Николай Лузан - Лубянка. Подвиги и трагедии
2 марта, передав Акт отречения от престола представителям Временного комитета Государственной думы В. Шульгину и А. Гучкову, бывший император в отчаянии записал в своем дневнике:
«Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что‑либо сделать, так как с ним борется социал‑демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев — всем главнокомандующим. К 2½ (14:30. — Прим. авт.) пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!» [3]
Николаю II было от чего прийти в отчаяние: даже те, кто присягал ему на верность, кого он осыпал наградами и должностями, в самый трудный момент предали его. Все четверо главнокомандующих фронтами: А. Брусилов (Юго‑Западный), А. Эверт (Западный), В. Сахаров (Румынский), Н. Рузский (Северный), а также командующий Балтийским флотом А. Непенин в докладах Алексееву высказались за отречение от престола помазанника Божьего. К ним присоединился бывший верховный главнокомандующий и родственник государя — великий князь Николай Николаевич.
Последний из династии Романовых оказался не нужен не только собственному народу, но и аристократии с народившейся буржуазией, которым стало тесно в отжившем свой век изношенном монархическом камзоле. В дальнейшем за все время пребывания семьи бывшего императора под домашним арестом в Царском Селе и на Урале никто из бывших подданных не предпринял реальных попыток по ее освобождению. Предпочитали не вспоминать о нем и сиятельные родственники из британской короны, втянувшие его и Россию в войну с Германией. Они ответили черной неблагодарностью, отказавшись приютить у себя ставшего теперь ненужным бывшего императора.
Николай II, лишенный рычагов власти, которые достались ему от великих предков, оказался неспособен защитить даже самого себя и своих близких и безвольно шел к трагической развязке. 17 июля 1918 года в Екатеринбурге в подвале дома купца Ипатьева расстрельная команда большевика Я. Юровского расправилась с царской семьей. С монархией в России было покончено.
Но тогда, в роковом для Российской империи феврале 1917 года, когда бывший император пребывал в прострации, а члены Временного правительства находились в эйфории от свалившейся на них власти, члены партий эсеров и большевиков, спаянные крепкой дисциплиной и прошедшие через горнило первой русской революции, каторги и ссылки, только и ждали подходящего момента, чтобы забраться на «государственный корабль», который к осени уже плыл по воле волн. Им оставалось сделать последний рывок к рулю власти, но у одних не хватало политической воли, а у других — финансовых средств.
У лидера большевиков Ленина с волей было все в порядке, а в финансовом плане его партия испытывала серьезные затруднения. И здесь ей на помощь пришли крайне заинтересованные «спонсоры» из Германии. Именно они, несмотря на неудачную в июле 1917 года попытку большевиков свергнуть Временное правительство, активизировали свою финансовую помощь их лидерам.
Эту самую тайную и деликатную роль взяло на себя Разведывательное отделение германского Генерального штаба. Используя свои негласные возможности, оно обеспечило поступление денежных средств на тайные счета Ленина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Козловского и других в банках Швеции и Финляндии; ранее организовало беспрепятственный транзит из Швейцарии в Финляндию (через Германию и Швецию) группы партийных функционеров во главе с Лениным.
Позже, в 1925 году, эти факты подтвердил и один из руководителей германского Генштаба генерал Э. Людендорф. В своих мемуарах[4] он писал:
«Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию (на тот период обе стороны находились в состоянии войны. — Прим. авт.) имел свое оправдание. Россия должна пасть».
Так ниспровергатели царизма и капиталистических устоев — большевики и представители одной из самых одиозных монархий в Европе — Гогенцоллернов — оказались в одной лодке. После Октябрьского переворота эти отношения продолжались. Более того, разведка Германии предпринимала дальнейшие попытки сохранить контроль над новыми институтами власти большевиков, в том числе и спецслужбой. Подтверждением тому может служить обращение начальника Русского отделения германского Генерального штаба О. Рауша к высшим руководителям советской власти. Сразу же после смещения Временного правительства 27 октября (9 ноября) в своем обращении к СНК он писал:
«Правительству народных комиссаров.
Согласно происшедшим в Кронштадте в июле текущего года соглашениям между чинами нашего Генерального штаба и вождями русской революционной армии и демократами г. Лениным, Троцким, Раскольниковым, Дыбенко, действовавшее в Финляндии Русское отделение нашего Генерального штаба командирует в Петроград офицеров для учреждения Разведочного отделения штаба. Во главе Петроградского отделения будут находиться следующие офицеры, в совершенстве владеющие русским языком и знакомые с русскими условиями:
майор Любертц, шифрованная подпись Агасфер,
майор фон Бельке, шифрованная подпись Шотт,
майор Байермейстер, шифрованная подпись Бэр,
лейтнант Гартвиг, шифрованная подпись Генрих.
Разведочное отделение, согласно договору с г. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет наблюдать за иностранными миссиями и военными делегациями и за контрреволюционным движением, а также будет выполнять разведочную и контрразведочную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты.
Одновременно сообщается, что в распоряжение правительства народных комиссаров командируются консультанты по Министерству иностранных дел — г. фон Шенеман, по Министерству финансов — г. фон Толь».
Ниже в обращении имеется приписка в Комиссариат по иностранным делам:
«Указанные в настоящей бумаге офицеры были в Революционном комитете и условились с Муравьевым, Бойс и Данишевским о совместных действиях. Все они поступили в распоряжение комитета. Консультанты явятся по назначению. Председатель Военно‑революционного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов А. Иоффе. Секретарь П. Кушавич. 27 октября 1917 года» [5].
Советники из германского Разведывательного отделения хлеб даром не ели и работали на большевиков с полной отдачей. Уже 9 декабря 1917 года заместитель начальника Петроградского отделения Р. Бауер информировал советское руководство о результатах работы.
«В(есьма) срочно.
Г. народному комиссару по иностранным делам:
Согласно вашему поручению Разведочным отделением 29 ноября был командирован в Ростов майор фон Бельке, установивший там разведку за силами Донского войскового правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые и принимали участие в боях. В этом случае военнопленные, согласно указаниям, сделанным июльским соглашением в Кронштадте с участием г. Ленина, Зиновьева, Каменева, Раскольникова, Дыбенко, Шишко, Антонова, Крыленко, Володарского и Подвойского, были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму.
Майор фон Бельке принял участие в командировании (видимо, командовании. — Прим. авт.), но сбивчивые распоряжения официального командующего Арнаутова и бездарная деятельность разведчика Туллака парализовали планы нашего офицера. Посланные по приказу из Петербурга убить генерала Каледина, Алексеева и Богаевского агенты оказались трусливыми и не предприимчивыми людьми. К Караулову проехали агенты. Сношения генерала Каледина с англичанами и американцами несомненны, но они ограничиваются денежной помощью. Майор фон Бельке с паспортными данными финна Уно Муури возвратился в Петербург и выступит сегодня с докладом в кабинете председателя Совета в 10 час. вечера» [6].
Это сотрудничество Русского отделения германского Генштаба продолжилось и после образования ВЧК. Свидетельством тому служит следующий документ, направленный начальником отделения ее председателю.
