Константин Яук - Я — «Калибр-10». Штурм Грозного. Январь 95
В сгустившейся темноте, соблюдая светомаскировку и радиомолчание, машины взяли курс на выход из города. Впереди лежали ставшие уже роковыми улица Маяковского и Старопромысловское шоссе.
«Две неудачницы БМП «разулись» — слетели гусеницы, два танка, не распознавшие голос «чеченского волка», ушли по его команде в сторону. И как ни кричал им по радио настоящий «старший колонны», танкисты не вернулись. Да и сама колонна вскоре разорвалась».[301]
На перекрестке Старопромысловского шоссе и улицы Алтайской был подбит танк Т-72Б № 416.
Сергей Чуфаров, механик-водитель танка Т-72Б № 416:
«К нам пристроились два БМП. Я разогнал танк и на полном ходу повернул налево. Вдруг удар. Справа. Я говорю: «Товарищ старший лейтенант, в нас попали». А командир мне: «Какой я тебе старший лейтенант. Теперь я тебе просто Игорь. Давай, Сережа, вывози». Я на шестую уже переключился, как все приборы погасли. Запахло дымом, танк горел. Я примерно дорогу определил, начал набирать обороты. Вижу, пушка взяла цель — значит, они там, в башне стреляют еще. Я на седьмую переключился. Тут перед нами подбитая БМП поперек улицы. Я на полном ходу в нее ударил. Надо было расчистить дорогу. БМП отлетела метров на пятнадцать. Но наш танк тоже встал. По нам снова стали стрелять. Я поглядел назад: командир роты на пушку откинулся. Танк заглох, все датчики упали. Я открыл люк — перед лицом взрыв. Я — скорее под брюхо танка. Лежу. Рядом с танком человек пятнадцать боевиков ждут, когда огонь на танке догорит. Дождались, залезли на танк стали шмонать: «О, старший лейтенант!». Тут вдруг из проулка какой-то наш боец выскакивает с пулеметом. Залег и по тем, кто на танке, давай шмалять… Эти, с танка, убежали… За день еще два раза приходили какие-то боевики. Последние пошли в соседний дом многоэтажный, снайпера выставили в окне за танком наблюдать. Я дождался темноты и вылез. Снял шлемофон, автомат на плечо и потопал. Метров двести от танка отошел — трое идут навстречу: «Аллах акбар». Я ответил: «Аллах акбар». Они мне еще что-то гыр-гыр по-своему. Я на колено присел и завалил всех трех. Потом шел, пока не вышел за город. Увидел танковый след. По этому следу и вышел на какую-то нашу часть… Они меня оставляли, но я сказал, что в свой полк хочу. Через два дня приехал комбат и забрал меня».[302]
Начальник связи танкового батальона 276-го мотострелкового полка старший лейтенант Сергей Таран так описал возвращение рядового Чуфарова в расположение части: «Стоит солдат, и все вокруг него, слушают, что он говорит. Сам весь аж черный, закопченный, не узнать. Оказалось, что это механик-водитель Зыкова — Чуфаров. Он рассказал, что в их танк (№ 416. — Прим. авт.) 4 раза попали из гранатомета, после четвертого раза он врезался в здание, его оглушило, но он смог выбраться из машины и заполз под днище танка. Слышал, как чеченцы залазили на машину, заглядывали в башню, но экипаж не вытаскивали и не стреляли. <…> Серега Чуфаров, пока сидел под танком, слышал, что у чеченцев есть как бы позывной или приветствие, звучащее: «Аксаларда!» Решив после 3 часов, что дальше лежать бессмысленно, снял шлемофон и, не таясь, словно свой, пошел по улице, они ведь все в основном ходят в военной форме. Здесь ему навстречу попались 3 чеченца, крикнули свое приветствие, он им ответил, а когда подошли поближе, присел на колено и срезал их очередью из своего АКС-74У. Хоть трех скотов за своих убрал. Обратно к своим выходил тоже по горам, шел на день дольше Сани Погорелова. И опять просится, чтобы посадили на машину и отправили туда, за ротным. Вот какие у нас служат мужики…»[303]
Более удачливым оказался экипаж танка Т-72Б № 417 под командованием старшего лейтенанта Александра Погорелова.
Из дневника Сергея Тарана, начальника связи танкового батальона 276-го мотострелкового полка, старшего лейтенанта:
«[Когда по танку № 416] ударили из гранатометов, Саня (Погорелов. — Прим. авт.) ему крикнул по радио: «Горишь, гони!» Но по тому выстрелили еще раз и третий, машина ушла влево на какой-то дом, а улицы в Грозном в основном узкие, двум танкам трудно развернуться. Машина Шуры ударилась обо что-то стволом, и башню несколько раз развернуло кругом. Поэтому, что было дальше с танком Игоря Зыкова, он не увидел, видел только три попадания и то, что танк загорелся. Ему ничего не оставалось, как мчаться дальше. Механик погнал машину на максимальной скорости, не сворачивая, снося на пути блоки и все, что попадалось. Несколько раз думал, что переворачивается. Проехали так километров 15, выскочили к окраинам города, и здесь у них заклинил двигатель. Выскочили из машины и спрятались неподалеку. Почти сразу к машине подошли чеченцы, залезли на нее, так что мужики вовремя ушли. Досидели до темноты, потом пошли за город, вышли в горы и пошли примерно в направлении места дислокации нашего полка (на перевале Колодезный — Прим. авт.). Ночью шли, днем спали».[304]
Лишь около 12 часов 3 января 1995 года экипажу без потерь удалось выйти на позиции 1-го мотострелкового батальона 276-го полка.
БМП начальника колонны подполковника Дурнева также была подбита на одной из улиц Грозного.
«Мы на улицу выскочили, еще метров пятьдесят прошли, и тогда нас подбили. Из машины выпрыгнули, пробежали метров четыреста и слышим, как машина взорвалась. Так вчетвером по улицам и пробирались».[305]
Трагически завершилась попытка БМП-1 № 320 пробиться к своим. Машина была подбита при входе на мост на улице Заветы Ильича. В воспоминаниях участников боевых действий эти события отражены следующим образом.
Михаил Кузнецов, наводчик-оператор БМП-1 № 320 2-й мотострелковой роты 276-го мотострелкового полка, рядовой:
«.. Ринулись на прорыв. Но удалось пройти не более пятисот метров. Наша БМП получила пять гранатометных попаданий. Считал. Автоматически колонну рассеяли. Наверно, всю уничтожили. А мы горели, по ехали (по Старопромысловскому шоссе. — Прим. авт.). Опять попадание. Выскочили на какой-то мост, и здесь нас дудаевцы добили. Кто остался жив покинул машину».[306]
Сергей Бочкарёв, наводчик-оператор БМП-1 № 322, рядовой:
«…Через двадцать-тридцать минут с момента выдвижения по броне сильно жахнуло. Все содрогнулись, и отовсюду посыпалось: «Блядь!..» и «Ни хуя себе!.» Не прошло и минуты, как Мишка (рядовой Михаил Кузнецов. — Прим. авт.) стал резко ворочать «чебурашку» (устройство управления башней и вооружением БМП. — Прим. авт.), что-то бормоча по внутренней связи (вероятно, переговариваясь с ротным). В следующее мгновение еще одна граната угодила в броню — вновь все вспомнили Бога и русский мат! Мишка выпустил снаряд по ходу движения и дал несколько раз пулеметную очередь, при этом успев зарядить орудие новым снарядом. Однако попадания в машину участились: с перерывом в одну-две минуты БМП содрогнулась еще три раза. Не останавливаясь и огрызаясь на атаки гранатометчиков, наша бээмпэшка продолжала катиться вперед. Попадания прекратились, но возникла новая опасность: в левом отсеке раздался крик: «Горим! У нас пожар!» Только теперь я увидел, как, до этого еще совсем темный, левый десантный отсек быстро озарялся светом разгоравшегося пламени. «Огнетушитель! Нужен огнетушитель! Где он?» — доносилось из отсека. «В самом деле! В машине же должен быть огнетушитель! Мы их получали и укомплектовывали ими каждую БМП!..» — промелькнула мысль в голове. Соображаю дальше: «Огнетушитель — возле десантных дверей!!! Но возле левой или правой двери?» Никому ничего подсказывать не пришлось — огнетушитель нашли и за минуту погасили пламя. «Ну и слава Богу! Теперь только бы не останавливаться, и вперед, вперед, вперед!» Передышка длилась не более пяти минут — на машину вновь начали сыпаться гранаты с той же периодичностью, как и в первый раз, и этого уже было достаточно. Попаданий было четыре или пять. Вначале я увидел, как на месте командира БМП (капитана Черентаева уже там не было) стало нарастать яркое зарево. «Снова пожар! Горим!» — скользнула мысль, и как бы в подтверждение этого в отсеках раздалось: «Мы горим! У механика пожар!» «Надо сбить пламя, потушить пожар! Машина же едет?! Значит, нужно только подавить огонь!» — мелькало в голове. Однако БМП остановилась. «Что случилось? Чего стоим?» — раздался чей-то голос. В ответ: «Водитель убитый!..» Все без команды ринулись из БМП наружу. Взору предстала боевая машина, стоящая на небольшом железобетонном мосту. Места механика и командира были объяты пламенем, которое вырывалось через открытые люки. Капитана Черентаева в машине не было (позже Мишка Кузнецов рассказывал, что командир роты не всегда сидел по-боевому, возможно, что во время возгорания он открыл люк и спрыгнул, либо его выбросило ударной волной), тело механика-водителя рядового Макарова пожирал огонь. Остановившаяся машина — хорошая мишень! Необходимо было срочно найти укрытие. Мост! Это то, что нужно — скорее, под мост! Кто-то вспомнил: «Оружие! Надо забрать оружие из десантного отсека!» Я был безоружен — свою СВД оставил в машине, поэтому развернулся и поспешил назад к БМП. Однако машину взбудоражило очередным попаданием гранаты: верхние десантные люки вывернуло наружу, в одном из них показалось тело, все объятое пламенем. Оно издало нечто нечеловеческое, всплеснуло руками и опустилось на броню. До этого что-то подобное мне приходилось видеть только в фильмах ужасов, но сейчас все происходило в реальности!
