Заморский тайник - Александр Александрович Тамоников
Как Художник добывал раритеты, Кузьмичев не знал. Да и не стремился узнать. Это был вопрос из разряда запретных, и за него запросто можно было лишиться головы. Деньги-то были большими, серьезными, а где большие деньги, там и кровь.
Сколько времени сотрудничали Художник и Немец? Уже пятый год. Много ли ценностей за это время Немец переправил за границу? Да, немало. Как часто Кузьмичев переправлял раритеты через границу? Ну, это как сказать… Примерно один предмет или небольшую партию раз в полгода. Иногда – чаще, иногда – реже… Что именно переправлялось? Большей частью – старинные иконы и всяческая древняя церковная утварь. Но случалось, что и обычные мирские драгоценности. Несколько раз Немец переправлял какие-то древние книги.
Что Кузьмичев переправил через границу в последний раз? Четыре старинные иконы. Какие именно иконы? «Плачущий ангел», «Святой Николай Чудотворец», «Святой Иоанн Лествичник», «Михаил Архангел». Это – точно? Да, точно.
Все это была очень значимая информация, но она не была для спецназовцев слишком уж важной. Важной она была бы для следователей и оперативников – как милицейских, так и из КГБ. Спецназовцам же было важно знать другое…
– Как ты познакомился с покупателем? – спросил у Кузьмичева Богданов.
– Нас познакомил Художник, – ответил Кузьмичев. – Через Янтаря. Сказал, что в Гамбурге есть такой-то и такой-то… Назвал место встречи и пароль. Все так и оказалось. Говорю же, в этом деле обман не выгоден никому.
– Значит, в этот раз покупатель должен отдать тебе деньги? – спросил Богданов.
– Да, – не сразу ответил Кузьмичев.
– А если бы, допустим, я не отпустил тебя на берег? – спросил капитан. – Тогда как?
– А тогда вы бы меня отпустили в следующий раз, – усмехнулся Кузьмичев. – За научными книгами отчего бы и не отпустить? Вы ведь уважаете науку, капитан?
Капитан на это ничего не сказал, лишь смущенно и досадливо крякнул.
– Как вы общаетесь с покупателем? – спросил Соловей.
– По-немецки, как же еще, – ответил Кузьмичев.
– То есть ты знаешь немецкий язык? – уточнил Соловей.
– Знаю…
– Скажи что-нибудь по-немецки, – потребовал Соловей.
– Похоже, я здорово вляпался, – сказал Кузьмичев по-немецки.
– Там будет видно, – также по-немецки ответил Соловей. – Хотя многое будет зависеть от тебя самого.
– Да, он неплохо говорит по-немецки, – сказал Соловей, обращаясь к Богданову. – С берлинским акцентом!
– С берлинским – это хорошо… – рассеянно проговорил Богданов: он явно размышлял о чем-то другом. – Значит, в Гамбурге ты встречаешься с покупателем…
– Да.
– У вас имеется условленное место?
– Да.
– И где же?
– Недалеко от причала. В кафе «Фрёлихер фиш». Веселая рыба, по-русски.
– Как происходит передача денег?
– По-простому. – Кузьмичев скривился в безрадостной усмешке. – Мы садимся за столик, и покупатель передает мне две или три книжки с оборудованными тайниками. А в тайниках – деньги. Для видимости мы сидим за столиком еще пять минут, потом расходимся. Вначале ухожу я, затем – он.
– Допустим, тебе надо сообщить покупателю, что ты привез товар. Как это происходит?
– Каждый раз, как «Ария» прибывает в порт, покупатель меня ждет. Мы встречаемся, и я ему говорю: сегодня я без товара. Или наоборот – сегодня я при товаре. Ну, а обо всем прочем я вам уже рассказывал.
– Что ты знаешь о покупателе? – спросил Дубко.
– Ничего, – ответил Кузьмичев.
– Так-таки и ничего?
– За исключением того, что его зовут Ганс. Хотя, конечно, какой он Ганс… Кто же станет называть свое настоящее имя в таком-то деле?
– Как по-твоему, для кого этот Ганс покупает иконы и все прочее? – спросил Дубко. – Для себя?
– Говорю же, не знаю. – Кузьмичев передернул плечами, будто бы ему вдруг стало холодно.
– Ну, а если порассуждать логически?
– Не похож он на коллекционера, – после длительного молчания сказал Кузьмичев. – Скорее всего, он посредник.
– То есть покупает раритеты для кого-то другого?
– Наверное…
– А ты вот что мне скажи! – отозвался молчавший до сей поры Терко. – Вот ты говоришь, что покупаешь всякое такое прочее за свои собственные деньги. Так?
– Ну, так… – неохотно отозвался Кузьмичев.
– Так это же – миллионы! – Терко после таких своих слов даже хлопнул в ладоши. – Откуда же ты их добыл, такие-то деньжищи? Ведь не трудом же праведным! Ну, так из каких таких волшебных закромов?
– Это – долгий разговор, – глядя в пол, произнес Кузьмичев. – Единственное, что могу сказать, – я никого не убивал. Даже не калечил.
– Ладно, – сказал Богданов. – Вопрос, конечно, любопытный и познавательный, но нам сейчас не до подробностей. Вот что, товарищ капитан. У вас найдется, где спрятать этого торгового человека? – Он кивнул в сторону Кузьмичева. – Так, чтобы он находился под замком и при этом под присмотром?
– Поищем, – мрачным тоном ответил капитан.
– Поищите, – сказал Богданов. – И пускай он посидит там до самого прибытия в Гамбург. А мы пока подумаем, как нам быть дальше…
* * *– А что тут думать? – сказал Александр Дубко. – Этот никому не ведомый покупатель – единственная наша возможность напасть за след икон! Отсюда и надо плясать. Прихватим этого Ганса, или как его там, красиво и доходчиво с ним побеседуем, а там, может быть, откроется прямая дорожка и к иконам.
Этими словами, по сути, Дубко выразил всеобщее мнение. Действительно, Ганс был единственной возможностью напасть на след икон.
– А если этот Ганс ничего нам не скажет? – выразил опасение Рябов.
– Надо сделать так, чтобы сказал, – жестко сказал Дубко. – Чтобы развязать кому-то язык, для этого у нас имеется целых тридцать три верных способа.
– А если он ничего не знает? – продолжал настаивать Рябов.
– Ну, кое-что он все-таки должен знать, – не согласился Дубко. – Ведь не для себя же он купил те иконы! Кому-то же он должен их передать! Вот он нам и назовет того человека… И пошла разматываться ниточка!
– Ну, если так… – с сомнением произнес Рябов.
– Мы забыли еще об одной возможности напасть на след, – напомнил Богданов. – Наша разведка в Гамбурге…
– Ах да! – хлопнул себя по лбу Дубко. – Действительно!
Еще до отбытия генерал Скоробогатов вручил спецназовцам координаты советской резидентуры в Гамбурге и, кроме того, довел до сведения резидента, что вот-де скоро в Гамбург прибудет группа спецназа КГБ по такому-то и такому-то делу, а потому ей надо оказать всяческое содействие. И в первую очередь постараться разузнать хоть что-нибудь о частных коллекционерах в Германии, которые интересуются всевозможной стариной, в том числе и древними русскими иконами.
– Предлагаю такой порядок действий, – сказал Богданов. – Прибываем в Гамбург. Вместе с Кузьмичевым сходим на берег. Дальше делимся на две группы. Я встречаюсь с нашей разведкой. Вы все берете в оборот Ганса. Затем мы встречаемся и делимся результатами. И, с учетом результатов, пляшем дальше.
– У меня – вопрос, – сказал Соловей. – Ладно, обработали мы этого Ганса. А дальше-то что с ним делать? Отпускать? Так ведь он, чего доброго, поднимет шум. Например, расскажет обо всем своему хозяину – тому, для кого он добывает иконы. Или поднимет на ноги полицию… А нам нужно, чтобы все было тихо. Так что же? Утопить его в море, что ли.
– В самом деле. – Богданов с досадой поморщился. – Да уж, задачка… Положим, в полицию он ничего сообщать не станет. Иконы-то – краденые. И, кроме того, доставлены в Германию контрабандным путем. Кто же о таком сообщает в полицию? А вот хозяину он и впрямь может сообщить. Просто-таки обязан будет сообщить – хотя бы для того, чтобы снять с себя подозрения. Ведь если мы добудем иконы, то, значит, для хозяина они пропадут навсегда. И ладно бы только иконы, но ведь еще пропадут и деньги. Большие деньги! Ведь этот Ганс, если верить Кузьмичеву, придет на встречу с ним с деньгами. И кого в первую очередь заподозрит хозяин? Правильно, беднягу Ганса. Понять это несложно, потому-то этот Ганс и сообщит обо всем хозяину.
– А уж что предпримет хозяин – того мы знать не знаем и ведать не ведаем, – продолжил мысль Богданова Дубко. – Потому что мы ничегошеньки о том хозяине не знаем.
– Да что он может предпринять? – возразил Терко. – Ведь иконы краденые и доставлены в Гамбург незаконным путем! Прав наш командир – в такой-то ситуации поднимать шум никому не выгодно. Стало быть, утрется этот самый хозяин и промолчит.
– Не факт, – не согласился Богданов. – Очень может статься, что этот самый хозяин – персона весьма влиятельная.
– С чего ты это взял? – спросил Терко.
– Хотя бы с того, что у него много денег, – сказал Богданов. – Да, много – если он покупает такие дорогие раритеты, как наши четыре иконы. А в капиталистическом мире – оно так: чем больше у тебя денег, тем ты влиятельнее и могущественнее. А у могущественного человека всегда есть возможность задействовать какие-нибудь рычаги. Тут и полиции никакой не надо.
– Допустим, приведет он в действие свои рычаги, – сказал Терко. –
