный состав изучал приёмы нелегального перехода границы, способы ведения разведки, методы подрыва железнодорожного полотна и железнодорожных объектов, крушения поездов, уничтожения военных и промышленных объектов[511].
В 1939 г. в связи с призывом в отряд большой группы новобранцев из казачьих районов Саньхэ начался его переход на организационно-штатную структуру трёхэскадронного кавалерийского дивизиона, что существенно повышало мобильность части в условиях горно-лесистой местности Северной Маньчжурии. Однако окончательно превращение отряда в диверсионную часть произошло только в конце 1939 г. в результате пересмотра программ подготовки асановцев по итогам боевых действий на р. Халхин-Гол[512].
Необходимо отметить, что организация и подготовка отряда «Асано» полностью соответствовали задачам харбинской миссии в части диверсий, определённым ей приказами командующего и начальника штаба Квантунской армии от 28–31 августа 1937 г.: «Подрывная деятельность против СССР должна вестись на основе „Плана подрывных операций Квантунской армии“ и сводиться к проведению необходимых подготовительных мероприятий на особый период… В случае необходимости диверсионные акции должны осуществляться немедленно»[513]. Более того, формирование отряда «Асано» целиком укладывалось в принятую на тот момент концепцию «оборона на западе (севере) – наступление на востоке», согласно которой Квантунская армия должна была удерживать эластичную оборону против вторгшихся из Приамурья и Забайкалья советских войск, атакуя одновременно Приморье с последующим переносом центра тяжести наступательных операций на север и запад[514].
Параллельные мероприятия по оптимизации и усилению разведывательной деятельности проходили во второй половине 30-х гг. в Корейской армии. Зона ответственности её разведывательных органов охватывала юг Приморского края и простиралась от Владивостока и Посьета до Уссурийска.
В отличие от Квантунской армии, значительно укрепившей после «маньчжурского инцидента» свою разведслужбу, командование Корейского объединения не стало развёртывать в штабном управлении самостоятельный разведывательный отдел, а сохранило штатную должность начальника агентурной разведки армии, которому подчинялись три прикомандированных офицера и один военный переводчик, занятые главным образом пропагандистскими акциями[515].
Агентурная деятельность Корейской армии против СССР характеризовалась концентрацией усилий сразу нескольких разведорганов в одних и тех же районах Южно-Уссурийского края: свою агентуру там имели хуньчуньская миссия, хуньчуньский гарнизонный отряд, погранотряды 19-й пехотной дивизии в Нанаме и Тумэньцзы, отделения военной жандармерии в Хуньчуне, Сэйсине и Нанаме. При этом качество получаемой информации было достаточно низким, поскольку агентами были, как правило, проживавшие в Новокиевском, Раздольном, Славянке, Посьете и Барабаше малограмотные корейцы, которые фиксировали численность и вооружение гарнизонов, но не имели доступа к документальным данным, а сведения о действительном наименовании, передислокации и реорганизации частей Приморской группы войск армия узнавала из газетных публикаций, опросов мигрантов, перебежчиков, арестованных советских разведчиков или же из сообщений РУ ГШ и владивостокского консульства.
Порой доля заимствования данных из бюллетеней ГШ доходила до 90 %: так, к февралю 1938 г. армейская разведка установила дислокацию на юге Приморья в районе Раздольное – Владивосток – Барабаш 4 стрелковых дивизий, что соответствовало действительности, однако номера трёх из них – 32, 39 и 92-й – узнала из сводок РУ ГШ, информацию о 40-й стрелковой дивизии в Посьете получила из случайно подслушанного телефонного разговора незаконно перешедшего советско-маньчжурскую границу в июне 1936 г. инженера Немировича, а наличие ещё одной стрелковой дивизии восточнее Шкотово предположила путём сопоставления сообщений агентов о численности гарнизонов в Екатериновке, Промысловке, Сучане и Владимировке[516].
Помимо использования постоянно действующего агентурного аппарата разведорганы армии систематически отправляли на территорию СССР маршрутную агентуру с задачами поддержания связи и сбора информации. Так, в июле 1937 г. хуньчуньскому отделению военной жандармерии стало известно о прибытии в отпуск в Славянку некоего красноармейца – корейца по национальности, который проходил службу на о. Русском. Начальник отделения срочно забросил туда своего агента, связавшегося с этим корейцем и получившего от него информацию о составе войск гарнизона. Таким же способом – путём систематической переброски агентов через границу – хуньчуньская миссия поддерживала связь со своим резидентом в Новокиевском, освещавшим боевую подготовку частей Приморской группы войск
