Леонид Млечин - 25 главных разведчиков России
Грустно сказал сопровождавшему его Вадиму Кирпиченко, резиденту в Каире:
– Да, поздновато я начал ездить по заграницам!
Новый председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов решил, что на столь важном посту ему нужен другой человек. Андропов убрал Сахаровского из разведки, воспользовавшись громким провалом его службы, когда сотрудник лондонской резидентуры Олег Лялин ушел к англичанам. В июле 1971 года Сахаровского освободили от должности. Несколько лет он числился старшим консультантом группы консультантов при председателе КГБ.
В феврале 1975 года Сахаровский вышел в отставку. Скончался 12 ноября 1983 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.
Федор Мортин. Партработник среди людей из леса
Сахаровского сменил его первый заместитель Федор Мортин, куда более темпераментный и динамичный человек. Но ему не хватало уверенности в себе. Он не смел отстаивать свою точку зрения перед начальством. Возможно, поэтому коллеги обвиняли его в мягкотелости.
«Вместо спокойного и скупого на жесты и слова Сахаровского главк обрел импульсивного, живого, вечно суетившегося шефа, – вспоминал генерал Кирпиченко. – Он был постоянно переполнен разными идеями и искренне стремился придать разведке новый, современный облик и направить ее на решение нужных государству проблем».
Федор Константинович Мортин родился 2 мая 1918 года в селе Красная Поляна Маресевского района Нижегородской губернии. В тридцать седьмом он окончил учительский институт в Арзамасе, в сорок седьмом – военно-дипломатическую академию, после чего его взяли на службу в госбезопасность.
В 1950 году Мортина перевели в аппарат ЦК, а перевели в КГБ заместителем начальника Первого главного управления в октябре 1954 года, когда в органы госбезопасности на укрепление направили большой отряд партийных работников. В 1958 году он стал первым заместителем начальника разведки.
Он одним из первых занялся ближневосточными проблемами, приехал в Египет и организовал в 1955 году встречу главного редактора «Правды» Дмитрия Трофимовича Шепилова с новым руководителем Египта Гамаль Абд-эль Насером, которая положила начало сближению двух стран. В отличие от Сахаровского он вообще много ездил за рубеж. Он уделял особое внимание научно-технической разведке, преобразовал разведывательную школу в более современное учебное заведение.
Когда Мортин возглавил Первое главное управление, разведка с площади Дзержинского переехала в новое двадцатиэтажное здание в Ясенево, где есть большие конференц-залы и бассейн. По сравнению с тесными кабинетами Лубянки в новом здании разведчики разместились с комфортом. Жаловались только на плохо работавшую систему кондиционирования воздуха.
Федор Константинович Мортин приказал в целях конспирации повесить на караульной будке табличку «Научный центр исследований». Но в своем кругу разведцентр в Ясенево стали называть «Лесом». Помню, что на вопрос по аппарату правительственной связи АТС-1 или АТС-2, где начальник разведки, в советские годы его помощник на Лубянке (а начальнику Первого главного управления полагался второй кабинет в главном здании КГБ) доверительно отвечал:
– Он в лесу.
При Мортине разведка приняла участие в растянувшейся на несколько лет операции, связанной со сближением Советского Союза и Западной Германии.
В 1970 году в Федеративной Республике Германии пришло к власти правительство, сформированное социал-демократами и свободными демократами. Правые, христианские демократы, потеряли власть впервые за все послевоенное время. Новое правительство возглавил социал-демократ Вилли Брандт. В отличие от своих предшественников на посту канцлера Брандт был известным антифашистом. Он бежал из нацистской Германии и провел войну в эмиграции, в Норвегии.
У Вилли Брандта была чудесная, обаятельная улыбка. Говорят, что лицо – зеркало души. Это в полной мере относилось к Вилли Брандту. Он всю жизнь провел в политике и, тем не менее, остался порядочным, открытым человеком, которому был чужд цинизм. Он даже сохранил в себе некий идеализм. В тридцатые годы юного социал-демократа Брандта искало гестапо, чтобы отправить в концлагерь. После войны немецкие неонацисты требовали поставить его к стенке. Германские националисты называли канцлера предателем национальных интересов. И советские газеты поначалу именовали Брандта социал-предателем.
Люди в разных странах были потрясены, когда во время визита в Варшаву канцлер Брандт вдруг опустился на колени перед памятником варшавскому гетто. Это не был запланированный жест. Это было движение души. «Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов», – напишет он потом. Ему лично незачем было извиняться. Брандт сделал это за тех, кто должен был извиниться, но не захотел.
По некоторым признакам можно было понять, что Брандт намерен улучшить отношения с Советским Союзом. Он написал письмо своему формальному партнеру – главе советского правительства Алексею Николаевичу Косыгину. Брандт в дипломатичной форме намекнул, что хотел бы установить контакты с Москвой.
А дальше начинается самое интересное.
Недавно бывшие офицеры советской внешней разведки раскрыли тайную сторону восточной политики. Главный рассказчик – бывший генерал КГБ Вячеслав Ервандович Кеворков, написавший книгу под названием «Тайный канал. Москва, КГБ и восточная политика Бонна».
Генерал Кеворков – человек известный в журналистской Москве. Он долгие годы работал во втором главном управлении КГБ (контрразведка), затем в пятом (идеологическом) управлении, руководил отделом, который следил за работой иностранных корреспондентов в Советском Союзе. Человек живой, контактный, он был в добрых отношениях со многими пишущими людьми. Например, дружил с писателем Юлианом Семеновым.
Семенов даже вывел его в романе «ТАСС уполномочен заявить» в качестве одного из героев. Генерал Славин – и в книге, и в фильме, поставленном по роману, – это и есть Слава, Вячеслав Кеворков. Супермужественный и мудрый человек.
Генерал Кеворков жил в писательском поселке в подмосковном Переделкино, где он купил половину дачи. Вторая половина дачи принадлежала его другу – фотокорреспонденту Юрию Королеву, который в 1995 году был ограблен и убит как раз на пути в Переделкино. Неподалеку от дачи Кеворкова жил еще один его друг – Валерий Леднев со своей женой, которая играла в театре Сатиры и в знаменитом телевизионном «Кабачке 13 стульев».
Валерий Леднев всю жизнь работал под журналистским прикрытием. Он был редактором международного отдела газеты «Советская культура». Эта газета не принадлежала к числу ведущих, международный отдел не был в газете главным, и его несведущие коллеги удивлялись, почему Ледневу удается постоянно ездить в Германию, что было по тем временам большой редкостью. Леднев и Кеворков ездили в Германию по делам разведки.
По словам генерала Кеворкова, председатель КГБ Юрий Андропов сразу же после прихода Вилли Брандта к власти приказал своим чекистам установить с Бонном тайный канал связи. С немецкой стороны партнером стал ближайший сотрудник Вилли Брандта, статс-секретарь в ведомстве федерального канцлера Эгон Бар. С московской стороны связными были Вячеслав Кеворков и Валерий Леднев.
В принципе ничего особенного в этом нет. Иногда политикам не нравится протокольное общение через чопорных и медлительных дипломатов, они хотят ускорить дело, напрямую связаться друг с другом, и тогда они обращаются за помощью к разведчикам.
По словам генерала Кеворкова, всю работу по сближению Советского Союза и Западной Германии выполнил КГБ. Министерство иностранных дел и главный советский дипломат Громыко только мешали разведчикам… Но советские дипломаты, которые ведали отношениями с Западной Германией, иронически воспринимают сенсационные признания бывших разведчиков. Дипломаты говорят, что вся работа по установлению отношений с Вилли Брандтом, по подготовке договора с ФРГ была проделана все-таки не разведчиками, а сотрудниками Министерства иностранных дел.
Разведчики больше всего таились от товарищей из Восточной Германии – руководители ГДР не хотели, чтобы Советский Союз и Федеративная республика сближались.
«Но я всегда был в курсе переговоров, – самодовольно вспоминал бывший начальник восточногерманской разведки генерал Маркус Вольф. – Нам даже удалось установить прослушивающие устройства в доме Эгона Бара. Мы прослушивали его столь же тайные, сколь и откровенные, а часто и веселые беседы с советскими партнерами. Подчас даже раньше федерального канцлера я узнавал, с каким искусством переговорщики продвигали свое дело по конспиративным каналам.
Прошло некоторое время, и все микрофоны в доме Бара замолчали. Я могу предположить, что наши советские друзья что-то заметили и предупредили Эгона Бара…»
