Оксана Киянская - Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка
Трудно однозначно ответить на вопрос, происходила ли эта дискуссия на правильно организованных заседаниях, закончившихся голосованием, – или беседы насчет «выгод» и «невыгод» монархического и республиканского правлений происходили в неформальном, дружеском ключе. Однако независимо от формы дискуссии следует признать: именно в 1820 году Пестель предложил цареубийство как возможный метод введения республики. Впоследствии именно с его именем будет связано большинство радикальных «цареубийственных» проектов. Более того, вскоре цареубийство станет обязательным элементом плана действий возглавляемого Пестелем Южного общества.
С. Н. Чернов обоснованно утверждал, что декабрист пришел к идее цареубийства не столько в результате размышлений над политическими проблемами, сколько в результате «очень сильного и глубокого личного потрясения». Потрясение же это было вызвано громкой отставкой его отца с должности генерал-губернатора Сибири: «Сколько мы знаем характер Пестеля, можно догадываться, что узнав о беде отца, он пережил бурю личного негодования к императору и его советчикам».
В глазах Пестеля «император Александр естественным образом очень быстро приобретает характер несправедливого гонителя семьи. И в этот самый момент раздражения и обиды французский революционер убийством герцога Беррийского указывает ему – пусть не совсем новый – путь политической борьбы. И в минуты страстного раздражения Пестель взял предложенное французом средство»[34].
С этим мнением трудно не согласиться. Однако признав, что в основе цареубийственной идеи Пестеля действительно лежит личная обида на царя, необходимо понять, почему он решил ввести цареубийство в программу тайного общества. Ведь согласившись видеть Россию республикой, заговорщики уже сошлись на том, что в будущем государственном устройстве царя быть не должно.
Более того, присутствующий одном из совещаний Николай Тургенев произнес свой знаменитый афоризм: «Le president sans phrases», «президент без дальних толков». И заговорщики, по верному замечанию исследователей М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана, не могли не опознать тут перифраз формулы, использованной французскими радикалами 1793 года в Конвенте, когда на голосование был поставлен вопрос о казни короля: «La mort sans phrases», «смерть без дальних толков»[35].
Здесь Пестель, очевидно, счел, что совещания – подходящий повод для новой попытки сделать организацию боевой и сплоченной. В принципе, теоретические рассуждения о «монархии» и «республике» не заключали в себе ничего противозаконного. Иное дело – цареубийство. Соглашаясь на него, члены тайного общества не оставляли себе пути к отступлению. Возможность проводить время в праздных разговорах о «благе отечества» сводилась на нет: каждый из них, по российским законам, в случае разоблачения мог быть казнен. У них оставалась только одна дорога – дорога конкретного революционного действия.
В результате, несмотря на все старания Пестеля, результаты совещаний оказались более чем скромными. Сам Пестель после их окончания начал писать свой первый, конституционно-монархический, вариант «Русской Правды». А попытка «привить» Союзу радикальную программу закончилась, по мнению С. Н. Чернова, развалом организации. От Союза благоденствия стали отпочковываться малочисленные миниобщества, в основном не принявшие идею республики. И все закончилось в 1821 году роспуском Союза на съезде в Москве[36].
Как известно, Пестель на этот съезд не поехал. Декабрист Иван Якушкин свидетельствует, что его отговорил Бурцов – боясь, «что если Пестель поедет в Москву, то он своими резкими мнениями и своим упорством испортит там все дело». Ему доказали, что «так как два депутата их уже будут на этом съезде, то его присутствие там не необходимо, и что, просившись в отпуск в Москву, где все знают, что у него нет ни родных и никакого особенного дела, он может навлечь на себя подозрение тульчинского начальства, а может быть, и московской полиции»[37].
Решение съезда о роспуске тайной организации на самом деле было фиктивным: полиция внимательно следила за деятельностью заговорщиков, и надо было ввести ее в заблуждение. Кроме того, необходимо было «отделаться» как от многочисленных случайных в заговоре людей, так и от Пестеля – радикального сторонника республики и цареубийства.
Привезли в Тульчин известие о роспуске организации участвовавшие в его работе капитаны Бурцов и Комаров.
* * *Решениям съезда Пестель не подчинился.
В марте 1821 года, собрав всех находившихся в Тульчине членов Союза, он «спросил, ужели собравшиеся в Москве члены имели право разрушать общество и согласны ли мы его продолжить? На что все единогласно изъявили свое намерение его продолжить». Затем Пестель, «объясняя подробно, что общество рушилось от несогласия в целях и средствах, положил необходимым определить оные и вследствие сего сказал, что для введения нового порядка вещей нужно необходимо смерть» императора Александра I. С чем тульчинские заговорщики и согласились. Таким виделось начало этого исторического заседания князю Александру Барятинскому, впоследствии одному из главных действующих лиц заговора на юге[38].
Так возникло Южное общество, которое справедливо представлялось Пестелю не отдельной вновь построенной организацией, а продолжением старого общества – Союза благоденствия. Пестель стал его руководителем, директором.
Южное общество действовало на достаточно обширной территории: по сути – чуть ли не всей Украине и Бессарабии, где были расквартированы части 1-й и 2-й армий. Новое общество было четко структурировано. Руководила всем обществом Директория во главе с председателем – самим Пестелем. Кроме председателя, среди директоров – генерал-интендант 2-й армии Алексей Юшневский, он же «блюститель», секретарь Директории. Заочно в Директорию был избран служивший тогда в Гвардейском генеральном штабе столичный заговорщик Никита Муравьев – «для связи» с Петербургом. Реально Никита Муравьев, как известно, в руководстве Южным обществом не участвовал.
Директории подчинялись три отделения, или, как их называли, управы.
Окончательно управы сложились в 1823 году. У каждой из них были свои руководители. Центр первой – Тульчинской – управы по-прежнему находился в Тульчине. Управой этой, как и Директорией, руководил Пестель. Своего рода столицей второй, Васильковской, управы стал расположенный в тридцати верстах от Киева уездный город Васильков, где располагался штаб 2-го батальона Черниговского пехотного полка, входившего в состав 1-й армии. Командир батальона, подполковник Сергей Муравьев-Апостол, был председателем этой управы; вместе с ним управу возглавлял его друг, молодой подпоручик Полтавского пехотного полка Михаил Бестужев-Рюмин. Центром же третьей, Каменской, управы, во главе которой стояли отставной полковник Василий Давыдов и генерал-майор Сергей Волконский, была деревня Каменка, имение Давыдова.
* * *Рассуждая о Пестеле-декабристе, невозможно обойти вниманием «Русскую Правду» – главное дело его жизни. В 1823 году руководители южных управ приняли ее основные положения в качестве программы собственных действий после победы революции.
Свой проект Пестель писал пять лет. По авторитетному мнению М. В. Нечкиной, первые строки самой ранней редакции этого документа появились в 1820 году, когда во время петербургских дискуссий членов Союза благоденствия Пестель сделал доклад о преимуществах республиканской формы правления над монархической и предлагал голосовать за цареубийство[39]. Впоследствии этот документ несколько раз переделывался: известны его три редакции. Первая из них дошла до нас в кратком изложении на следствии Никиты Муравьева, вторая и третья – в рукописях самого Пестеля[40]. Название своему проекту Пестель придумал только в 1824 году.
Однако ни одна из редакций не была закончена. Поэтому сегодня в полном объеме содержание этого документа можно восстановить с большей или меньшей долей условности, с помощью показаний на следствии самого Пестеля и его товарищей по заговору. Некоторые сведения можно почерпнуть и из подготовительных документов к «Русской Правде», а также из текста под названием «Конституция Государственный завет» – краткой выжимки основных идей проекта[41].
О том, для чего на самом деле составлялся заговор декабристов, Пестель прямо говорит в «Русской Правде». Уже в преамбуле ко второой ее редакции читаем: «Первоначальная обязанность человека, которая всем прочим обязанностям служит источником и порождением, состоит в сохранении своего бытия. Кроме естественного разума, сие доказывается и словами Евангельскими, заключающими весь закон христианский: люби Бога, и люби ближнего, как самого себя (курсив в тексте. – О.К.), словами, вмещающими и любовь к самому себе как необходимое условие природы человеческой, закон естественный и, следственно, обязанность нашу». Естественное право человека – право на жизнь – Пестель толкует «расширительно», понимая его прежде всего как «любовь к самому себе», законодательно закрепленное право на эгоизм.
