Смерш. Главный козырь Сталина - Александр Александрович Зданович
В ходе агентурно-оперативной работы по поводу предательства подпольной организации в Днепропетровске сотрудники «Смерша» установили, что в её состав входил некто Петров, который на самом деле оказался генерал-майором П.П.Павловым, числившимся пропавшим без вести командиром 25-го танкового корпуса 6-й армии ЮЗФ. Как оказалось, он, будучи раненым, попал в плен, бежал, вступил в нелегальную организацию советских патриотов, но был выдан провокатором. Уже в апреле 1945 г. он был освобождён из концлагеря американскими войсками и передан представителям советского командования. П.Павлов прошёл глубокую проверку в органах госбезопасности. Контрразведчики выясняли, не выдал ли он военной тайны и не достались ли врагу его секретные документы. Результаты проверки показали, что он достаточно мужественно держался при пленении и в период пребывания в лагерях военнопленных, а секретные документы он успел уничтожить после своего ранения[285].
Директива Ставки ВГК от 7 ноября была далеко не единственным нормативным документом в области сохранения государственной и военной тайны, инициированным военными контрразведчиками. Так, в ходе Ржевско-Вяземской наступательный операции Западного фронта ОКР «Смерш» 50-й армии выявил факт утраты боевого приказа командования объединения. Виновника установили довольно быстро. Им оказался начальник штаба 139-й стрелковой дивизии подполковник Л.Ф.Кваша. Контрразведчики уже не раз предупреждали его в связи с проявлением халатности в работе с секретными документами. В этот раз дело усугублялось тем, что через несколько часов должны были возобновиться наступательные действия войск армии и в случае попадания боевого приказа к противнику большие потери стали бы неминуемы. По факту утраты особо важного документа военные контрразведчики провели расследование, но боевой приказ найден не был. Военный трибунал 50-й армии приговорил Л.Квашу к 10 годам с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях с отсрочкой наказания до окончания военных действий. О произошедшем ГУКР НКО «Смерш» доложило в ГКО, и 31 мая 1943 г. заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза А.Василевский подписал приказ № 0330 «О мерах по сохранению военной тайны при отдании боевых приказов», подготовленный в Генеральном штабе при участии контрразведчиков.
В данном документе командующим армиями предписывалось не отдавать общего боевого приказа, а доводить свои указания непосредственно до исполнителей либо ограничиваться частными боевыми приказами. Начальники штабов обязывались записывать эти приказы в одном экземпляре и хранить лично у себя. «Начальствующий состав Красной армии, — отмечалось в 4-м пункте приказа, — должен понять, что всякая небрежность и халатность в обращении с секретными документами оказывает помощь противнику. Ни один командир, ни один штаб не должны знать о том или ином секретном мероприятии, если это не положено им знать по долгу службы»[286].
Работа по сохранению в тайне замыслов и планов командования особенно активизировалась после принятия Ставкой ВГК решений о проведении тех или иных операций. Режимные меры должны были реализовывать соответствующие военачальники, и в большинстве случаев они это делали с большой ответственностью. «О предстоящем наступлении (под Сталинградом. — А.З.), — писал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К.К.Рокоссовский, — была осведомлена лишь небольшая группа штабных работников. На сей счёт представитель Ставки Г.К.Жуков сделал строжайшее предупреждение»[287].
Много раз о жёстких мерах по сохранению секретности упоминает в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» генерал армии С.М.Штеменко[288].
Однако военные контрразведчики внимательно следили за реализацией принимаемых мер, их эффективностью с точки зрения надёжного перекрытия каналов утечки важных сведений, выявления предпосылок к утратам документов. Через свои агентурно-оперативные возможности они отслеживали все этапы планирования, а затем и реализацию утверждённых планов. Безусловно, главным являлось ограждение штабов от проникновения агентуры противника. Для этого сотрудники особых отделов, а затем органов «Смерш» предпринимали целый комплекс мер: организационных, режимных, оперативных и профилактических. Для контрразведывательной работы в штабах и на узлах связи выделялись наиболее опытные оперативные работники, а их работу контролировали не только начальники первых отделов (отделений), но и лично руководители фронтовых и армейских аппаратов. Перед началом каждой крупной операции советских войск контрразведчики профильтровывали через «оперативное сито» весь личный состав органов управления. В необходимых случаях через командование принимались меры к отчислению из штабных подразделений и узлов связи лиц, вызывающих какие-либо сомнения. Так, при подготовке наступления войск 4-го Украинского фронта управление «Смерш» проинформировало Военный совет о результатах проведённой работы. Члены Военного совета отреагировали незамедлительно. Во-первых, был издан приказ по войскам фронта, категорически запрещающий принимать на службу и работу лиц, не прошедших проверку органами «Смерш». Во-вторых, были отданы соответствующие распоряжения, и за октябрь-ноябрь 1943 г. только из штаба фронта и других органов управления и связи отчислили более 40 человек, включая 8 офицеров[289].Действуя совместно с командованием, военные контрразведчики добились положительных результатов. Можно констатировать, что во второй период Великой Отечественной войны противнику не удалось добыть документальных свидетельств, перехватить переговоры по линиям связи, свидетельствующие о разработке фронтовых и армейских операций. Однако следует подчеркнуть, что на стадии реализации планов перекрыть утечку информации было многократно сложнее ввиду резкого расширения круга лиц, посвящённых в подготовительные мероприятия, а также в силу невозможности полностью скрыть масштабные перегруппировки войск и техники, подвоз и концентрацию боеприпасов, воинского имущества, продовольствия и т. д. Когда всё же случалась утечка важных сведений, то контрразведчикам приходилось проводить тщательное расследование для установления истинных причин произошедшего. Так, УКР «Смерш» Брянского фронта изучало в июне 1943 г. причины утечки информации о предстоящих наступательных операциях. Результаты расследования начальник фронтового управления контрразведки генерал-майор Н.И.Железников незамедлительно сообщил Военному совету и в ГУКР НКО «Смерш». Судя по тексту докладной записки, наблюдалась плохая маскировка в районах сосредоточения войск, особенно это касалось артиллерии. В итоге противник подверг авиаудару боевые позиции 7-го и 2-го артиллерийских корпусов. Контрразведчики установили и явные просчёты в работе штаба фронта. В частности, вопрос о скрытности всех подготовительных действий решался формально, не было даже разработано плана маскировки. Вместе с тем Н.Железников признал и недостатки в оперативном обслуживании штабов, а также факты, когда не удалось предотвратить переход на сторону врага некоторых военнослужащих — изменников Родины[290].
Одним из серьёзных вопросов, решавшихся органами контрразведки «Смерш» и военным командованием во фронтовых условиях, являлась борьба с переходами на сторону противника (изменой Родине) и дезертирством. В целях предупреждения измены Родине и дезертирства сотрудники органов
