Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
Германское командование понимало, что в случае отхода с подготовленных позиций, то есть превращения войны в маневренную, задержаться где-либо будет уже практически невозможно. Оно было вынуждено снимать с остальных фронтов резервы небольшими частями, там, где это не создавало угрозы стабильности26. Фалькенгайн собирал во Франции кулак из пяти дивизий для контрудара на Сомме. Именно оттуда немецкие части начали отправляться на Восток27. Ближайшим следствием этой поддержки союзника стало практически полное подчинение австрийской армии германскому командованию. Граф Оттокар Чернин отмечал: «После Луцка мы утеряли почти весь остаток нашей независимости»28. Луцкий прорыв вызвал отступление и всего южного участка австро-германского Восточного фронта. «Сохранение за собою Галиции, – отмечал Фалькенгайн, – имело для немецкого Верховного командования, конечно, небольшое значение. Оно, по существу, сводилось к обеспечению дальнейшей эксплуатации нефтяных источников. Но новое вторжение русских в Венгрию или новая угроза Силезии были для него недопустимы»29.
Размер успеха под Луцком оказался неожиданным для штаба Юго-Западного фронта – наступление после взятия города было приостановлено.
26 мая (8 июня) Брусилов приказал Каледину провести перегруппировку, для того чтобы подтянуть к вырвавшемуся вперед центру армии ее фланги30. Прорыв Каледина был внезапным и для Могилева – он спутал расчеты Ставки. В этот момент Алексеев решил изменить направление наступления.
27 мая (9 июня) он попытался вмешаться. Указав на полное поражение левого австрийского фланга, он предложил продолжить наступление не на Ковель (правый фланг 8-й армии), а по линии Луцк – Сокаль – Рава-Русская (левый фланг 8-й армии), то есть в общем направлении на Львов. Однако дальше пожелания наштаверх не пошел. «Идея Ставки, – отмечал А. А. Свечин, – глубоко верная по существу, не была, однако, осуществлена, потому что у нас не умели настаивать, а только уговаривали»31.
Интересно, что Брусилов позже признавал возможность взятия Львова, во всяком случае, 28 мая (10 июня) он в телеграмме на имя Алексеева повторил все предложения Главковерха. На Ковельском направлении Брусилов предполагал ограничиться действиями кавалерии32. Между тем в этот день 8-я армия продолжила наступать на Ковель, выполняя намеченный ранее план. Остановка ее центра после взятия Луцка была максимально использована противником. Австрийцы спешно укреплялись на новых позициях на р. Стырь. На рассвете 28 мая (10 июня), непосредственно перед русской атакой, прошла сильная гроза, которая резко осложнила обстановку в долине реки для наступавших. Прорыв обороны затянулся на день и был связан с весьма значительными потерями. В ночь на 29 мая (11 июня) австрийцы начали поспешный отход от Стыри, вновь оставляя за собой массу имущества и прикрываясь сохранившими боеспособность частями. Условия местности – лесные и болотные дефиле – способствовали успеху отхода живой силы. Кроме того, преследование осуществлялось пехотой, а с 12 июня и оно было остановлено – началась подготовка к перегруппировке, вновь предоставившая отходившим передышку и возможность закрепиться на новых позициях33.
Только 13 июня Брусилов приказал своей кавалерии преследовать отступающего противника34. До этого 12-я кавалерийская дивизия, стоявшая позади центра 8-й армии, все время бездействовала – не было команды об ее использовании. Попытки ее командира генерала К.-Г Маннергейма проявить инициативу и пойти вперед сразу же после взятия Луцка не были поддержаны35. Когда же ее разрешили ввести в дело, было уже поздно. Конница успела провести всего лишь одну, хотя и удачную, атаку на отходившего противника36. Время опять было упущено, на этот раз его потратили на создание значительной кавалерийской массы. Переброшенный на ковельское направление 5-й кавалерийский корпус так и не смог прорваться на коммуникации австрийцев. Офицер корпуса вспоминал: «…мы пришли уже к шапочному разбору, а разбитый противник был подкреплен уже переброшенными резервами и успел укрепиться на занятой вновь позиции, которую трудно уже было брать»37.
Брусиловский прорыв. Первые результаты
С самого первого дня наступления на Юго-Западном фронте было ясно, что оно решило судьбу австрийского успеха в Италии. 24 мая (6 июня)«Русский инвалид» сообщал: «Сегодня должно быть ликование в Италии, и весть о переходе в наступление нашей армии на громадном фронте в 400 верст от р. Припяти до румынской границы уже дошла до итальянских войск, геройски сражающихся на тирольской границе, и должна поднять их на новые подвиги, укрепив в уверенности, что у Италии есть мощный союзник, помогающий ей в борьбе против австрийцев»1. 10 июня Николай II заявил итальянскому военному представителю в Ставке, что русская армия мстит австрийской за потери итальянских союзников2. Значение этого возмездия для положения не только Австро-Венгрии, но и блока центральных держав трудно переоценить. 7 июня в «Таймс» было опубликовано интервью с Брусиловым, который говорил: «Решительный успех моих армий отнюдь не является результатом слабости австрийцев, но представляет собою применение на практике уроков, почерпнутых за два года ожесточенной борьбы с германцами. В начале войны, в особенности же прошлым летом, у нас не хватало тех запасов, которые делались германцами в течение 50 лет. Лично я не падал духом, глубоко веря в русские войска и в выносливость русского человека; я был убежден, что при наличности боевых припасов мы сделаем именно то, что мы сделали за последние две недели»3.
«Австрийцы, – отмечал английский представитель при русской армии, – были отброшены в общем на фронте длиной в 195 миль из 255 миль, которые они укрепляли в течение 9 месяцев, и были отброшены назад армией с техническим вооружением, далеко уступающим их собственному»4. Масштабы русских успехов за период с 4 по 23 июня впечатляли союзников и противников: 4031 офицер, 194 041 рядовой, 219 орудий, 644 пулемета, 196 бомбометов, 36 прожекторов, 146 вагонов со снарядами – таковы были трофеи Юго-Западного фронта. «Очевидна огромная важность русских побед в июне 1916 г., они стали еще одним шагом по пути ослабления сил противника, – писала осенью 1916 г. “Таймс”, – потери, понесенные противником на Восточном фронте в эти три недели, были почти равны тем, которые он понес за 130 дней боев под Верденом»5.
В результате австрийцы были вынуждены остановить наступление на Италию и начать переброску своих сил на восток. 13 июня итальянская главная квартира сообщила: «В течение двух последних дней положение в Трентино значительно изменилось в нашу пользу. Противник, не закончивший своих наступательных операций на фронте Адиж-Брента, перешел к общей обороне, за исключением небольшого участка в секторе Азиаго… Моральное состояние наших войск, всегда бывшее на большой высоте, еще больше поднялось благодаря победам русских и приостановлению нами наступления противника»6. 2 (15) июня 32-й армейский корпус, переданный в состав соседней 11-й армии, вновь перешел в наступление на луцком направлении. Несмотря на значительные потери, оно развивалось успешно. В преследование включилась Заамурская конная дивизия – было захвачено 5 тыс. пленных солдат, 112 офицеров, 3 орудия, масса другого военного имущества. Тем не менее собственными силами развить наступление корпус уже не мог, а 3 (16) июня он начал передачу позиций 2-й финляндской и 105-й пехотной дивизиям7. Успехи обошлись фронту дорогой ценой и создали новое сложное положение. Войска оторвались от баз снабжения и понесли большие потери.
Только с 5 по 7 июня 8-я армия потеряла 87 офицеров и 6167 солдат убитыми, 327 офицеров и 25 747 солдат ранеными, 3 офицеров и 1043 солдата пропавшими без вести. Люди устали, резервов не было. Первоначальную задачу отвлекающего удара Юго-Западный фронт перевыполнил с лихвой. Теперь должны были начать действовать его соседи. 2 (15) июня Главкоюз отдал распоряжение временно приостановить наступление. Уже на следующий день австро-германская группа генерала Линзингена перешла в контрнаступление. Перед 8-й армией стояла еще более значительная сила, чем в начале прорыва, – 17 пехотных и 7 кавалерийских дивизий противника. Теперь силы 8-й армии на ковельском направлении были скованы8. За 10 дней наступления Юго-Западного фронта он достиг значительного успеха на флангах фронта, под Луцком и в районе Карпат. При этом на основном направлении – в 8-й армии – вперед ушел только центр, фланги остались практически на местах9.
Кроме естественной усталости войск и потерь все более давала себя чувствовать и другая проблема. Выполнив поставленную при начале наступления задачу, армия полностью исчерпала свои парки. 5 (18) июня Каледин сообщал Брусилову о критическом состоянии с боеприпасами в своей армии. Полученные утром этого дня 3 млн патронов были немедленно розданы в корпуса, отражавшие контратаку австрийцев. К 19:00 в местных парках не осталось ни русских, ни австрийских винтовочных патронов. По расчетам командующего армией для успешного боя его войскам нужно было не менее 10 млн русских винтовочных патронов, 100 тыс. снарядов к трехдюймовым орудиям и 10 тыс. – к мортирам. «Не имея уверенности в скором отпуске полностью просимого, – рапортовал Каледин, – не могу развить операции и принять нужное решение. Необходим запас армии на случай нарушения движения по железной дороге. При существующей системе урезки требований армия может оказаться в критическом положении»10. В этот день армии было отправлено 40 тыс. легких русских и 10 тыс. легких японских снарядов. Ни мортирных снарядов, ни патронов к русской винтовке не было уже и в запасе фронта11.
