Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
После потери Вильно, Ровно и Барановичей связь между русскими фронтами была заметно усложнена. Для переброски частей с Северного на Юго-Западный фронт приходилось использовать ломаный и кружной путь Двинск – Полоцк – Молодечно – Гомель, откуда можно было использовать или линию Лунинец – Ровно или Бахмач – Киев – Казатин. Разрыв был несколько преодолен строительством дороги в обход барановичского узла и строительством временного деревянного моста через Припять. Это позволило компенсировать неудачное положение и перевезти несколько тысяч воинских эшелонов к Брусилову6.
22 июня 1916 г., в разгар боев на Юго-Западном фронте, Николай II писал из Ставки жене: «Немцы подвозят к Ковелю все больше и больше войск, как я этого, впрочем и ожидал, и теперь там происходят кровопролитнейшие бои. Все наличные войска посылаются к Брусилову, чтобы дать ему как можно больше подкреплений. Опять начинает давать себя чувствовать этот проклятый вопрос о снарядах для тяжелой артиллерии. Пришлось отправить туда все запасы Эверта и Куропаткина; это вместе с большим передвижением войск очень усложняет работу наших железных дорог и штаба»7. Германское командование заметило эту переброску сил на юг и сделало вывод о том, что на их секторе Восточного фронта наступления не будет. По мнению Гофмана, это решение было ошибочным, так как в случае одновременной атаки всех трех русских фронтов немцы вообще не смогли бы оказать поддержки австрийцам8.
Критические для австро-германцев дни луцкого наступления русские резервы провели «на колесах». 30 июня 8-я армия Каледина отбила контратаки германцев и 5 июля перешла в контрнаступление. Оно развивалось в сложной обстановке. В эти же дни упорные встречные бои шли на фронте соседней 11-й армии. Подтянув тяжелую артиллерию, австрийцы 19 июня (2 июля) осуществили прорыв шириной до 5 верст левом фланге русского 45-го корпуса между дер. Злочевка и р. Стырь. Возникла угроза флангу 8-й армии, которую пришлось ликвидировать вплоть до 24–25 июня (7–8 июля). Возникший кризис облегчил задачу Линзингена – уже 7 июля войска его группы начали отход за реку Стоход9. Решающий момент наступил 23 июня (6 июля), когда началось успешное наступление 46-го корпуса.
Положение австро-германцев стало чрезвычайно тяжелым – они вынуждены были спешно отступать, перемешиваясь в дефиле и на немногочисленных шоссейных дорогах. Управление войсками противника оказалось под угрозой. 23 июня (6 июля) в прорыв был брошен 4-й Кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Гилленшмидта10. В его состав входили 3-я, 16-я кавалерийские, 1-я Кубанская, 2-я сводно-казачья и 1-я Забайкальская дивизии11. Собственно сам корпус был распылен, и поэтому на кратчайшем направлении на Ковель оставалась только его часть – 16-я кавалерийская дивизия, которая еще до начала наступления получила приказание готовиться к прорыву на город12. Впрочем, действовать коннице в условиях болот и перелесков было весьма сложно. Дефиле упрощали задачу оборонявшихся, обходы были или весьма сложны, или невозможны – кони вязли в трясине, и кавалерии при контакте с отступавшими часто приходилось атаковать в пешем строю13. 7 июля Брусилов потребовал от командующих 8-й и 3-й армиями завершить поражение австро-германских войск и овладеть Ковелем. 8 июля, получив, наконец, отправленные Ставкой два корпуса, армия Каледина начала активно теснить противника по всему фронту.
К сожалению, действия русской кавалерии при преследовании противника не всегда отличались энергичностью. Действовавший здесь 4-й Кавалерийский корпус вводился в бой по частям, что не замедлило сказаться на результатах. Так, 23–24 июня (6–7 июля) части входивших в его состав 16-й кавалерийской и 1-й Забайкальской дивизий прошли вперед на 50 верст и добились значительных успехов – было захвачено 1600 пленных (включая польских легионеров), 15 орудий, 8 пулеметов и огромные склады на станции Маневичи. Противник бежал, оставляя за собой накопленные запасы продовольствия, фуража и боеприпасов. С учетом сложности театра военных действий для конницы, ее успехи все же были значительны. Велики были и потери – в среднем по 16-й дивизии они достигали 22 %, но в некоторых полках превышали 40 %. Развить успех дивизии было некому. 25 июня (8 июля) корпусу была дана дневка, наступление продолжилось на следующий день, но велось оно уже весьма медленными темпами. Возможность воспользоваться сумятицей противника и перехватить его силы у переправ через Стоход, а также занять его западный берег до подхода собственной пехоты была упущена14.
Внезапным для наступавших было и резкое изменение топографических реалий – в тылу у противника появились новые дороги и мосты, исчез ряд деревень, остальные оказались лишенными жителей. Получить информацию от населения было невозможно15. 10 июля основные силы австрийцев и немцев отошли за Стоход, взорвав за собой мосты. Вышедшие было на правый берег реки передовые части 1-го Туркестанского и 30-го корпуса были вынуждены оставить его. К 14 июля русские 3-я и 8-я армии вышли на линию Стохода, закрепившись в некоторых местах на его левом берегу. Широкая болотистая долина этой реки стала надежной преградой для оборонявшихся16. Ковель был близко, по ночам с русских позиций было видно «бледное зарево, отражавшее электрическое освещение города…»17, но неиспользованных резервов за наступавшими армиями уже не было. В начале июля немецкие войска начали появляться и на карпатском направлении. Русские потери сразу же стали высокими, более того, немцы не ограничивались обороной – они переходили в контрнаступление18.
Немцы перебросили сюда из Франции свои лучшие части – в том числе 10-й армейский корпус, имевший репутацию «кареты скорой помощи» германской армии. В его состав входила 20-я Брауншвейгская дивизия, получившая название «стальной». За отличие в боях дивизия получила особый отличительный знак, который ранее в германской армии имели лишь знаменитые «черные гусары» с изображением адамовой головы на касках. Она дралась со славной русской 4-й «железной» стрелковой дивизией. Немцы выдохлись только после 42 (!) атак. 10-й германский корпус потерял в этих боях / своих офицеров и около / солдат, но так и не сумел отбросить русских к Луцку19. К середине июля наступление Юго-Западного фронта, не поддержанное свежими силами, выдыхалось. «Где против них оказывались немецкие или хорошо сохранившиеся австро-венгерские части, – отмечал Фалькенгайн, – там наступала полная задержка. Отсутствие на месте достаточных резервов у русских в этом случае за себя отомстило»20. Наступил двухнедельный перерыв в действиях. На Стоход начали подтягивать войска гвардии, два корпуса генерала Безобразова. Прорыв на этом фактически закончился.
Северный фронт и Балтика
Остановка Юго-Западного фронта стала причиной того, что Ставка решила обратить внимание на возможность использования флота с целью организации десанта на побережье Курляндии в немецком тылу. Еще 3(16) марта 1916 г. император утвердил директиву командующему флотом Балтийского моря, в которой были сформулированы его главные задачи – оборонительные: удерживать главную морскую позицию, прикрывающую вход в Финский залив (Нарген-Поркалауд), Або-Аландскую и Моонзундскую позиции, оказывать сопротивление попыткам противника усилиться в Рижском заливе, по возможности выполнять активные операции, оказывать возможное содействие операциям армии у берегов и поддерживать связь с 6-й и 12-й армиями1. В результате активность русского флота ограничилась поначалу планированием набегов на коммуникации в центральной части Балтики. Движение по ним было весьма оживленным.
По данным русской военно-морской разведки, в конце 1915 – начале 1916 г. между шведскими и немецкими портами курсировало свыше 250 германских, шведских и норвежских судов, в основном перевозивших железную руду, уголь и древесину. Ввиду опасности со стороны русских кораблей, а также британских и русских субмарин немцы с весны 1916 г. перешли к системе конвоев, охраняемых вооруженными траулерами. Орудия ставились и на транспорты. Большую часть маршрутов конвоев старались проложить в шведской трехмильной береговой полосе и вблизи нее, чтобы в случае опасности иметь возможность скрыться в спасительных нейтральных водах2. Русская Ставка опасалась усиления позиций сторонников выступления Швеции на стороне центральных держав. М. В. Алексеев 19 октября (1 ноября) 1915 г. выразил эту позицию следующими словами: «Нужно оставить шведов в покое. Нам важен их нейтралитет»3.
Большие потери при попытках прорыва германского фронта и временный выход из строя части ударных сил германского флота после
Ютландского сражения (31 мая – 1 июня 1916 г.) были причиной появления у командующего Балтийским флотом адмирала В. А. Канина плана организовать десант в Курляндии в тылу рижской группировки противника. Поначалу от этого предложения отказались из-за масштабности предполагаемых перевозок (55 тыс. человек, 12 тыс. лошадей) и отсутствия гарантии того, что основные военно-морские силы немцев не будут переброшены из Северного моря в Балтику4. К этому моменту Балтийский флот попытался, наконец, перейти к действиям против конвоев противника. В начале июня британское посольство в Швеции передало русскому командованию информацию о том, что 5, 10 и 13 июня планируется перевозка в Германию 84 тыс. тонн железной руды на немецких транспортах. Вновь, как и во время «набега на Мемель» в 1915 г., был сформирован Отряд особого назначения во главе с начальником 1-й бригады крейсеров контр-адмиралом П. Л. Трухачевым в составе броненосного крейсера «Рюрик», крейсеров «Олег» и «Богатырь» и 8 «угольных» эскадренных миноносцев. Кроме того, в отряд вошла и ударная группа из трех «нефтяных» эсминцев типа «Новик» под командованием начальника минной дивизии контр-адмирала А. В. Колчака5.
